Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака - Марина Ларина

Тициано почему-то завел разговор о религии и отношении к Богу. Похоже, его эта тема весьма волновала.

— У нас здесь очень много говорят детям о Боге, с раннего детства, — сказал он.

— Да, — подхватила Прокофьева, вспоминая то немногое, что знала об Италии, — католическая страна, Ватикан близко, понятно.

— Ватикан, Ватикан, — продолжил Тициано. — Они там только о том и говорят, что мы должны работать, работать. И только работать.

— Ну, — снова нашла, что ответить Настя, — наверное, духовенство — это идеологическая конструкция, надстройка над социумом, типа коммунистической партии в Советском Союзе. У русского писателя Достоевского об этом говорится в романе «Братья Карамазовы». «Легенда о великом инквизиторе». Слышал о Достоевском?

— Достоевский, да, конечно. Он здесь тоже популярен.

— Он там, помнится, пишет, что всю праведность в мире католики сводят к психологическому насилию над человеком. — Достоевского Прокофьева читала давно, но сейчас из нее просто перло недовольство всем увиденным.

— Насилие — это точно, — откликнулся итальянец.

— В католичестве все унифицировано и четко расписано, что и как должен делать человек. Это мнение русских философов и писателей. И таким образом люди автоматически лишены свободы выбора, — заявила Настя, с удовольствием развивая затронутую тему.

— Это правильно, нет свободы, — кивнул итальянец. — Всюду то, что говорит Ватикан.

Прокофьевой было занятно слышать, что в настоящее время Ватикан отыгрывает номинальную роль в жизни итальянцев и что тема Бога их живо волнует, хотя, казалось бы, никто в мире уже не верит в то, что этот Бог где-то есть. По крайней мере, во Франции она встречала одних только атеистов. Поддерживая дальнейший разговор, она мимоходом сказала что-то об инициации.

— Инициато? Инициато? — ухватился за это слово Тициано. — Ты инициато?

— Что? Не знаю, может быть, — пожала плечами Прокофьева. — А почему ты об этом спрашиваешь?

Дальше ее собеседник попытался объяснить, что когда он служил в армии в Турине, там, в церкви, с ним что-то произошло, что им было воспринято, как духовная инициация.

«О, боже ты мой, — подумала Настя, — договорились. Теперь придется изображать некую посвященную в мировую тайну. Эзотерикой, как видно, увлекаются не только в России».

— И, наверное, мне нужен другой человек женского рода, чтобы все сошлось, — говорил Тициано.

— Что сошлось? — не поняла Прокофьева.

— Когда я тебя заметил на автозаправке, я что-то почувствовал, потому и вернулся, — сказал он. — Может быть, все это не просто так? Эта встреча не случайная.

Настя не знала, что отвечать. Пока ей было все это слышать просто забавно.

«Хоть что-то новенькое, — подумала она. — Интересно, что же именно его гложет?»

Тициано завел речь о тайне Приората Сиона, знаменитой в Европе благодаря фильму по книге Дэна Брауна «Код да Винчи». Вероятно, собеседника Насти также волновала возможность присутствия кровного потомка Христа среди людей сейчас на земле.

— Если ты думаешь, что у Христа с Марией Магдалиной были дети, то это чушь, — сказала она. — Мне кажется, что он был внутренне самодостаточной персоной и никакая связь с женщиной ему была не нужна. Он сам себе был и жена и муж в одном теле. Все эти дэнбрауновские выдумки — чушь.

— Но ты согласна, что он не умер? — спросил итальянец.

— Кто, Христос? — переспросила Прокофьева.

— Да, Иисус Христос.

Настя подумала и сказала:

— Ясно, что, если в нем хоть чуточку было нечто божественное, то он не чувствовал боли вообще, и все распятие — это был фарс или пиар-акция только для того, чтобы надуть невежественных жителей Иерусалима и заставить их поверить в то, что он Бог. Да, я думаю, что он не умирал, если вообще когда-то на самом деле жил. Любой йог легко перенес бы это распятие. Пришел в себя в пещере и свалил, откатив этот камешек. Или его ученики, находясь в одурманенном состоянии, сами забыли прикрыть эту пещеру. А потом написали в Евангелиях всякие сказки. Я же знаю, как это делается. Я работала в прессе. Там высасываешь из пальца, когда не хватает информации, и запускаешь «утку», а люди верят или не верят, как и в этой истории с Христом.

— Может быть, ты и права, — сказал Тициано. — Ну тогда где же он?

— Кто? — переспросила Прокофьева.

— Христос.

— Не знаю. Может, реинкарнировался в какое-нибудь тело. Нашел себе другую страну и родился там заново, только никому не сказал.

— Ты думаешь, что это возможно? — на полном серьезе не отставал от Насти Тициано.

— Почему нет. Духовная субстанция плюхнулась в кого-нибудь и сидит там, смеется над миром.

— Если смеется, то это уже сатана, — возразил ей итальянец. — Бог не смеется.

— А как же выражение древнего философа Сенеки «Боги смеются неустанно, а люди плачут непрестанно»? — поинтересовалась она.

— А ты не думаешь, что он живет в нас всех? — вопросом на вопрос ответил Тициано.

— Может, и живет. А почему ты об этом спрашиваешь?

— Я же тебе сказал, что со мной что-то происходило.

— А что? — снова спросила Настя, но тут же поспешно добавила:

— Но, если не хочешь, то можешь на этот вопрос не отвечать.

— Нет, я хочу. Я ни с кем об этом еще не говорил, — сказал ее собеседник. — У меня был выход.

— Выход? Куда? — сделала большие глаза Прокофьева, постепенно осознавая, что этот с виду совершенно нормальный человек страдает какой-то скрытой психической патологией.

— Туда, — указал он глазами вверх. — Ты знаешь, что такое астрал?

Услышав про астрал, Настя слегка расслабилась. Сказок про астральные выходы она наслушалась от Арчи, который сейчас невольно заставил о себе вспомнить. Естественно, ничего серьезного с этими астралами быть не могло. Как понимала Прокофьева, это было нечто вроде вымышленной реальности, иного мира, в котором нравилось жить некоторым инфантильным и особо экзальтированным типам. Тем не менее, ей об этом было интересно слушать, и на этот раз она тоже подыграла.

— У меня один знакомый дома, в России, практиковал выходы в астрал. Он врач-психиатр по профессии.

— А сколько ему лет?

— Тридцать пять.

— И мне тридцать пять.

— Но я толком не знаю, что такое астрал на самом деле. Только по его рассказам. Он куда-то вытягивался что ли. Я думаю, что это не совсем нормально. Но мне интересно, что это.

— Нет, почему ненормально? — обиделся Тициано. — Есть даже книжки по выходу в астрал. Это нормально.

— Да, может быть, — усомнилась Настя, чтобы поддержать разговор.