Глоток огня - Дмитрий Емец

– Вырваться нельзя. Триш и Ерш сто раз у меня выпытывали. Тут все изолировано. Такой идеальный кокон. Сюда что-то может попадать, продукты, например, или воздух, а отсюда ничего уже не выйдет. Даже отходы – вода там из раковины и всякий хлам, – все попадает прямиком в болото.

– Но Белдо-то может нас освободить?

– Может, – заверил Тот-Кто-Знает-Всё. – Но я очень сомневаюсь, что он этого захочет. Он знает, что я очень зол на него. И Триш очень зол. И Ерш. И Король. Все очень злы. Ты же тоже зол?

– Да.

– Вот. И я о том же. Зачем ему нас освобождать, скажи, пожалуйста!

– А где эта тюрьма хоть находится? В доме Белдо? – спросил Родион.

– По сути, да, – сказал Тот-Кто-Знает-Всё. – Подозреваю, что мы обретаемся в крохотной шкатулочке, запертой где-нибудь в сейфе. Может, даже и сейфа нет, а есть какая-нибудь чайная коробочка. Только не спрашивай, как пять здоровых мужиков, ванная и кухня могут поместиться в этой коробочке. Потому что могут, и очень легко.

– Пятое измерение? – понимающе спросил Родион.

– Да, и не только. Эльбам много чего известно. И они даже иногда делятся своим знанием. Но только с тем, с кем им выгодно. А я делился со всеми подряд, поэтому меня сюда и заточили.

Родион осторожно присел на перевернутый таз. Он задумался, и рука его вновь невольно потянулась к шее. И вновь он ее отдернул. Пришлось буквально вцепляться в ее запястье другой рукой.

– Да-да-да, – сказал Тот-Кто-Знает-Всё. – Вот и я о том же. Пока ты был без сознания, ты очень растравил свою болячку. В тебе сидит эта проклятая личинка. Но ей надо расти. Поэтому она будет терзать тебя. Теперь будет тяжело. Особенно ночью, я думаю.

– Все равно не понимаю, – огрызнулся Родион. – Не вижу логики! Вот я хочу, допустим, шоколада. Я его покупаю, съедаю и больше не хочу шоколада. Тема закрыта.

– Да. Но назавтра ты можешь захотеть опять и купишь его уже без внутреннего сопротивления. Путь-то открыт. Послезавтра этот шоколад уже покажется тебе невкусным – и ты купишь новый сорт. Через месяц перепробуешь все виды шоколада. И все равно зажрешься – и все равно останешься недоволен. А дальше возможны два варианта. Либо ты будешь лопать шоколад, вообще не разбирая его вкуса, вместе с фольгой и бумагой, либо впадешь в другую крайность. Станешь привередничать и покупать какие-нибудь крошечные, особо вкусные шоколадки… И опять ничего, кроме тоски и горя, тебя не ждет. Твоя воля пробита. Ты труп.

Они помолчали. Тот-Кто-Знает-Всё молчал легко и задорно, а Родион – с мрачным сопением. Не молчал, а точно волок что-то огромное и незримое.

– И потом, ты ведь не шоколада хочешь? – внезапно спросил Тот-Кто-Знает-Всё.

Родион мотнул головой.

– Вот и я о том же. Шоколад – это было бы еще шоколадно.

– И что эта личинка? Можно как-нибудь ее прикончить?

Тот-Кто-Знает-Всё пошел задумчивой рябью. В ванной запахло разведенным мылом.

– Думаю, да, – сказал он. – Не знаю, как насчет Зеленого Лабиринта, но на двушке она точно издохла бы. Но для этого нужно как минимум вырваться отсюда и пройти через болото. И уж конечно не делать того, чего эта личинка от тебя добивается.

Они снова молчали, и молчали долго. Родион жадно напился из-под крана, Тот-Кто-Знает-Всё тихо плескался и даже немного вылился из ванны. Чтобы вернуться, ему пришлось частично перейти в газообразное состояние.

– Смешно! – задумчиво сказал Тот-Кто-Знает-Всё. – Я так велик, что удивляюсь сам себе, но при этом максимум, чего мне хочется – это чтобы по мне пустили кораблик.

– Какой кораблик?

– Бумажный. Из газеты. Пустишь? – спросил он с надеждой. – А то Триш и Ерш на меня злятся, с ними и говорить бесполезно.

– Почему злятся?

– Потому что ванна занята. Им приходится мыться в тазике. Не могут же они мыться во мне? Я им не разрешаю, но понимаю их горе. Иметь ванну – и мыться рядом в тазике!

– А Король мусора не злится?

– Нет, он боится воды… Так что кораблик? Газета вон там, на шкафчике!

Взяв газету, Родион машинально взглянул на дату. Прошлогодняя. И фотография на первой полосе кажется теперь смешной, а ведь была когда-то сенсацией. Как же быстро стареют новости!

Родион сделал из газеты шляпу. Еще раз согнул – и шляпа стала корабликом.

– Так? – спросил он.

– Да, – отозвался Тот-Кто-Знает-Всё. – Но это однотрубный пароход! А я хочу двухтрубный. Ровнее сгибай… Эх, хорошо бы проклеить дно скотчем! А то, знаешь, газеты быстро размокают…

– А где скотч?

– Скотча нет. Ну ничего… Пускай так! Удовольствие тем острее, чем более краткий характер оно имеет.

Родион осторожно погрузил кораблик в розоватую воду. Вода пошла волнами, и кораблик сам собой поплыл от одного края ванны до другого. Доплывал, аккуратно разворачивался и следовал обратно. Вода благоухала. Родион почти физически ощущал растворенную в воздухе радость. Не желая мешать этой радости, пусть даже и чужой, он сел на кафельный пол, прислонился спиной к краю ванны и закрыл глаза.

Между двумя любыми людьми гниющей тушей лежит их эгоизм.

Йозеф Эметс,

венгерский философ

Через какое-то время в дверь постучали.

– Эй, шныр, ты там, случайно, не умер? – раздался голос Триша.

– Нет, – отозвался Родион.

– Это ты правильно, – одобрил Триш. – А то непонятно, чего нам с телом делать… Да ты сиди, сиди! Мы не против!

И он удалился. С кухни было слышно, как Ерш переругивается с Королем мусора из-за открывашки, которую Король начинал считать своей собственностью всякий раз, как она случайно оказывалась на полу.

– Ей еще можно открывать банки! – упрямился Ерш. – Во-первых, другой у нас нет. Во-вторых, ее еще можно починить. Ручка только немного треснула.

Куча мусора утробно урчала.

– Да, – соглашался Ерш. – Я не чинил ее. Возможно. Но, позволь на это возразить тебе вот что…

– И часто они так? – спросил Родион, переставая слушать, поскольку голос Ерша звучал как диск пилы-болгарки.

Тот-Кто-Знает-Всё отозвался не сразу. Ему было хорошо.

– А?.. Что?.. Да постоянно!.. Не представляешь, как приятно ощущать в себе этот кораблик! Мы с ним как единое целое. Я могу рассказать тебе его историю целиком, начиная с момента, когда деревья, ставшие газетой, были еще семенами.

– Не надо, – вежливо отказался Родион. – Лучше скажи, выберемся ли мы отсюда?

– Я не предвижу будущего. Оно сложнее, чем просто знание всего. Да и потом, зачем нам отсюда выбираться? Разве здесь так уж плохо?