У мечты должны быть крылья - Юлия Кривопуск

— Я никуда не поеду! И тебе не надо никуда ехать, Стёпа. Ты же пьян, а у тебя давление! Тебе в кровать надо, отоспаться.

— Что ты из меня инвалида делаешь! — возмутился тот. — Я здоров, как бык, нет у меня никакого давления. Поедешь или нет?

— Нет!

— Ну и пошла на х…! — зло бросил супруг и отвернулся. Лена растерянно застыла, не зная, что сказать.

— Пошла, пошла! — замахал рукой Штырь, прогоняя её, как назойливую муху.

Не проронив больше ни слова, женщина развернулась и, оскорблённая, поднялась по лестнице на второй этаж. Васильич остался сидеть, докуривая сигарету. Егоровна закончила греметь на кухне посудой, выключила кран, погасила свет. Выйдя в прихожую, хмуро взглянула на сидящего там зятя и безмолвно пошла спать. Штырь крякнул, поднялся, прошёл в свою комнату. Распахнул дверцы гардероба, выудил на свет рубашку и белые брюки. Окинул взглядом с десяток малиновых пиджаков разных оттенков, но выбрал другой — песочного цвета. Переоделся, с удовольствием поглядел на себя в зеркало и тут услышал с улицы автомобильный сигнал. Хлопнув входной дверью так, что затрясся весь дом, Васильич пошёл к Славке.

Лена лежала в кровати, отвернувшись от света фар, бьющего прямо в окно. Мотор «мерседеса» размеренно урчал, затем послышался шелест шин и стук закрывающихся створок ворот. Степан уехал развлекаться в ночной клуб. Но женщине уже было всё равно. Вымотавшись за этот невероятно длинный день, она желала только одного — чтобы её оставили в покое. Глаза закрылись сами собой. Спасительная нега сна окутала Лену своим шёлковым одеялом.

* * *

Лене исполнилось тридцать девять, когда Штырь, в период всеобщей приватизации, решил сделать винно-водочный завод своей собственностью. И уже было добился своего, оформил все документы и получил свидетельство. Собирался праздновать победу и пить шампанское, когда к нему явился некий человек кавказской национальности. Одетый в белоснежный костюм, он без стука зашёл в кабинет директора и долго с ним беседовал. В конце концов, Штырь выставил его и сделал непростительную ошибку.

Новоиспеченного владельца завода убивать не стали, хотя могли. Человек, одетый в белое, делал политическую карьеру и брал смертный грех на душу только в исключительных случаях. А может, просто у него были хорошие юристы. Они обратились в суд и объявили приватизацию винно-водочного завода незаконной.

Штырь попал в СИЗО. Лена носила ему передачи в больших тяжелых сумках, которые оттягивали руки. Поднималась в пять утра, чтобы успеть занять и отстоять очередь к заветному окошку в железной двери. Совала работникам СИЗО деньги, добиваясь свидания. Надеялась, что это какая-то ошибка, что мужа подержат немного и отпустят, когда во всём разберутся. Но суд по делу Васильича состоялся. Лена помнила, как судья торопливо зачитывал приговор, основанный на каких-то странных и даже абсурдных обвинениях. Как он нервно поглядывал на холёного человека кавказской национальности, присутствующего в зале. Судья не успел дочитать приговор. Степан, громко всхлипнув и закатив глаза, сполз со скамьи подсудимых прямо на пол. Руки в наручниках поднялись вверх и стали похожи на крючковатые лапы замороженной курицы. Лена, распахнув от ужаса глаза, смотрела на эти руки и не могла сдвинуться с места. А затем, поняв, что это всё-таки не смерть, сама обмякла на жёстком сиденье, еле удержавшись, чтобы не упасть.

Приговор так и не был приведён в исполнение. Штырю поставили диагноз — инсульт. Он попал в больницу, а потом Лене позвонили и сказали, что она может забрать его домой. Женщина отчётливо помнила, как зашла в палату и увидела мужа. Левая половина его тела была парализована, огромный взрослый мужик лежал на больничной койке и беспомощно плакал. Лене самой хотелось зарыдать в голос, но она справилась с собой. Степана с трудом поместили в машину и отвезли домой.

Лена стала его выхаживать. Варила овощные супчики, протирала их через ситечко и кормила немощного с ложечки. Поднимала стокилограммовую тушу и водила за ручку по комнате, восстанавливая атрофированные мышцы. Обслуживала в туалете и в ванной. Её усилия не пропали даром — Васильич очень быстро встал на ноги. Окреп, поправился и через два месяца вышел на работу.

Его там ждали.

Больше Штырь не совершал непростительных ошибок. Раз в месяц, в установленный день, к зданию завода подъезжала неприметная «лада». Парочка коротко стриженных ребят топала прямиком в кабинет генерального, где их принимали как самых дорогих гостей. Но задерживались они там ненадолго. Примерно через полчаса стриженые парни покидали заводскую территорию. Город большой, объектов много. Если в каждом засиживаться, времени не хватит.

* * *

Шестисотый «мерседес», шурша шинами, подкатил к ночному клубу «Прибой». В субботний вечер здесь был аншлаг. Грохот музыки доносился из открытых дверей, толпа подвыпивших подростков тусовалась возле входа. На «мерседес» обратили внимание практически все. Медленно и эффектно он проехал на парковку, провожаемый завистливыми взглядами потрясённой молодёжи. Появившиеся из автомобиля Васильич со Славкой вальяжными движениями захлопнули дверцы почти синхронно. Ни на кого ни глядя, с каменными лицами, они прошли ко входу в заведение, рассекая толпу, как два ледокола.

— Ой, Славка! — раздался женский возглас.

Воробьёв даже бровью не повёл. Поравнявшись с охраной, караулившей заведение, водитель пропустил шефа вперёд. Тот слегка кивнул парням в форме и, не замедляя шага, потопал вовнутрь. Славка скользнул за ним.

— А билетики? — заикнулся было один из охранников, но напарник быстро одёрнул его, и тот захлопнул рот.

Оказавшись в небольшом фойе заведения, Васильич остановился, переминаясь с ноги на ногу.

Прямо перед ним громыхала и переливалась огнями дискотека, чуть подальше располагалась лестница, ведущая на верхние этажи, где были ресторан и казино.

— Кто тут сегодня командует? — обратился Штырь больше в пустоту, чем к сопровождавшему его Славке. Но тот воспринял вопрос в свой адрес.

— Сейчас схожу, разберусь, — ответил он и скрылся в мигающем свете дискотеки.

Через десять минут они уже сидели на диване за одним из небольших столиков, стоящих по окружности танцпола. Васильич смаковал «хеннесси» с лимоном, Славка довольствовался «кока-колой». Сигаретный дым висел плотной пеленой, из-за грохота музыки приходилось орать во всю мочь, чтобы услышать друг друга. Кроме того, в зале было неимоверно жарко. Бросив взгляд на Славку, облачённого в джинсы и спортивную майку, Штырь стянул с себя пиджак и остался в одной рубашке.

На танцполе скакали размалёванные девицы. Одетые в немыслимые декольте, в юбочки по самое «не могу», на высоченных каблуках, они исступлённо трясли всеми частями тела, искоса бросая взгляды на мужчин, сидящих за столиками. Мужской контингент заведения был весьма колоритным. Практически все парни были стрижены наголо, с накачанными бычьими шеями, на которых болтались толстые золотые цепи. Много было и кавказцев. Вальяжно развалившись на полукруглых диванах, представители сильного пола оценивающе разглядывали пляшущих девиц. Мальчики-официантики сновали между столиками, шустро разнося напитки.