Колдун - Кай Вэрди

— Эта что за люля-кебаб вы прытащили? — подойдя поближе и обретя дар речи, уставился Арсен на смертельно серьезного Мишку. — Ты ваще в сваем умэ? Пачэму он бэз щтанов? С табой дэвачка!

— Это не люля-кебаб какой-то, это шашлык, Арсен, — мрачно усмехнувшись, ответил Мишка. — А без штанов, потому как шустрый больно. Бегать за ним лень было. Шагай давай, — ткнул он в спину остановившегося было диверсанта. — Чего уши-то развесил?

Диверсант послушно пошагал вперед. Преодолеть ступеньки к блиндажу со спущенными штанами оказалось той еще задачей, но он справился, и после очередного тычка в спину, толкнув плечом дверь, вошел в блиндаж. Следом за ним вошел Мишка с корзиной грибов в руках, из-за его спины выглянула Тамара, и, оглядев всех собравшихся, встретилась взглядом с совершенно очумевшим взглядом Егорова. Широко улыбнувшись, в полной, буквально звенящей тишине она звонко произнесла:

— Здрасьте, дядь Паш!

Немая сцена продлилась около минуты. Первым отмер Степаныч.

— Эт-то что?.. — глядя на Мишку, указал он на диверсанта.

— Это Шашлык, диверсант, — отозвался Мишка. — Их вообще двое было, но одного мы… я убил. А Шашлыка Томка живым взяла.

— Тося… Митя… — не веря своим глазам, растерянно произнес полковник, переводя взгляд с разительно изменившейся девочки на все такого же мрачного подростка. — Но как же…

— Меня Тамара зовут, а он Мишка, — кивнула девочка на друга. — Так получилось, дядь Паш, — пожала плечами она.

— Погодите, ребята… — потер лоб Черных. — Вы где его взяли? И где второй… труп? И… То есть, Тамара взяла? — вылупил он глаза. — Сама?

— Второй там лежит, возле речки, — ответил Мишка. — Недалеко от старого моста, что за Сосенками. А Шашлыка… да, сама. Пока я с тем провозился, Томка Шашлыка угомонила. Я только связать помогал.

— Черенков, Тарасенко! — крикнул Черных.

В блиндаж влетели двое часовых.

— Быстро сюда капитана Белова, и пусть прихватит своих четверых архаровцев, — распорядился Чернов. — Хотя подождите. Пусть шестерых возьмет. Слишком фрукт ценный!

Спустя минут десять в блиндаж, уже и так набитый людьми, вошли еще два человека: новый капитан роты охраны и с ним один из его подчиненных.

— Капитан, этих пятерых, — кивнул Черных на шестую команду, — сопроводите в их палатку и приставьте охрану. Только развяжите их уже наконец, — поморщился он. — Пономаренко с ними позже разберется. Двоих, нет, четверых отправь с носилками куда он укажет, — махнул головой в сторону Мишки майор. — Там труп лежит. Принесете сюда. И на входе в блиндаж охрану усиль. Все ясно? Выполнять!

Молодой капитан кивнул и раздал соответствующие указания. Блиндаж довольно быстро опустел. Мишка, не выпуская корзину из рук, объяснял и показывал на карте капитану и двум солдатам, где произошла стычка.

— Да брось ты уже свои грибы! — поморщился полковник, когда Мишка в очередной раз зацепил его корзиной.

— Нельзя, товарищ полковник, — отозвался Мишка. — Я чуть позже объясню.

— Нам все понятно, товарищ майор. Разрешите выполнять? — оторвавшись от карты, проговорил Белов.

— Выполняйте. Да, и пригласите сюда политрука и контрразведку, — командовал майор. — Степаныч, забирай ребят, вы здесь будете только мешать. Павел Константинович, вы останетесь? — взглянул на полковника Черных.

— Я, пожалуй, позже подойду, — ответил, вставая, полковник. — Начинайте без меня.

— Хорошо, как скажете. Если что, где вас искать? — поднял глаза на него майор.

— У Степаныча. Мне крайне интересны результаты разведки, — ответил Егоров. — Митя… Миша, — поправился он, — бери сестренку и пойдем.

— Подождите, — Мишка вдруг подошел к столу и под удивленные взгляды присутствующих начал выкладывать на него измятые грибы. Почти полностью опустошив корзину, он сунул в нее руку, и, покопавшись там, вытащил несколько листов бумаги и протянул их майору. — Николай Егорыч, вот это было зашито у второго фрица в жилет. Я забрал с собой. Мы с Тамарой так и не поняли, что это, но вроде похоже на зарисовку с карты. Мне кажется, они наши расположения срисовывали.

— Хорошо, Миша, спасибо. Мы попробуем разобраться. Ступайте, — взяв бумаги и тут же углубившись в них, задумчиво ответил Черных.

Мишка кивнул, и, сложив грибы обратно в корзину, вышел из блиндажа. Тамара шла за ним след в след.

Идя следом за ребятами, полковник никак не мог прийти в себя. Перед глазами стояла запуганная заикающаяся девочка. Шедшая сейчас перед ним Тамара походила на Тосю лишь одеждой. У нее изменился взгляд, голос, даже походка была уверенной и пружинистой. Сейчас она не пряталась за брата, а напротив, едва ли не верховодила в этой паре, что-то ему торопливо выговаривая. Засмеявшись, она шлепнула его по руке, впрочем, тут же сунув свои пальчики ему в ладонь. Жест получился настолько привычным и естественным, что полковник только головой покачал.

Только дойдя до палатки Степаныча, перед которой расхаживал мрачный как туча разведчик, Мишка улыбнулся, и, подойдя к тому, обнял его. Сбоку, обнимая обоих, притулилась Тамара, и, подняв голову, что-то сказала солдату. Тот улыбнулся и обнял ребят.

Сунув товарищу свою корзинку, Мишка запустил в нее руки и принялся выбрасывать грибы. Потом достал из корзины очень знакомый Егорову деревянный планшет, и, что-то сказав другу, потянул Тамару в сторону палатки.

Когда Егоров, дождавшись представителя СМЕРШа, наконец вошел к Степанычу, ребята уже сидели за грубо сколоченным столом и ждали их.

— Ну, рассказывайте, — поправляя усы, довольно проговорил Степаныч.

— Павел Константинович, а тот часовой у фотографа… Он жив? — с тревогой в голосе спросил вдруг Мишка, вскинув темные глаза на полковника.

— Жив. Это ты его?.. — с интересом глядя на щуплого подростка, ответил Егоров.

— Я. Я не хотел убивать, а этот прием нам Арсен только пару раз показал. Я боялся, что убил его. Но… у меня не было выбора, — сначала несмело, а потом твердо и уверенно проговорил Мишка.

— А вот без этого… — Степаныч, поморщившись, покрутил пятерней, — нельзя было? Что, обойти не мог?

— Бдительный сильно попался. А я едва упасть успел. Он, видимо, услышав шорох, не пошел дальше, а собрался поднять тревогу. А оно мне надо? — буркнул парень.

— Все правильно. У меня часовые поднимают тревогу по любому шороху. Пусть хоть кошка пробежала, хоть птичка шевельнулась — не важно. Важно, что что-то чуть коснулось сознания неправильное — тревога. И пусть мы сто раз прочешем округу впустую, в сто первый поймаем незадачливых разведчиков Степаныча, — широко улыбнулся Егоров. — А мальчишка думал долго, иначе ты бы не успел на него напасть. Ну ничего, в следующий раз он сперва тревогу поднимет, а потом уже будет думать, что его насторожило. Он теперь ученый.

— Почему полез, не разведав? — нахмурился Степаныч.