Мефодий Буслаев. Лед и пламя Тартара - Дмитрий Емец

В стекле маячила плоская круглая рожа,совершенно разбойничья по виду. Припухшие скулы, низкий лоб с выступом черныхжирных волос и – главное! – в подлом предвкушении скалящийся рот. Красныеглазки быстро перебегали с Чимоданова на Нату, а с Наты на Мошкина.

Заметив, что обнаружена, рожа без спешкиотлипла, ухмыльнулась, зыркнула и исчезла.

– Кто это был? Комиссионер? – спросилаНата.

Чимоданов подошел к стеклу, открыл раму ипосле некоторого колебания потрогал оставшуюся на стекле грязь пальцем.

– Комиссионер-то он, может, и комиссионер, датолько какой-то неправильный, – заявил он.

– Почему неправильный?

– Потому что это не пластилин. Абсолютнонатурально не пластилин... – Чимоданов показал ей палец, покрытыйкоричневой, быстро засыхающей жижей.

– Вытри! – быстро сказал Мошкин.

– Зачем?

– Она разъела стекло. Это комиссионер,вылепленный в Нижнем Тартаре. Обычные пластилиновые там сразу раскисают. Эти нетакие гибкие, как наши, не такие увертливые и хитрые. Эйдос им выцыганитьсложно – мозгов не хватает, – сообщил Евгеша.

– А зачем тогда они нужны?

– Их используют как ботов или дублей – всражениях на второстепенных участках. Для создания массовости, для разведки ипросто как пушечное мясо. Воины они не ахти, зато и вреда им особого непричинишь. Глина есть глина. Особенно огнеупорная. Картечь в ней застревает.Даже заклинания и те вязнут. Ну, кроме самых сильных, конечно...

– Откуда ты знаешь? – спросила Ната.

Вопрос был сформулирован неверно. Мошкин сразузанервничал. Засомневался.

– Откуда я знаю, да? Мне ведь этого никто неговорил, нет?

Ната погладила его по голове. Ее слабая итонкая рука наделена была особой силой. Евгеша от удовольствия едва незамурлыкал.

– Успокойся! Все хорошо. Тебя никто не ругает.Тебе Арей сказал?

– Нет. Я читал. Я же много читаю, да?

– Много, родной, много. Все читаешь и читаешь.А что им от нас надо, этим комиссионерам из Нижнего Тартара?

– Не знаю. Но если интересно, то можноспросить, – предложил Мошкин.

– У кого?

– Да у них вот!

Ната оглянулась. Окно было облеплено ухмыляющимисяразбойничьими рожами. Их было не меньше десятка. Судя по звукам, доносящимся изкухни, там вторжение уже началось.

– Что им надо? – нервно спросила Ната.

– Уж точно не твой автограф. Не хочешьпопытаться их охмурить? – поинтересовался Чимоданов.

Стекло треснуло. В комнату полезликомиссионеры. У некоторых в зубах поблескивали ножи.

Мошкин выхватил меч. Чимоданов посленепродолжительного размышления материализовал боевой топор. С мечами у него неособо ладилось. Несмотря на все старания Арея обучить его бою на мечах,взъерошенному, маленькому, вспыльчивому Петруччо куда больше подходил топор.Интересно, как бы он отреагировал, скажи ему кто-то, что топор – любимое оружиегномов?

Услышав из коридора шум, Мошкин обернулся. Вдверях маячили еще рожи четыре. Тела у комиссионеров были такие же липкие, каки их физиономии. Одежда висела на них клочьями. На ком-то были только штаны, наком-то лишь пиджак. Все истлевшее и явно снятое с мертвяков. Некоторыекомиссионеры ограничились часами. Правда, ничего шокирующего хрупкую детскуюнравственность в наготе комиссионеров не обнаруживалось. Все они были абсолютнобесполы.

Мошкин и Чимоданов встали спина к спине.Чимоданов контролировал окно, Мошкин – тех, что прорвались через дверь.

– Когда будешь размахиваться топором, непопади мне по затылку! – попросил Евгеша.

Как всегда с ним бывало, в минуту реальнойопасности он вел себя мужественнее, чем в минуты опасности воображаемой.

– Я ведь не попаду, да? – передразнилЧимоданов.

На плечи к нему резво карабкался Зудука скарманами, полными петард. Ему помог стол, под который хозяин недавно бросилсвой красный чемодан. Наступив на чемодан, Зудука перескочил с него на стол, аоттуда сиганул на плечи к Петруччо.

Ната попыталась атаковать комиссионеровмимической магией. Пустые старания. Издеваясь над Натой, один из комиссионероввыдал своим глиняным лицом всю ее мимику. Все это было проделано с такойобезьяньей пародийностью, что Ната узнала себя. Ее передернуло. Почему-то состороны себя видеть куда неприятнее, чем кого-то другого. Видя, что от еемимики пользы никакой нет, Ната поспешно забралась под стол и, обхватив рукамикрасный чемодан, загородилась им.

Комиссионеры толпились, теснили друг друга. Напервый взгляд, их было не меньше двенадцати. Двое с секирами, имевшими на концекопейный выступ, трое с ножами, один с кавалерийским палашом, остальныевооружены кто чем. Мелькали даже ржавые вилы (смерть не столько от укола –сколько от заражения крови) и бейсбольные биты, которые так любят возить вбагажниках тронувшиеся на почве самообороны дядечки. Причем те же дядечкиобычно возят с собой на случай отмазки и бейсбольный мячик. Типа покатался намашинке – поиграл в бейсбол.

Комиссионеры суетились, мельтешили,кривлялись, прыгали, однако никаких реально враждебных действий пока непредпринимали. Пользуясь моментом, Зудука извлек из-за уха зажигалку и,подпалив тройную петарду, швырнул ее в столпившихся комиссионеров.

– И... ди... от! – с опозданием крикнулЧимоданов.

Три слога, отделенные отточиями, вдействительности были разделены тремя оглушительными взрывами. Это послужилосигналом. Один из комиссионеров ринулся вперед. Особой ловкостью он неотличался. Мошкин присел, ушел от выпада и мощным круговым ударом отсек ему обеноги. Однако это ничего не решило. Вся толпа комиссионеров бросилась на них.Чимоданов и Мошкин, до того пытавшиеся держаться вместе, были мгновенноразделены. Петруччо размахивал топором, отпрыгивал, атаковал, проламывалкомиссионерам глиняные головы и про себя удивлялся, что он еще жив.

Мошкин, у которого крышу сорвало не таккапитально, как у его приятеля, был, признаться, удивлен. Имея численноепреимущество, комиссионеры легко могли перебить их, однако нападали вяло,замедленно. Они не столько стремились поразить Евгешу и Чимоданова, сколько прорватьсяк столу, под которым пряталась Ната. Здоровенный комиссионер, скалясь, ужеколотил по нему битой. Ната, загораживаясь чемоданом, пыталась пнуть его вколенную чашечку.

Несмотря на то что бойцы комиссионеры былислабые, ученикам стражей приходилось нелегко. Мошкину удалось снести двеглиняные головы, отрубить четыре кисти и довести общее число отсеченных ног допяти. Раны в корпус он не считал. Комиссионерам они не были страшны. Напротив,существовал риск, что меч увязнет, и он не сумеет его выдернуть. Сам Мошкинзаработал две легкие раны и едва не повис на вилах, которые метнул в него одиниз комиссионеров. Спасло его лишь то, что он вовремя споткнулся.