Пражский синдром - Татьяна Рябинина

- Наплюй на Зденека! – сурово приказала она. – Мне очень больно, что мой сын такая скотина, но тут уж ничего не поделаешь.

- Что выросло - то выросло, - усмехнулась я. – Не вы же его воспитали. Алеш совсем другой.

- Только этим я себя и утешаю. Аня, я тебе еще кое-что хочу рассказать, чтобы ты уже все знала. Ты все-таки член семьи теперь. Не пугайся, с Алешем это не связано. Зденек до Власты уже был женат, пять лет. Жену его звали Ольга. Неплохая девушка, хотя общего языка мы с ней не нашли. Милая, спокойная. Дизайнер интерьеров.

- Да, Алеш говорил, - кивнула я, припоминая его слова о том, что ни Милена, ни Власта, ни Ольга свекровь покорить не смогли.

- Зденек тогда работал с отцом, так же, как и сейчас – управляющим. А Власта в банке, который вел их счета. У них начался роман, Власта забеременела. Зденек сказал Ольге, что уходит. И сразу же после этого выяснилось, что та тоже беременна. Кстати, - Магдалена сдвинула брови, - а ты… как? Нет?

- Нееет! – захныкала я. – У меня просто голова вчера болела. Я Алешу молнию в рот вставлю, чтобы не болтал лишнего. Дайте нам сначала с Мартой разобраться.

- Не сердись. Нормальный вопрос. Хорошо, что не торопитесь, но мало ли… Да, так вот. Зденек с Ольгой хотели ребенка, но у них не получалось. И вдруг такой сюрприз. Он сказал, что будет помогать, но с ней не останется. Ольга сделала аборт. Я ее отговаривала, как могла. Предлагала забрать ребенка к себе, если уж никому не нужен, но она уперлась. С тех пор я ее больше не видела. Да и желания никакого нет. Понять могу, но не принять. Ну а почему я Власту не люблю, думаю, объяснять не надо.

- Ясно… - вздохнула я. – У меня наоборот. Принять могу, деваться некуда. А вот понять – с трудом. Хоть и пытаюсь. Я не про Ольгу. Про Алеша в первую очередь. Вся эта история с Миленой, Мартой, Зденеком. Плохо в голову укладывается.

- Спасибо, что пытаешься понять, - у Магдалены зазвонил телефон. – От тебя теперь очень многое зависит. Все, Аня, это с работы. Если что – звони, пиши.

Да, от меня многое зависит, подумала я, закрывая ноутбук. Но, к сожалению, не все.

36.

Потихоньку мы все привыкали к новой действительности. Не скажу, что легко, но и не так тяжело, как могло быть. И все же это оказалось работой – вписать себя в иную реальность. Причем не только для меня. Для Алеша и Марты тоже.

Она звала меня мамой примерно через раз. Иногда получалось забавно: Анна-мама. Сначала у меня по спине бежали мурашки. Потом привыкла. Вот только казалось, что Марта делает это немного через силу. Как будто и хочет, но что-то внутри мешает. То, что на самом деле я вовсе и не мама. Или то, что настоящая мама смотрит с облачка и не одобряет.

Как бы там ни было, мамских обязанностей прибавилось. Когда мы вернулись из Панамы, меня уже ждали приглашения в родительские группы школы и класса. И в закрытый чатик, где мамаши обсуждали предстоящее празднование окончания учебного года. А еще приглашение в клинику от семейного врача. И сообщение от преподавательницы танцев, которая вела группу Марты и непременно хотела со мной познакомиться.

Да и в целом жизнь официальной пани Новаковой оказалась намного сложнее, чем вольготное существование подруги пана Новака. Особенно когда я получила временный вид на жительство и документ, подтверждающий легальность моего проживания в Чехии в течение следующих двух лет. Кстати, процедура его получения оказалась не такой страшной, как я ожидала. Да, с проверкой к нам домой приходили, вопросы всякие задавали, и Раде, и соседям, но в корзине с грязным бельем не рылись. А вот допрос в полиции был уже посерьезнее.

Мы с Алешем пришли в назначенное время, и нас развели по разным кабинетам, где задали миллион вопросов: как мы познакомились, сколько и где встречались до брака, как зовут родителей другой половины, образование, последние места работы, интересы, хобби и множество всего прочего. За день до окончания легального пребывания в Шенгене по мультивизе мне пришло сообщение, что получение ВНЖ одобрено.

Отметить мое povolení k pobytu мы пошли в пивную «U Hrocha» - «У бегемота», аутентичное место, куда редко забредают туристы. Из тех, где не едят, а только пьют и закусывают. Нет, какая-то основательная еда в меню, написанном мелом на черной доске, имеется, но если ты ее заказал, значит, точно не местный. Настоящие чехачи могут позволить себе в лучшем случае шпикачки и запеченный hermelín – вонючий мягкий сыр с плесенью, типа камамбера.

Разумеется, я не раз бывала в таких местах, но именно «U Hrocha» впервые. И мне страшно понравилось – это было то самое чешское, что я обожала. Никакой музыки, особый запах, гул голосов, незнакомые люди, сидящие за столами бок о бок, а кому не хватило места – на подоконниках или вообще стоящие с у стен. Листочки, на которых официант рисует черточки, принеся очередную кружку. Даже не звать не надо: допиваешь одну, а он уже ставит перед тобой на tácek - картонную подставку - следующую. Пока не взмолишься: «Tak dost!»

До дома было недалеко, мы шли пешком по ночным улицам, и я горланила во всю глотку: «Skákal pes, přes oves, přes zelenou louku» - одну из песен, которые мне пел дедушка. Утром, проклиная все на свете, я посчитала черточки на листочке: Алеш, уходя на работу, коварно положил его мне на подушку. Шесть литров! И, судя по результатам, большая часть пришлась на мою долю. И Рада наверняка опять заподозрила меня в беременности.

Чтобы в дальнейшем претендовать на постоянный вид на жительство, мне нужно было иметь личный счет в банке. Получив временный, я его открыла, и Алеш положил туда немаленькую сумму. И оформил вторую карту к одному из своих счетов, полностью перекинув на меня домашние финансы. Хозяйственные расходы, зарплата Рады, счета, оплата занятий Марты – все это теперь было на мне. Но я хотела иметь и свои собственные деньги, это был вопрос… не знаю, самоуважения, что ли. Конечно, я продолжала делать переводы для Ирки, да и деньги за сданную квартиру капали, но это было не совсем то. Иными словами, мне требовалась реальная работа, помимо переводов. Пусть даже на несколько часов в день или в неделю.

С нострификацией диплома, как я и думала, ничего не вышло – пришел отказ. Я подала на апелляцию, но это было долгое дело. А пока я разослала резюме в два десятка языковых школ и получила несколько приглашений на собеседование. В одну меня брали с осени подменным преподавателем, еще в одной записали в резерв – на тот случай, если вдруг уволится кто-то штатный.

Впрочем, одно занятие у меня все-таки было. Чтобы переупрямить Алеша, моей квалификации не хватило. Он купил мне машину и нашел инструктора. Сначала я включила нищеброда и страдала, что это страшно дорого, пока Алеш жестко не объяснил: для него в первую очередь важна безопасность – моя и Марты. Поэтому никаких дешевых консервных банок. От джипа удалось отбиться, и в результате я стала хозяйкой зеленого кроссовера Вольво, который назвала Валентином.

Инструктор Роман был ужасен: лысый, как коленка, и злющий, как цепная собака. Большую часть времени, которое мы проводили вместе, он ругался, в основном нецензурно. Но, как ни странно, водить я стала лучше. Да и Валентин нравился мне гораздо больше Корсы. Ездить по Праге самостоятельно я еще не рисковала, но надеялась, что скоро это произойдет.