Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Халява для лоха - Ирина Майорова

Халява для лоха - Ирина Майорова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Перейти на страницу:

– Если мне не изменяет память, прежде Обухов и куда большие суммы и актерам, и на телевидение возил, – заметил Алик. – Разве нет? Чего ж это он сейчас на какие-то полтораста штук польстился?

– Ну я не знаю… – замялся Чухаев. – Может, именно сейчас обстоятельства так сложились. Задолжал кому…

– Неубедительно. Да, и еще один вопрос: а 150 тысяч – это весь гонорар Заворотнюк или аванс?

– Весь.

– И она согласилась рекламировать водку за жалкие сто пятьдесят штук?

– Так долларов же!

– Понятно, что не тугриков. Нестыковочка получается. Если она за пару последних роликов про «любимый» сок 250 тысяч баксов получила, чего же она водку-то за такую смешную сумму рекламировать взялась? Это ж, как ни крути, удар по имиджу. Она два года няню, любимицу детей, изображала, сейчас во множестве шоу для семейного просмотра участвует… За что, я вас уверяю, очень солидные бабки получает. И вдруг эта прелестница-скромница вылезает на экран с рекламой водки – и ломает свой имидж к чертовой матери! За 150 тысяч долларов…

Криэйторы воззрились на главного юриста, и во взгляде каждого из них читались недоверие и снисходительность. Чухаев понял, что попал впросак, и теперь судорожно соображал, как из этого положения выпутаться…

– Так это! У нас же реклама водки скрытая!

Чухаев так искренне обрадовался своей находчивости, что даже вскочил со стула и победно посмотрел на Алика.

Арт-директор хмыкнул и, не глядя на главного юриста, произнес усталым и бесцветным голосом:

– А ведь вы, Александр Васильевич, производили впечатление умного человека. Чего ж так лажаетесь? Что, времени на подготовку «фуфла» не было? Да, конечно, реклама «Сладкой истомы» у нас скрытая. Но вы как юрист и давний сотрудник «Атланта» прекрасно знаете, что это отмазка для антимонопольщиков – чтобы не потянули на правеж за нарушение закона. А телезрители, они же потребители рекламы, телевизионщики, продающие под нее эфирное время, актеры, в ней участвующие, прекрасно знают истинный предмет нашего промоушена. Так что для репутации актрисы все едино: рекламировала бы она водку, так сказать, в чистом виде или через нижнее белье. Посему позвольте вам не поверить, многоуважаемый Александр Васильевич. Лоханулись вы со своей версией про украденные Обуховым денюжки Насти Заворотнюк.

– Да как ты смеешь со мной таким тоном разговаривать! Да никто…– Чухаев захлебнулся гневом и, хватая ртом воздух, затряс головой.

– Хотели сказать, никто с вами подобным тоном не смеет разговаривать? – продолжил добивать юриста Алик. – А вы сходите к Ненашеву, доложите о состоявшейся тут беседе. Только честно доложите, перескажите как можно ближе к тексту. Еще не такие слова услышите. И уж точно не таким тоном.

Уходя, Чухаев так саданул дверью, что она едва не слетела с петель. С полминуты в отделе царило молчание. Его нарушил Алик:

– Ну че, народ, наверное, надо всем идти заявление по собственному писать. Пока Чухаев какую-нибудь статью не нашел, по которой нас вышибут.

– А может, пронесет? – робко поинтересовалась Грохотова. От ее вчерашней решимости быть полезной начальству не осталось и следа.

– Ну мимо вас, может, еще и пронесет, а я тут точно больше не работаю, – тяжело вздохнув, Алик начал выдвигать ящики стола и вытаскивать из них какие-то папки, блокноты, листы с эскизами.

– Не спешите, Алик. – Подошедший сзади Гольдберг положил руку на плечо дизайнера. – Подождите до завтрашнего утра. Мне почему-то кажется, что уже сегодня вечером у нашего юриста появятся большие проблемы, так что обо всем остальном ему, скорее всего, придется на время позабыть.

– А… – открыла рот Грохотова. – Откуда… Вам что-то известно?

Михаил Иосифович замахал выставленными перед грудью ладонями:

– К сожалению, больше ничего сказать не могу. В свое время все узнаете. А сейчас прикройте меня. Мне нужно отлучиться – и надолго. Боюсь, появлюсь уже только к вечеру. Если меня будут спрашивать Ненашев или Чухаев, возьмите грех на душу, соврите: дескать, Михаилу Иосифовичу в результате «наезда» главного юриста стало не по себе, сердце прихватило, в голову ударило – и он поехал к доктору.

– А на самом деле вы куда? – продолжала любопытствовать бренд-менеджер.

– Конечно, прикроем, Михаил Иосифович! – горячо заверил психолога Алик, чем позволил Гольдбергу проигнорировать последний вопрос Агнессы.

– Алик, у меня к вам просьба личного, я бы даже сказал, интимного характера. Думаю, дамы не обидятся, если мы обсудим ее в кабинете Кости.

Получив молчаливое согласие дам, психолог и дизайнер скрылись за дверью. В обуховской комнатенке Гольдберг спросил:

– У тебя нет фотографии Дегтярева? Можно даже коллективный снимок, но только чтобы лицо Стаса было хорошо видно.

– А зачем? – заикнулся дизайнер, но тут же осекся: – Простите за глупый вопрос – можете не отвечать. Дайте-ка подумать… Есть у меня одна папка под названием «ерунда», куда я левые фотки сбрасываю: подружек своих, вывески идиотские и кадры с корпоративных вечеринок. Давно почистить собирался, но, слава богу, руки не дошли. Есть там Дегтярев, точно есть. Знаете что, Михаил Иосифович… Спускайтесь к своей машине, а я минут через десять снимки распечатаю и вынесу. Ну чтобы лишних вопросов не было.

Через четверть часа Гольдберг уже ехал на Ташкентскую. На пассажирском сиденье рядом с ним лежали три листа формата А3 с изображением Стаса Дегтярева. Большие, четкие фотографии.

Дверь открыла Ольга. Она явно волновалась: принимавшие у Гольдберга шляпу и шарф руки подрагивали, на лице блуждала улыбка. По­спешившая с кухни Станислава Феоктистовна радостно всплеснула руками:

– А вот и наш доктор! Добрый день! Мы уж вас заждались. Думаю, сначала надо выпить чайку с морозца, а потом и за работу.

Гольдберг перехватил взгляд Ольги – в нем читалось нетерпение.

– Да нет, милейшая Станислава Феоктистовна, думаю, лучше сначала мы с Олей поработаем.

– В таком случае не стану мешать, – согласилась хозяйка, пропуская Михаила Иосифовича и девушку в гостиную. Прикрывая за ними дверь, старушка заметила, что в руках доктор держит скатанные в трубочку белые листы.

Спустя три часа на кухне, где Станислава Феоктистовна, стараясь не шуметь, стряпала свои знаменитые пирожки, появился Гольдберг. Вид у него был до крайности усталый, но глаза сияли победным блеском.

– Ну что? – забыв об обычной сдержанности, бросилась к Гольдбергу старая дама.

– Кажется, я заслужил и ваш изумительный чай, и ваши бесподобные пирожки.

– Все вспомнила?

– Ну я же не Господь Бог! – немного обиделся Гольдберг. – Не все, конечно, не все! Но дело сдвинулось…

– А что она сейчас делает? – рванулась было из кухни Станислава Феоктистовна. Но Гольд­берг ее удержал:

1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?