Принцесса и Ястреб - Ева Миллс

Ворон сдернул его с меня, презрительно ткнув в труп ногой, а потом повернулся:

– Иди сюда.

– Он был спокоен в своем безумии, и поэтому еще более страшен и я подошла, думая, что он убьет и меня.

Но он всего лишь поставил меня раком, перегнув пополам и методично выебал. Закончив, дал коленом под зад, и я стекла на пол, и физически и духовно превратившись в желе.

Габирэль развалился в кресле, сытый и вальяжный. Умиротворенный.

– Принеси мне вина.

Я, передвигаясь на четвереньках, еле волоча свое разбитое грязное тело, подползла к столику. С трудом поднялась, взяла бутылку, бокал и замерла. Из моей сумочки, забытой и ненужной, торчал пузырек. Один из пузырьков. Я стояла к Габирэлю спиной, мне нужно было всего лишь коснуться края горлышка пальцами. Я знала, что, если он заметит – мне смерть.

И внезапно стало так весело: чего я боялась, я жалкая тварь, я превратилась в ничтожество, разве мне есть что терять? Проглотив истеричный смех, я вытащила бутылочку и вылила ее содержимое в вино.

Поднесла бокал Габирэлю, не поднимая глаз. Он принял его с усмешкой:

– Хорошая сучка, послушная. – Выпил, запрокинув голову, я видела, как ходит кадык на его шее. Похлопал рукой по спинке кресла, садись, мол. Я села и посчитала – раз.

– Ты же не обиделась на меня за это маленькое представление? Я ведь знаю, что ты в глубине души в восторге от унижения, да, дрянь? Скажи да.

– Да, – сказала я, а сама подумала. – Два.

– Умница. Все-таки я воспитаю из тебя правильную шлюшку. Поцелуй своего хозяина.

Я наклонилась и провела языком вокруг его губ, не касаясь и сказала вслух.

– Три.

– Три? Что ты … – и его накрыло.

Резко упал окситоцин, высвободив кортизол и Ворона залил мерзкий, холодный пот. Уровень мелатонина и серотонина снизился до нуля, сжав его черное сердце в ледяных пальцах паники. Дофамин подпрыгнул до верхней границы и в глазах у него помутилось от шизофренического ужаса, норадреналин замедлил биение крови, заставив его думать, что сейчас он сдохнет.

– Это беспомощность, милый. Ты, наверное, и не знаешь таких слов? – я погладила его по голове, а потом, не теряя времени, заткнула ему рот его же кляпом, и разорвав простыню на куски, стала связывать Габирэля.

Я умела вязала узлы, и хвалила себя за то, что я такая способная девочка. Через час действие наркотика пропадет, он освободится, не сразу, но непременно освободится, но я к тому времени уже буду далеко.

Кристально чистая решимость накрыла меня и в темноте, залившей меня, ясно сверкала цель – сбежать.

Прикрутив бешено вращавшего глазами Габирэля для надежности еще и поверх веревок к креслу, я удовлетворенно улыбнулась. Оставалась мелочь.

Накинув на себя камзол Ворона, перевязала его ремнем поверх истерзанного платья, достала из недр сумочки последнюю, третью бутылочку, выпила ее сама.

И вышла из комнаты не оглянувшись.

***

Оказавшись за пределами дворца, я побежала. Был поздний вечер, но улицы горели. Сознание было кристально четким и ясным, энергия била через край, но я прекрасно знала, что это ненадолго.

Я – в состоянии шока. Фаза заторможенности прошла и теперь кровь гнала адреналин, поэтому телу кажется, что все в порядке. Но центры вегетативной нервной системы повреждены, действие гормона скоро прекратится, я упаду, как сломанная рябина и, наверное, потеряю сознание.

И к этому моменту мне нужно быть как можно дальше от Ворона.

К Марку?

Туда Габирэль придет прежде всего.

К маме.

Не доберусь. Сегодня все пьяные, а я в таком виде, что стану легкой добычей.

К Ястребу.

Мне нужно к Ястребу.

Но во дворце его нет.

Я чувствовала, как замедляется пульс, до этого стучавший в ушах.

Поторопись, Шелена, быстрей, девочка, пока ты еще можешь соображать.

Сколько я бегу?

Я мельком глянула на часы.

Около часа.

Действие всех снадобий вот-вот закончится.

Раскаты грома звучали все ближе и ближе.

Где же дождь?

Я поняла, что больше не могу бежать. Хотелось лечь на землю и смотреть как моргают звезды. Превозмогая сонливость, я осмотрелась. Я на окраинах, у старого моста. Это лучше, чем ничего.

Еле-еле переставляя ноги, я доплелась до моста и спряталась под ним.

Прижавшись спиной к опоре моста, я поджала ноги к груди и обхватила их руками. Мысли текли очень медленно, пульс прощупывался только на горле. Заторможено провела по лицу – оно было ледяным и липким от крови и пота. Больно мне не было. Глядя вглубь себя, я понимала, что сознание ускользает.

Небеса наконец-то разверзлись и грянул ливень.

И облегченно вздохнув, я закрыла глаза.

Валет пик

Ворон разодрал сучью девку на части сотней изощренных способов.

Пока только мысленно, но он ее найдет.

Методично и медленно распутывая искусно связанные узлы он почти влюбленно перечислял, что именно он с ней сделает, когда догонит.

Ни одна шлюха не смела так поступать с Габирэлем.

Он убьет ее, несомненно убьет.

Не сразу. Может, даже не в эту же ночь.

Он жалел ее до сих пор, позволял проявлять характер, забавлялся ее щенячьими попытками цапнуть его, но с этим покончено.

С каким удовольствием он сломает эту гордыню, превратит в рабское благолепие, заставит упрашивать плетку, унижения.

Сука.

Освободив руки, он первым делом вытащил изо рта позорный кляп.

И за это она тоже заплатит.

Поднявшись, он засунул за пояс два кинжала, подобрал кнут, накинул мундир вместо того, который увела девчонка. Вышел за дверь и принюхался, ища в воздухе запах, который мог увидеть с закрытыми глазами:

…горький туман, неспелая вишня, холодный рябиновый лист, болотная полынь, соленая кровь, сладкий страх…

…и не услышал ничего.

Ведьма что-то сделала с его обонянием!

С замиранием сердца он ткнулся в собственное запястье и с облегчением нашел, что пахнет так же, как всегда.

Все вокруг пахло, как должно, только следа Гатинэ нигде не было.

«Последняя бутылочка». Он вспомнил, она выпила что-то перед уходом.

Круто развернувшись, он вернулся в спальню и стремительно подобрал пустой пузырек. Поднеся его к носу, изо всех сил втянул – и учуял лишь аромат воды, которого нет, но ты всегда можешь понять, что она была.