Дезертир - Андрей Валентинов

Внезапно мне показалось, что Титан рассказывает эти байки не зря. Небольшие глаза смотрели из-под густых бровей трезво и внимательно. Титан был непрост. Впрочем, в ином случае он и не стал бы Титаном.

– Приходит он через неделю, язык на плече, словно за ним с борзыми гнались. Выследил, кричит. Живет один, совсем рядом, днем спит, ночью по крышам лазит, а на вид – чудище чудищем. Плюнул я, говорю – веди! Привел…

Тут уже засмеялся Вильбоа. Похоже, эту историю знали все.

– И кто же это оказался? – поинтересовался я.

– Байи, наш бывший мэр. Худой, как смерть, глаза красные, одевается в черное, днем спит, а ночью на звезды смотрит – астроном, мать его! И рожа жуткая, испугаться можно с непривычки. Ну, я захожу – и в лоб: ты, гражданин Байи, вампир и кровь людскую пьешь! А он: гражданин Дантон, наши политические разногласия я в таком тоне обсуждать не собираюсь!

Когда мы отсмеялись, гигант махнул рукой:

– Ладно, Шарль, пропуск я тебе сделаю, только ты там не увлекайся. Мы катакомбы не зря стережем. Вампиров там нет, зато швали разной полно. И недорезанные всякие прячутся. Там, говорят, пара ходов есть – за город ведут. Смекаете?

Объяснений не требовалось. Городские заставы надежно охранялись, и такой ход мог спасти жизнь не одному десятку «недорезанных». Не зря «синие» стерегут входы! Пропуск мне, собственно, и не нужен, но я буду не один, а предъявлять удостоверение национального агента в присутствии Шарля не хотелось.

– Мы и сами там ходили, – хмыкнул Титан. – В прошлом августе. Зараза де Манд, которого я потом приказал шлепнуть, перекрыл весь центр. Пушки, говнюк, поставил! Ну, жалко стало ребят на распыл посылать, я и тряхнул одного субчика, что в старой Ратуше штаны протирал. Он мне карту принес – древнюю, еще с ришельевских времен. Так мы по катакомбам до самого Тюильри два батальона перебросили. У швейцарцев дворцовых мозги из ушей полезли, когда наши ребята, как черти из преисподней, выползли на свет божий перед самыми воротами. Ну, мы им мозги эти и вправили! А сейчас подумаешь – для кого старались?! Эти ублюдки тогда под лавками отсиживались, из сортиров не вылазили! Робеспьер, Рожа Зеленая, целую неделю неизвестно где прятался, потом приходит, парик поправляет и давай, засранец, учить про добродетель! Я ему говорю: в Париже хлеба на два дня, в Северной армии – измена, в Вандее резня, а он: главное, мать ее, добродетель, а посему, гражданин Дантон, уступи место тем, кто в отличие от тебя не пьет, не курит и не ругается. Давай, говорю, мы кабинет формируем, возглавляй министерство внутренних дел. Вы бы эту Рожу Зеленую видели! Перепугался и снова – прыг в сортир! Только в сентябре и появился – на готовенькое!.. А ну его на хрен! Шарль, открывай следующую!

Шампанское несколько подняло настроение, и Титан принялся вновь посмеиваться над Демуленом, обвиняя того в прирожденном роялизме. Оказывается, в коллеже именно Камиллу поручали писать стихи к приезду Его Величества. Читал же оные вирши приятель и одноклассник Демулена, которому и доставались все лавры. Правда, однажды королевская карета прибыла в проливной дождь, и вместо лавров Камиллов приятель заработал не менее ведра грязи. Гражданин Дантон видел в этом некую аллегорию, ибо оного одноклассника звали Максимилианом де Робеспьером. Демулен отшучивался, а мне невольно подумалось, что неспроста Титан постоянно поминает Зеленую Рожу. Видать, припекло!

Под этот веселый разговор мы смогли обменяться с Шарлем несколькими фразами. Я предложил не терять времени и завтра же заглянуть в таинственную церковь. А поскольку вдвоем идти скучно, взять с собой гражданина ирокеза. Толку, понятно, с него немного, но будет кому нести фонарь. Кроме того, я ему почти что обещал.

Вильбоа поморщился, но не возражал, добавив, что постарается взять у Жоржа карту – ту самую, времен Ришелье. А поскольку в катакомбах нет ни дня, ни ночи, идти лучше всего под вечер, когда на кладбище Невинноубиенных будет безлюдно.

Пора было уходить, но что-то мешало. Я внезапно понял – Титан. Возможно, я уже не увижу этого человека. Страшного человека, воплощавшего все то, против чего я дрался под белым знаменем армии Святого Сердца.

Воспользовавшись тем, что Вильбоа в дуэте с Камиллом принялись крыть почем зря гражданина Эбера, который, по их словам, являлся истинным позором для журналистского племени, я незаметно подошел к Дантону, пристально разглядывавшему полупустую бутылку, словно в надежде, что оттуда выскочит джинн. Заметив меня, гигант покосился в мою сторону, но ничего не сказал.

– Господин Дантон, – негромко произнес я. – Можно вас?..

Титан бросил быстрый взгляд на Демулена и Вильбоа, домывавших до полной белизны кости издателя «Отца Дюшена», и медленно встал.

– Давайте поговорим, сударь. Хотя, видит бог, это бесполезно…

И он, и я понимали друг друга. Конечно, Титан давно уже догадался, с каким трудом я выговариваю «гражданин». И наш разговор действительно бесполезен, но все-таки…

Мы отошли к окну, Дантон быстро оглянулся и вздохнул:

– Какого черта, господин Люсон! Разве Камилл вас не предупреждал? Ублюдки гражданина Шометта уже готовы растащить вас по косточкам! Бегите из Парижа!

Я покачал головой. Да, похоже, мое мирное пребывание в «Друге патриота» заканчивается. Впрочем, это меня мало беспокоило.

– У меня к вам вопрос, господин Дантон.

Лицо Титана потемнело, отчего старые шрамы стали особенно заметны. Когда-то нос исполина был сломан, и кости срослись плохо…

– Я уже все сказал вашим эмиссарам. Я могу взять миллион ливров – но не продаюсь за миллион. После того, как этот ублюдок Питт отказался спасти Людовика – когда это еще было можно, – мне не о чем говорить с вами.

– У меня личный вопрос, – повторил я.

– Личный, личный… – буркнул Титан. – Если насчет моих женщин, то я уже отчитывался в этом гребаном Конвенте. Всем интересно, с кем я сплю…

Я невольно улыбнулся.

– Не об этом. Наверно, мы видимся в последний раз, господин Дантон. Скажите, зачем вам все это? Вы свергли Короля, уничтожили Церковь, разрушили монархию. Зачем это было вам, Жоржу Дантону?

Маленькие глаза блеснули – гигант принял вызов.

– Зачем? А вы спросите у вулкана, зачем он извергается! Спросите ураган! Или вы думаете, что я это все придумал? Захотел – и взял Тюильри, захотел – сверг Короля…

– Это сделала чернь, – перебил я. – Толпа, для которой просто пожалели картечи! Но вы были вождем! Вы – а не кто-то другой!

Титан шумно вздохнул:

– Ничего-то вы не поняли, господа «белые»! Десять столетий вы дразнили народ, доводили его до бешенства, а когда наконец вулкан проснулся и рванул к гребаной матери, бросились к потокам лавы со своими шпажонками. Я… Мы смогли хотя бы ненадолго обуздать вулкан, чтобы Франция не превратилась в груду пепла. В августе Париж мог стать пустыней – и мы спасли город. В октябре пустыней могла стать вся Франция – и мы спасли Францию. Кто мог сделать больше? Кто, скажите? А потом я просто ушел и теперь хочу одного – чтобы вся эта сволочь оставила меня в покое. Или вы тоже думаете, что Жорж Дантон хотел стать тираном?