На той неделе: купить сапоги, спасти страну, выйти замуж - Анна Бялко

Между прочим, это очень трудно — рассказать четырехлетнему ребенку, что ты выходишь замуж... Я долго думала, с чего начать и как бы выкрутиться, потом решилась — и бухнула, как есть.

— Костька, знаешь, я тут выхожу замуж...

— За папу?

— Нет. За другого человека, ты его не знаешь. Он сегодня приедет, я вас познакомлю.

— А как его зовут?

— Андрей. Но все называют его Яша. Яшка.

Смотрит на меня, морда хитрая и немножко смущенная. Кажется, я догадываюсь, что он хочет сказать.

— Ну говори, говори.

— Нет. Ты обидишься.

— Не обижусь. Я угадала, что ты хочешь сказать. Говори.

— Яшка — какашка.

— Ага, я так и знала.

— Не сердишься?

— А на что? Нормальная рифма, мне и самой в голову приходила. Подумаешь, какашка.

И мы оба начинаем весело хихикать. Кажется, ничего. Начало проехали.

— Ась, а Дима — он тоже будет с нами дальше жить?

— Ох, Костька, наверное, нет. — И быстро, пока он ничего больше не спросил: — Дело в том, что мы с тобой уедем вместе с Яшей далеко-далеко.

— Куда?

— В другую страну.

— В какую?

— Костька, я сама толком не знаю. Но там всегда тепло, и апельсины, говорят, на улицах растут. А к папе ты будешь в гости ездить.

— Я и так езжу. Когда он у Таты живет.

— Ну вот видишь. Все так и будет. А Яшка — он хороший, у него тоже есть дети, мальчик и девочка, и вы с ним подружитесь...

Костька еще несколько раз повторяет про себя: «Яшка — какашка», но вроде беззлобно и достаточно весело. Может, и обойдется. В конце концов, он со мной, будет мне хорошо — будет и ему. Справлюсь. Главное, не бояться.

Возвращаемся домой. Тут же мама предлагает прогуляться с ней в магазин за хлебом. Смотрю на часы — десять. Времени еще полно, и я соглашаюсь.

По дороге мы опять обсуждаем актуальную тему. Мама освещает мне свою сторону событий.

— Мы вчера с Костей играем перед домом, вдруг смотрю — по дорожке папа бежит. А он с утра в Москву поехал, на семинар, я его только в пятницу ждала. Испугалась — случилось что-то... Он бежит и еще издали мне кричит на всю улицу: «Аська замуж выходит! Это все ты виновата!» И смех, и грех. Потом мы дома сели, поговорили. Да, думаю, если папе сказала — значит, наверное, всерьез выходит. Дима тут был, послушал все это, собрался — и поехал в Москву...

Ой, Димка. Странно, что он был тут, вроде, не его день вовсе. Хотя я могла и перепутать... Все равно, как нехорошо вышло. А с другой стороны — что ж теперь делать? Все равно когда-нибудь и он бы узнал. В сущности, мы с ним давно разведены. Хотя нехорошо, да.

— Мам, а он вообще как? Ну, Димка?

— Ну что — как? Так. Спросил меня, как я считаю, насколько это серьезно.

— А ты?

— А что я? Я сказала, что, наверное, вполне...

— Он сильно расстроился?

— Разве же по нему поймешь... Но ты сильно не переживай, в общем, у вас все равно жизни не было...

— Так-то оно так, но...

Пришли домой с хлебом. Времени — без двадцати одиннадцать. И где? А если — нет? Не может такого быть, ну а если? Мне страшно неуютно и нервно. Сидеть дома никаких сил нет, я беру собаку на поводок и выхожу, будто бы погулять, а сама забираюсь на насыпь и иду по шпалам в сторону станции.

Вот возьмет сейчас и не приедет. Что я тогда буду делать? Мы ведь еще не поженились... А я уже всем натрепала. Да нет, не может быть. Приедет. В крайнем случае, он просто на поезд опоздал...

И нет! И нет! Не опоздал — вон он идет! В светлой майке и с букетом роз! Ура! Я скорей бегу навстречу, собака, бедная, путается в шпалах, еле поспевая за мной. Господи, как все хорошо!

Я добегаю, висну на шее. Мешают цветы и собака. Наконец мы разбираемся со всем хозяйством и, взявшись за руки, идем по шпалам к дому, пытаясь по дороге разговаривать обо всем на свете сразу. Как, оказывается, можно много сказать друг другу, не видясь всего лишь день. Целый день! Можно сказать, треть нашей совместной жизни.

Из всего сказанного я успеваю только уяснить, что сегодня в пять у него опять какой-то семинар (сколько ж их бывает, но это, наверное, нормально, ученые — они такие) и что мы должны будем после обеда сразу уехать. То есть он должен, я могу остаться, если хочу. Но я не хочу, то есть хочу, если вместе, а если нет, то я, конечно, с ним поеду. Зато смогу на этот семинар сходить. Тоже неплохо — хоть посмотрю, настоящий он ученый или притворяется только. Шутка.

Подходим к нашей калитке. Домашние, конечно, тоже все на стреме, потому что не успеваю я взяться за ручку, калитка сама распахивается, и они вываливаются всей толпой наружу. Немая сцена.

И потом мама, на выдохе:

— Ой, какой... южный...

И еще одна немая сцена. И потом все начинают ржать. Потому что ясно, что вообще-то она хотела сказать: «Какой черный», но вовремя сдержалась. Ну что ж, и действительно, не блондин. Знакомство состоялось.

Мы все дружно валим в дом, где уже успели накрыть стол, садимся и начинаем есть. Почему люди всегда едят от волнения? Хотя волнение в целом, скорее, радостное, и родители все равно не забывают между рюмками задавать Яше разные вопросы. И он, надо сказать, на них вполне достойно отвечает. И вообще, вижу, всем вроде нравится.

Потом в какой-то момент Яша уходит с Костькой наверх — пообщаться вдвоем. Папа курит под яблоней, мама убирает посуду. Я встаю и иду в сад, к отцу. Подхожу, спрашиваю:

— Ну что?

— Да ничего...

Сидим, курим. Приходит мама.

— Ну что?

— Ничего.

Сидим втроем.

Появляется откуда-то сестрица.

— Ну что?

— Ничего, нормально. — И тоже присаживается.

Сидим все вместе. Через какое-то время спускаются сверху Яша с Костькой. И мы хором:

— Ну что?

— А что? — Яша искренне не понимает, отчего мы все закатываемся хохотом. А потом начинает смеяться тоже.

В общем, все всем понравились, и все хорошо, только нам уже пора бежать дальше. Жалко, конечно, как здорово было бы всем вместе вечерок посидеть, а что поделаешь... Мы быстро собираемся — какие наши сборы, — и все семейство долго машет нам вслед от той же самой калитки.

Поезд, конечно, только что ушел. Следующий будет через час, и мы решаем поймать автобус. Тут есть рейсовые автобусы, я на них обычно не езжу, они дорогие, но сегодня можно.