Дело о полку Игореве - Хольм ван Зайчик

— А если бы нам не привалило удачи вас вытаскивать? — поинтересовался, ткнув сигарой в сторону Бага, Дэдлиб. — Если бы мы плавали в другом месте? Тогда вы были бы не так рады помочь?

— Отчего же, — дипломатично ответил Баг. — Одно ведь дело делаем… Спасибо за сигару.

Дэдлиб покрутил головой и улыбнулся.

— Однако, господа, я испытываю непреодолимую тягу повидаться с бедным, несчастным, я бы даже сказал — истерзанным болезнью Юллиусом! Да и Сэм испытывает, правда, Сэм? — Понимая, что разговор себя исчерпал и впредь до получения местной человекоохранительной службой новых сведений по делу им с Дэдлибом тут делать пока нечего, Люлю легко поднялся. — Нас отсюда выпустят, господа?

— Только с провожатым, — ответил Баг. — И знаете что, драгоценные преждерожденные… Вы больше ничего по этому делу самостоятельно не предпринимайте. — Он посмотрел на Люлю. — Пусть преждерожденный Тальберг не подставляет ног, чтобы на них ненароком не наступили, ладно? Мы уж сами наведем порядок.

Он встал из кресла и, подойдя к своему столу, нажал кнопку вызова дежурного, чтобы тот препроводил гокэ до выхода.

— Хорошие люди, — сказал Богдан, когда дверь кабинета закрылась за иноземцами. — Иные совсем, но хорошие.

— Ты когда их раскусил? — с нарочитым безразличием спросил Баг. Окна кабинета выходили на юго-запад, солнце прожигало его насквозь, от широкого окна до часов с кукушкой, мирно тикавших над дверью, — к вечеру стало душновато, да и сигарный дым плавал ворохами невесомых, призрачных одеял; Баг неторопливо поднялся и подошел к окну, открыл форточку. Судья Ди, не открывая глаз, чуть шевельнул ухом. «Спи, мой хвостатенький, все в порядке, спи», — подумал Баг.

С улицы в кабинет ворвались прохладный, просторный воздух и внешние звуки: приглушенный, слитный гул на мостовых и совсем близкие голоса людей, детей и взрослых — прямо под окнами был небольшой сад, излюбленное место прогулок старых и малых.

— А я их вообще не раскусил, — признался Богдан. — После того, как они так настойчиво, почти не скрываясь, принялись интересоваться нашим расследованием, осталось только два варианта: либо они связаны со шпионами… ладно, не кривись — просто с человеконарушителями… и пытаются выяснить, насколько мы продвинулись. Либо они охотятся за теми же человеконарушителями, что и мы, но с противуположной стороны, со своей. Первый вариант мне пришел в голову раньше второго, каюсь.

— Я нынче днем уж подумывал о том, чтобы за ними слежку устанавливать, — нехотя сообщил Баг.

— Могу понять, — ответил Богдан. — Но, видишь ли, когда мне стало ясно, что обработка пиявками идет не против интересов Джимбы, а, наоборот, в его интересах, все встало на свои места. Во всяком случае, многое. Это значило, с одной стороны, что козни строятся совсем не из-за океана. А стало быть, что твои друзья-гокэ вряд ли действуют против нас. Но пиявка-то при всем том приплыла из Штатов! Однако никаких выгод Штатам и их власть имущим миллионщикам от этого не проистекло. Стало быть, увели ее оттуда не по их воле, а вопреки ей или, по крайней мере, помимо нее… Тут уж про Люлю и его друзей все понятно стало, — он немного помялся, потом с некоторой застенчивостью добавил: — Да и, знаешь… честно говоря… как-то мне не верилось, что они враги. Или, может, просто не хотелось этого…

Баг помедлил мгновение, потом невольно улыбнулся и несколько раз понимающе кивнул.

— Велеть еще чаю? — спросил он.

— Очень даже, — немного невпопад, но вполне красноречиво ответил Богдан. — Только хорошо бы, еч, сладкого…

— Сахар очень вреден для мозга, — сурово ответил Баг, снова нажимая кнопку вызова. — И ведь невкусно же! Только напиток портишь.

Богдан покорно вздохнул.

В течение следующих двадцати минут они тихо и мирно сидели друг напротив друга в дальнем углу кабинета, в тени, и уже без посторонних ушей обстоятельно обменивались собранными за день сведениями.

— Ну, дела, — пробормотал потрясенный Богдан, когда Баг закончил. — Крюк… Как он-то под пиявку попал?

— Думаешь, попал?

— А то!

Помолчали.

— Джимба… — проговорил Баг задумчиво. — Вот так Джимба. Слушай, а если ему попробовать позвонить вот запросто… Мол, вы же мне предлагали должность — так я согласен, давайте повстречаемся и обговорим условия. А там встретиться и обговорить… все как следует, а?

— Попробовать не грех. Только подожди. Давай сначала…

— А чего ждать? Ты размышляй, а я тем временем… — Баг уже достал из рукава трубку. Энергия так и бурлила в нем. Столько ударов за этот день было получено Багом, что ему позарез надо было сделать хоть что-то. Богдан лишь покачал головой и долил себе чаю из чайника, укромно стоявшего в просторной войлочной корзинке — чтобы подольше не стыл.

— Ты мне дай «Слово» наконец посмотреть, — напомнил он. Баг свободной ладонью хлопнул себя по лбу. Сунул руку за пазуху, достал загадочное творение и протянул ечу через столик. Потом, сверяясь с визитной карточкой, принялся набирать номер.

Долго не отвечали. Однообразные гудки тянулись, как резиновые. Богдан тем временем принялся заинтересованно посвистывать сквозь зубы, потом, странице на третьей, что-то уже замурлыкал себе под нос, а когда русалочий голос в трубке пропел: «Приемная преждерожденного Лужана Джимбы», высокоученый минфа уже напевал вполголоса. Баг не знал этой песни и не особенно вслушивался: надо было срочно что-то отвечать секретарше.

— Вас беспокоит Багатур Лобо. Прер Джимба разрешил мне звонить в любое время, потому что он ждет моего ответа на его предложение, — напористо, даже несколько нагловато сообщил в трубку Баг. Секретарша выдержала паузу, а потом спросила осторожно:

— Какого рода предложение, драгоценный преждерожденный?

— Должностное, — не задумываясь, ответил Баг.

Секретарша молчала еще дольше. «Холодок бежит к лопатке, — увлеченно тянул на одной ноте Богдан, листая книгу. — Шум на улицах слышней. С добрым утром! Все в порядке с милой Родиной моей…»

— Боюсь, преждерожденный Джимба не сможет с вами говорить, — ответила наконец секретарша. В голосе ее прорезалась безрадостность, тщательно скрытая поначалу. — Я припоминаю, преждерожденный Лобо, драгоценный преждерожденный Джимба позавчера предупреждал меня, что вы можете позвонить. Это относительно должности начальника стражи, не правда ли?

— Сущая правда, — ответил Баг и кивнул, ровно секретарша могла его видеть.

— Боюсь, — уже вполне доверительно сказала секретарша, — что вы опоздали.

— Должность отдана другому? — цепко спросил Баг.

— Нет. Но драгоценный преждерожденный Джимба просил его не звать к телефону ни при каких обстоятельствах. Последние дни он пребывает в некоем удручении. Сейчас он предается медитации и обдумывает, как он сказал поутру, некое решение, самое важное за последние пятнадцать лет. Извините. Я ему передам, что вы звонили, преждерожденный Лобо, как только он освободится. Попробуйте позвонить завтра к вечеру, однако…