Охота на Пиранью - Александр Бушков

Доктор послушно вскочил. Бунт был подавлен – вот тольконадолго ли?

Опять же в воспитательных целях Мазур послал доктора вавангард. Идущему впереди всех по густой тайге приходится нелегко – собираетвсе сухие ветки, принимая их на грудь богатырскую, поневоле выбирает самыйудобный путь, чем облегчает дорогу остальным. Сам Мазур двинулся последним.Правая щека чуточку подпухла – неведомо откуда налетели комары и, прежде чемшарахнуться от сигаретного дыма, успели оставить отметку.

Ольга замедлила шаг, пошла с ним в ногу. Хитро погляделаснизу вверх и тихо спросила:

– А кто это в буреломе с Виктошкой обжимался?

– О господи, – вздохнул Мазур. – И ты туда же? Позаднице захотела?

– Я к тому, что этот служитель Гиппократа так за вамиглазами и стригет, учти...

Мазур плюнул и звонко шлепнул ее по заднице, погнав вперед.Миновали березняк с хлюпающей кое-где под ногами водой. «Лишь бы не началисьболота, – подумал он, – начнем обходить, и время потеряем, и блуждатьбудем по-черному, отклоняясь от прямой линии...»

Болот не встретилось – зато попалось пожарище, несомненно,давнее, даже не прошлогоднее. Очень похоже, пожар случился в пору обильныхдождей, задавивших его в зародыше: ни одно дерево не упало и не сгорело дотла,штук тридцать так и остались стоять уродливыми опаленными столбами.

Мазуру в голову пришла довольно многообещающая идея –насчет по-настоящему крупного безобразия...

Можно устроить пожар. Дождей давно не было, леса сухие, какпорох, в эту пору они обычно и горят от одного-единственного окурка илислучайной спички. Кстати, в паре отдаленных местечек Шантарской губернии ужеполыхало, когда он собирался в плаванье. Он давно уже заметил, что ветер дуетбольшей частью южный, почти постоянно в лицо, пламя понесет в сторонуохотников, а то и зацепит заимку или другие Прохоровы «точки». Почтимоментально пламя распространится на огромные пространства. Охотникам станет недо дичи – свою бы шкуру спасти. И довольно быстро о пожаре станет известно вгубернской столице, сюда пойдут самолеты с пожарными-десантниками, повалитнарод и техника. Несмотря на все рыночные новшества, к таежным пожарам до сихпор подходят отнюдь не с коммерческим аршином, тушить принимаются немедленно,волевым решением бросая на подавление немалые силы и не препираясь насчетоплаты... Если все пройдет гладко, в Пижмане будет не до Мазура с Ольгой, там начнетсятакая суета и многолюдство, что смыться незамеченными удастся гораздо проще. Незря ведь, ох, не зря накололи татуировки – может в Пижмане оказаться кто-то,облеченный властью и работающий на Прохора...

Идея заманчивая. И вполне реальная. Мазур охотно бралсяпретворить ее в жизнь, не чувствуя за собой никакой вины – очень уж страшнаяпошла игра, тут не до всхлипов о родной тайге. Вот только рассчитать иосуществить все следует ювелирнейше – выбрать место, запалить в строгомсоответствии с ветром. Иначе и сам зажаришься, как мышь в котельной, –таежный пожар порой летит, как скорый поезд, малейшая ошибка, и проще уж сразузастрелиться, не ждать, когда обратишься в головешку...

Они шагали до сумерек – без единого привала. ОстанавливалсяМазур только для того, чтобы положить из пращи очередную белку. Белок сноваломножество, сразу видно, что здешнему лешему давненько везет в карты, неприходилось ставить на кон мелкое зверье. Однажды Мазур по ошибке подшиб даженебольшого рыже-черного соболя, в пищу годившегося разве что при крайнейстепени голодухи. Недолго думая, отрезал пышный хвост, содрал наскоро шкурку –забрезжила смутная идея. Шкурку, скатав, упрятал в карман, а хвост прицепилОльге к поясу, хмыкнув:

– Потом будешь рассказывать, как гуляла по тайге вся всоболях... скво.

Дюжину белок он торопливо изжарил в сумерках – на ужин. И сухмылкой констатировал, что дамы на сей раз проявили к аппетитным запахам не впример больший интерес.

На ночлег устроились на склоне сопки. Мазур срубил четыре молодыхкедра, один укрепил на сучьях меж двумя близко стоящими деревьями, три наклонноположил на него, навалил поверх охапку пышных, колючих веток. Получилосьподобие примитивного шалаша, защищавшее от южного ветерка, дувшего здесь сидиотским постоянством.

Белок съели без протестов – Мазур с женщинами по две, адоктор, нонконформист сраный, соизволил сжевать лишь одну. Ну, и то хлеб...Начал помаленьку цивилизоваться.

И тем не менее Мазур предусмотрительно уложил себе подголову все запасы еды, завернутые в куртку, – во-первых, удобнее спатьбудет, во-вторых, на доктора надежды мало, с него станется...

Проснувшись на рассвете, Мазур обнаружил себя в приятной,но, увы, мимолетной и платонической роли турецкого султана – обе женщины во снеприльнули к нему с двух сторон в поисках тепла, обняли, головенки устроили нагруди, идиллия... вставать не хотелось, честное слово, но пришлось, конечно. Занеимением поблизости ручья, холодных ванн он не принимал, но водой из фляжкиумылся. И все пошло по заведенному порядку: деликатно разбудить женщин и чутьменее деликатно – доктора, дать минут десять на оправку, мысленные сетованиякасаемо нелегкой судьбы и скорое привыкание к суровой реальности. По кусочкузачерствевшего хлеба и остывшей белке в зубы – и пошли ноженьки считать версты,старым курсом, на два лаптя правее солнышка...

Туман еще стоял меж деревьев, и шагать пришлось с черепашьейскоростью – но сидеть на месте и ждать погоды Мазур не хотел. С упрямствомбронетранспортера претворял в действие нехитрую и жизненно важную задачу –оторваться как можно дальше от погони. Она-то, голову прозакладывать можно, втуман не полезет.

– Может, они на нас рукой махнули? – тихо спросилаОльга, словно угадав направление его мыслей, как хорошей супруге, вообще-то, иполагается по жизни.

– Размечталась... – проворчал Мазур. – Дела,милая, пошли на принцип, точно тебе говорю. Я человек скромный, но сердце мнеотчего-то вещует: ни разу еще они не получали по сусалам столь быстро икачественно. Ну ты сама посуди, кто на их месте нас из тайги-то выпустит?

– Ох, и вселил ты в меня оптимизм...

– Не горюй, – сказал Мазур. – Прорвемся. Вся ихпромашка в том, что они м е н я не предусмотрели. А поскольку...

– Ой!

Мазур застыл на месте. Туман уже почти растаял, оставшисьлишь в низинках и кое-где над землей. Они оказались в березняке, и метрах втридцати от Мазура, на поляне, стоял олень. Марал, если точно. Низко опустиврогатую голову, пощипывал траву – серо-желтый, здоровенный, невозмутимый...

Петля мгновенно легла в выемку на свободном конце лука.Наложив стрелу, Мазур бесшумно двинулся вперед, пригнувшись, растопыривлокти...

За его спиной раздался неумелый свист – скорее громкоешипение, но маралу этого оказалось достаточно. Молниеносно вскинув голову, онстрелой прянул в чащу, сразу исчез из глаз, почти беззвучно.