Изысканный труп - Поппи З. Брайт

Широкая площадка уходила далеко вглубь, окруженная трехэтажными жилыми домами, вид загораживала высокая кирпичная стена со стальными кольями и переливающимися завитками острой проволоки. Через решетку ворот Люк увидел край особняка в романском стиле, покрытого побелкой или штукатуркой, зубчатые арки крыльца напоминали мавзолей. Вдоль дома тянулась дорожка, уходя в дальнюю часть имения. Дрожащие длинные лучи двух фонарей падали на черный прямоугольник. Кроме этих жутких пучков, Люк ничего не видел.

Он осторожно подошел к воротам и всмотрелся внутрь через прутья решетки. Двор зарос папоротником, сучковатой виноградной лозой. Большой дуб свесил ветви чуть ли не над тротуаром, буквально руку протяни. Однако попасть внутрь через фасад никак невозможно, Люк уже заметил видеокамеру. По бокам имение было в равной степени непреступным: даже если удастся забраться на крышу соседнего дома, прыжок во двор Джея окажется смертельным.

Люк схватился за прутья и уставился в темноту. Было трудно уходить, зная, что там находится Тран. Наконец он заставил себя отступить от ворот, обогнуть угол улицы и завернуть на параллельную Бурбон-стрит.

Удаленный от мест паломничества туристов, этот конец улицы состоял из вереницы хорошо сохранившихся домов гомосексуалистов на четвертом-пятом десятке. Он нашел строение, которое должно быть прямо за собственностью Джея. Если учесть схожесть архитектуры Французского квартала с кроличьим загоном, то не исключено, что между ними вклинилась еще пара небольших зданий. Однако если повезет, у них будет общая стена.

На Бурбон-стрит стоял массивный дом с прилегающей улочкой. Путь преграждали ворота из кованой стали, около восьми футов в высоту. В них было много отверстий размером как раз для ботинка, вверху они заканчивались маленькими загнутыми пиками, которые выглядели не очень устрашающе. Может, удастся перелезть. Может, если здесь нет реагирующих на движение датчиков, или собаки, или...

Существует миллион потенциальных препятствий. Нужно отбросить их все. Люк попробовал толкнуть дверь вперед, вдруг удача решит повернуться к нему. Нет. Он снял куртку и попытался забросить ее наверх, так, чтобы подкладка зацепилась за пики.

Пришлось повторить действие несколько раз, дважды останавливаясь из-за проезжающих мимо машин. Наконец удалось. Люк дернул куртку вниз, повис на ней всем своим весом, подогнув колени. Прочно держится.

Он быстро забрался на ограду по железному узору, толстая кожа куртки защитила от пик. Перебравшись на другую сторону, Люк, прижимаясь к забору, осторожно освободил куртку. Затем прыгнул в улочку с уверенностью, что сейчас в его зад вцепится бешеная собачья челюсть.

Ничего. Никакой собаки, никакой слышимой сигнализации. Он прокрался вдоль улочки, остановился перед мощеным двором. Единственное тусклое освещение исходило от огоньков на основании журчащего фонтана. Строения отсутствовали.

Люк подошел к задней стене. Около десяти футов скользкого бетона, увенчанного кольями и колючей проволокой. На нее забраться намного сложней, чем на ворота. И все же нельзя терять времени. Он закрыл глаза и произнес молитву, кто бы его ни услышал на небесах. Люк побежал на стену, бросился на нее, закидывая куртку вверх.

На секунду ему показалось, что он плашмя падает назад, рискуя переломать позвоночник о влажные булыжники. Затем куртка натянулась, Люк едва удержался за рукав. Только усилием воли он не разжал руки, вскарабкался поверх стены.

Минуту Люк лежал там, тяжело дыша, балансируя на грани сознания. Ночь психоделическими разводами плыла перед глазами. Интересно, способно ли его сердце сдать именно сейчас. Нет, будь оно проклято, если не выдержит. Люк заставил себя пошевелить головой и осмотреться. Через несколько футов была покатая крыша, нечто вроде сарая или рабского барака. Вдалеке сквозь листву виднелось очертание дома Джея.

Колья начали пробуравливать куртку. Последним судорожным толчком Люк перелез через стену, содрал куртку с проволоки и прыгнул на крышу. Лег на живот, прильнув щекой к холодному шиферу, отдыхая.

Тут он услышал изнутри строения слабый звук. Низкий, бурлящий, крик отчаяния. Словно кто-то попытался полоскать горло кипящей водой.

Люк узнал этот голос.

Доползя до края крыши, он пролетел последние восемь футов, приземлившись во двор. Все пространство неожиданно залилось светом, и на него словно прыгнула покрытая плесенью статуя. Датчики движения. Черт!

Звук повторился, теперь слабее. Люк обмотал куртку вокруг головы и плеч и бросился в одно из закрашенных черным окон. Стекло разбилось, старая рама треснула. Он выбил ее ногой, залез внутрь, цепляясь пальцами за осколки, стянул куртку, и ему открылась невероятная сцена.

Джей Бирн и темноволосый мужчина, обнаженные, стояли в таком количестве крови, сколько просто не могло выйти из такого маленького человека, как Тран. И тем не менее на металлическом столе с колесиками лежал именно он. Тело распорото, посередине – огромная рана с расплывчатыми краями, голова закинута назад в агонии святого мученика, привязанные конечности вздрагивали, когда спина прогибалась в предсмертной конвульсии. Стол и пол залиты кровью.

Джей повернулся на шум. Из открытого рта свисали длинные куски отливающей блеском плоти. Незнакомец тоже жевал. Все это Люк уловил за долю секунды, которая понадобилась ему, чтобы обрести равновесие и скользнуть рукой в правый сапог. Он бросился к Джею, нож – в руке.

Джей забежал за стол, незнакомец двинулся ему навстречу. Люк зажал острый нож в зубах, схватился за нижнюю поверхность крышки стола и приподнял его, приложив всю свою силу. Резиновые колесики заскользили по полу. Перегруженный весом Трана стол накренился. Джей попытался увернуться, но тяжелая металлическая плита с привязанным к ней телом рухнула ему на лодыжку, пришпилив его.

Люк кинулся через стол. Он оказался на Джее, словно на любовнике. Джей попытался выцарапать ему глаза, но Люк увернулся, поймал его палец зубами и сильно укусил. Джей выдернул руку, но Люк успел ощутить вкус крови на тех тонких костях.

Левым предплечьем он надавил ему на шею. Джей начал задыхаться, выплюнул комки полупережеванного мяса. Один из них попал на верхнюю губу Люка, который, не задумываясь, слизал его. Джей растянулся в улыбке, дополненной безумным взглядом. В этой ухмылке заключалась дикая попытка принять Люка за своего. "Я тебя не знаю", – всхлипнул Люк, всадив нож за левое ухо и протащив его вдоль шеи.

Появилась тонкая красная линия. Я только царапнул его, подумал Люк. Я оплошал, и в любую секунду его друг расколет мне топором череп. Тут линия расширилась до алой расселины, из которой гейзером ударила кровь, омыв Люку лицо, обжигая глаза, ослепив его.

Итак, вместо момента великого единения мы с Дже-ем разлучились навеки. Не было возможности даже для формального прощания, я едва успел подбежать, чтобы увидеть, как в нем угасает жизнь. Тело вздрогнуло, глаза затуманились. Меня мучило одно из самых горьких и тщетных сожалений: если моему любовнику было суждено умереть, то почему не от моей руки?