Книги онлайн и без регистрации » Домашняя » Что за рыбка в вашем ухе? - Дэвид Беллос

Что за рыбка в вашем ухе? - Дэвид Беллос

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 88
Перейти на страницу:

Использование языков-посредников таит в себе и определенные риски. Например, белорусский писатель Васіль Быкаў был сначала переведен на русский, что вывело его произведения на международный уровень. Однако советские переводчики не решались переводить его близко к тексту. В «Альпийской балладе» (1963) герой отвечает на вопрос наивной иностранки о колхозе. Она предполагает, что колхоз — это плохо, а он отвечает: «Когда-нибудь станет лучше. Не может же всегда быть плохо». В русском же переводе написано: «Ну что ты! Я же сказал… Хорошо. Война только помешала». Из-за таких искажений Быкаў стал сам переводить свои произведения на русский вскоре после их публикации и русифицировал свое имя: Василь Быков. Это позволило советским властям представлять его русским писателем, скрывая, что его произведения изначально были написаны на другом — родственном — языке. В случае с Быковым перевод ВВЕРХ просто перевел писателя из пишущих на «малом» языке в пишущие на доминантном{127}.

Однако даже там, где политические соображения не играют такой роли, заметен неуклонный отход от малых языков в сторону доминантных. В конце XIX века автор редакционных статей в японской ежедневной газете «Ёмиури симбун» отмечал, что его страна могла бы дать миру многое помимо Фудзиямы и озера Бивы. В Японии, писал он, есть прекрасная литература, такая как «Повесть о Гэндзи» или «Повесть о восьми собаках» Бакина. Однако, по его мнению, перевод с японского на европейские языки невозможен из-за слишком большой разницы между ними:

Какими бы великими ни были наши будущие писатели, их слава никогда не выйдет за пределы страны… Поэтому я бы предложил людям всего мира, проникнутым духом гражданственности, писать по-английски… В наши дни и в наш век очевидно, что человек с большими амбициями должен учиться писать по-английски. Учить язык и стремиться с его помощью добиться славы за границей. Нет никакого величия в известности, ограниченной этой жалкой цепочкой островов{128}.

Японский журналист приходит к выводу, типичному для культур, ощущающих себя на периферии. За последние сто лет к нему пришли многие. Выдающаяся французская писательница, уроженка Гваделупы Мариз Конде, признавалась, что, будь она на пятьдесят лет моложе, она бы, вероятно, стала писать не на французском, а на английском. Эдвидж Дантика, франкоговорящая писательница из Гаити, которая как раз на пятьдесят лет моложе, так и поступила.

Для тех, кто пишет на малом языке (а теперь все языки, даже французский, — малые), перевод на английский — предел мечтаний. Пишущих по-итальянски вполне могут перевести на испанский, по-фински — на шведский, ради существенного меньшинства финских граждан, у которых шведский — язык L1. Но перевод произведения на испанский или шведский вряд ли поможет ему выйти во внешний мир. Для произведения на любом языке значение имеет только перевод на английский.

Очевидно, что носители английского не несут прямой ответственности за то, что английский используется как язык-посредник, потому что как раз для них английский никогда не играет роль промежуточного. Его, как и все языки-посредники былых времен, делают таковым носители других языков. Например, китайский Институт Конфуция собрал международный коллектив ученых, чтобы дать всей планете доступ к философским и литературным сокровищам китайской классики. В рамках проекта У-Цзин планируется перевести «У-Цзин» — конфуцианское «Пятикнижие» (традиционный термин для обозначения собрания отдельных текстов, в общей сложности содержащих около двух с половиной тысяч страниц) на «основные языки мира». Однако эти сложные тексты не будут переводиться на французский, немецкий, испанский, русский, арабский, иврит, хинди и малайский с китайских оригиналов. Передача «У-Цзин» на восемь выбранных языков будет выполняться «на основе английского перевода», который — после его завершения — будет рассматриваться как эталон{129}.

Таким образом, английские переводчики художественных текстов с языков, которые мало изучаются в остальном мире, оказываются в уникальном положении. Мало того, что они контролируют доступ своей целевой аудитории к оригиналам, — они могут открыть или преградить дорогу к ним всему остальному миру с помощью международной книготорговли, а иногда и двойного перевода.

Солнечная система глобального книжного мира — не плод чьих-то сознательных усилий. Эта система — со своим всемогущим солнцем английского, основными планетами французского и немецкого, внешними эллиптическими орбитами, где русский периодически пересекает путь испанского и итальянского, и мириадами удаленных спутников не тяжелее звездной пыли — особенно примечательна именно тем, что в корне противоречит чаяниям большинства: ведь многие предпочли бы видеть на ее месте паутиноподобную сеть межкультурных связей. Однако орбитальная модель потоков переводов — всего лишь метафора. Структура глобальных переводов — феномен не природный, а культурный. Если достаточное число людей по-настоящему захочет ее изменить, она изменится.

20. Права человека: создание международной правовой системы и перевод

Современное переводоведение как наука сосредоточено в основном на книгоиздании, в особенности на переводах художественных книг. Однако, несмотря на фигурировавшие в нашем обзоре мира переводов шестизначные числа, художественная литература составляет сегодня лишь малую часть переводов.

Юридические тексты переводятся в гораздо больших объемах и в большем числе языковых направлений, чем художественные произведения. Какой бы тоской ни веяло (на всех, кроме юристов) от перевода законов, этот перевод необходим для создания и поддержания мирового сообщества. Без него застопорятся бизнес и дипломатия. Но при этом важно знать, что законы — самый яркий пример непереводимых текстов, потому что язык законодательства замкнут и не ссылается ни на что внешнее. Однако на практике законы все же переводят, потому что без этого никак не обойтись.

Когда французы хотят выразить уверенность в том, что какое-то трудное дело все же может быть выполнено, они говорят impossible n’est pas français[116]. В других языках тоже нет слова «невозможно», если речь идет о переводе. Перевод — это волевой акт.

Всем известно, почему законодательство непереводимо: оно написано на особом языке, который почти невозможно понять, а что нельзя понять, нельзя и перевести. Мы щедро платим юристам в надежде, что уж они-то понимают, что написано мелким шрифтом в контракте, который мы подписали, не дочитав.

1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 88
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?