Принцесса с револьвером - Кира Измайлова

– Может, какая-то болезнь? – предположила она.

– Ну какая болезнь уложит разом такое стадо? – хмыкнул мужчина. – Я бы в молнию поверил, но она тоже стольких не убьет. Или в отраву какую-нибудь сонную. Говорят, в Ледяных горах есть ущелья, куда спускаться нельзя – там из-под земли какой-то газ идет, враз отравишься. Целые отряды пропадали, бывало.

– Только тут-то не горы и расщелин никаких нет…

– Это Территории, – напомнил Генри и тронул коня с места. – Объедем-ка от греха подальше. Видишь, даже собаки не суются!

Гром и Звон действительно огибали гигантское кладбище по широкой дуге, ерошили загривки и прижимали уши. Им это место очень не нравилось, и Мария-Антония рада была, когда Генри взял немного в сторону. Впрочем, и оставлять за спиной такое оказалось не слишком приятно, однако же обошлось…

Собаки, охотясь, порой притаскивали диковинных зверюшек, которых и Генри не всегда мог назвать: то существо вроде мыши, только размером с хорошего кролика, то непонятное создание, похожее на ежа только иглами на хребте (иглы оказались ядовитыми, Гром долго ходил с распухшей мордой; Монтроз сказал, что дети равнин делают из таких игл, взятых от матерых зверей, наконечники для стрел), то нечто вроде ящерицы о шести лапах, но покрытое мягкой шерстью. Что-то Генри выбрасывал подальше, настрого запрещая собакам подбирать добычу, что-то позволял им сожрать. Обученные псы не возражали, когда хозяин забирал их трофеи, вздыхали и снова отправлялись на охоту.

– Тут иначе нельзя, – говорил Монтроз. – У меня приятель отличную собаку так потерял: тоже вот поймала ящерку да и слопала. Кто ж знал, что та ядовитее любой гадюки? Так мои приучены сперва показывать, чем собираются пообедать…

– Раньше они тебе ничего не приносили, – заметила девушка.

– Раньше мы не в таких местах были, – ответил Генри и упал в траву, закинув руки за голову. – Там нормальная дичь водится, а здесь черт-те что! Кстати, что у нас там с едой?

– Не так уж много осталось, – ответила она. – Если бы не лепешки Маан, пришлось бы еще хуже.

– Скверно, – констатировал Генри без особой, однако, тревоги. – Охоты тут никакой. Эту дрянь и жареной есть не станешь, а костер не развести. Придется затянуть пояса и прибавить ходу!

– А что, здесь никто не живет? – поинтересовалась принцесса. Скудный паек ей порядком надоел, но по сравнению с голодом во время осады он мог считаться королевской трапезой. – Ты ведь говорил, что племен много, и они…

– Изрядно, – согласился Генри, глядя на нее из-под полуопущенных ресниц. – Только я нарочно такую дорогу выбираю, чтобы по возможности ни с кем не встречаться. Можно было бы дня два назад повернуть, успели бы, может, сиаманчей перехватить, но…

– Я понимаю, – сказала Мария-Антония. – К ним тоже наверняка приезжали… с предложением.

– Вот именно. – Монтроз надвинул шляпу на лицо. – А прочие, которые относительно дружественно настроены… ну их. Не угадаешь, когда помогут, когда сдадут. Знать бы, у кого на аддагезов сейчас зуб, вот те бы могли что-то сделать, но я как-то из местной высокой политики выпал. Тем более у них отношения меняются, как погода по весне: то дружат, а через неделю уже глотки друг другу режут. Лучше уж мы сами.

– Конечно, – согласилась девушка, теребя ремешок на запястье. Он не давал ей покоя, но Мария-Антония даже предположить не могла, чего ради старый шаман дал ей эту безделушку. Что это, амулет? Или что-то иное?

Она не могла определить, из чего сделаны бусины: не глина, не стекло, не камень, не кость, но и на дерево не похоже… Никакого узора, просто не очень-то ровные просверленные шарики. На ощупь довольно гладкие, хотя кое-где чувствуются шероховатости, будто отпечатки чьих-то пальцев. Вроде бы ничего особенного, но…

Солнце наполовину скрылось за горизонтом, пропал палящий зной, но все равно было жарко – прерия отдавала накопленное за день тепло. Одуряюще пахли какие-то травы, и девушку начало клонить в сон. Вообще-то, она начала подремывать еще в седле, да и сейчас с трудом удерживала глаза открытыми.

– Генри… – начала было Мария-Антония, но вдруг осеклась.

Она ведь совсем мало спит, ее приучили, что вставать нужно с рассветом, а ложиться – только тогда, когда сделано все необходимое. И пусть у юной принцессы подобных забот оказывалось не так уж много, выучка пригодилась ей, когда она стала хозяйкой в мужнином замке. Да и теперь: поднимались они с Генри еще до света, чтобы проделать как можно больший путь до наступления самой жары, немного передыхали, затем снова ехали почти до темноты, и это уже стало привычным и ничуть не утомляло. Так в чем же дело? Впрочем, что тут гадать…

– Ну что? – отозвался он. – Что хотела спросить?

– Да вот думаю, второе одеяло брать или не стоит? – спросила девушка безмятежно.

– Возьми, – сказал Генри. – Помягче будет. А ты что, уже спать собралась?

– А ты хочешь предложить мне изысканный ужин с бокалом вина или, скажем, партию в трик-трак? – заставила она себя пошутить.

– Угу, еще пару танцев под луной, – хмыкнул он. – Да, твоя правда, все равно делать больше нечего. Можно попытаться завтра еще раньше встать, сегодня вон какой конец отмахали!

– Лошади-то выдержат? – спросила принцесса, развязывая вьюк. Приходилось делать над собою усилие, чтобы держать глаза открытыми, чтобы не уткнуться в этот самый вьюк и не уснуть прямо здесь.

– Да они привычные, – ответил Генри. – Думаешь, делакоты с ними меньше за день проходят? Поди, еще и побольше! Жалко их, конечно, но куда деваться-то?

– Деваться некуда… – согласилась девушка и больно ущипнула себя за бедро. Синяк останется, ну да пес с ним, не видно никому! Боль ненадолго прогнала сонливость, но это не было спасением.

«Я не имею права. – Мария-Антония закусила губу почти до крови, дернула запутавшийся ремень, высвобождая одеяло. – Я должна оставаться собой! Нам нельзя задерживаться даже на день, а я уверена, Генри не повезет меня, ту, другую, силой, он попытается что-то сделать, хоть и обещал… Я обязана проснуться в здравом уме!»

– Тони, ты что закопалась там? – спросил Монтроз. – Помочь?

– Нет, я уже иду, – ответила она, резко повернулась, прижимая к себе свернутое одеяло одной рукой, и что-то вдруг рвануло за запястье другой. Оказалось, она зацепилась браслетом за пряжку, но прочный ремешок выдержал. – Ремень запутался. Держи.

– Давай. – Генри привычно расстелил одеяло. – Падай.

– Уже… – Мария-Антония улеглась, положив под голову свернутую куртку.

Бороться со сном больше не было никакой возможности, но она какое-то время еще упорно смотрела в небо, на убывающую луну, слушала, как переступают поблизости стреноженные кони, как устраивается рядом Монтроз, ругает сквозь зубы угодившую под бок кочку, как шумно дышат вернувшиеся из вечернего дозора псы. А потом звуки расплылись, перемешались, и принцесса канула в пустоту…