Узурпаторы и самозванцы "степных империй". История тюрко-монгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях - Роман Почекаев

В феврале следующего, 1930 г. началось восстание казахов Сырдарьинского округа, выступавших под лозунгами «Долой советскую власть!» и «Да здравствует ханская власть!». Ханом был избран некий Султанбек Шолакулы, среди восставших, как и в Костанайском округе, были представители советских органов власти и милиции. Уже 15–16 февраля восставшие были окружены и разгромлены, а хан Султанбек погиб вместе с несколькими сотнями своих новых подданных. Очень коротким оказалось восстание в соседнем районе того же Сырдарьинского округа, где восставшие избрали некоего Серик-хана, однако его движение было подавлено сразу, а сам хан и его соратники были схвачены и расстреляны без суда[534].

Однако наибольшего размаха достигло восстание на западе Казахстана (Актюбинск, Кустанай, Кызыл-Орда), где восставших возглавил хан Айжаркын Канаев, который уже был провозглашен ханом во время восстания 1916 г. и являлся одним из самых активных соратников хана Абдугаппара и сардара А. Иманова[535]. Его движение, начавшееся в конце февраля 1930 г., оказалось настолько значительным, что советским властям пришлось бросить против них не только отряды ОГПУ и милиции, но и части кавалерийской дивизии, а несколько позднее — даже самолеты и бронепоезда. Хан Айжаркын погиб в сражении 20 марта 1930 г., однако боевые действия продолжались до апреля и закончились не победой одной из сторон, а мирными переговорами, причем делегацию представителей советских властей на этих переговорах возглавил Алиби Джангильдин — еще один бывший соратник хана Абдугаппара и А. Иманова[536]!

Как видим, идея восстановления ханской власти на протяжении веков оказывалась тесно связанной с другой идеей — национально-освободительной борьбы. Как мы могли убедиться, со временем участники освободительных движений забывали принципы избрания ханов, требования к ханам, даже порядок избрания. Однако сам институт ханской власти продолжал ассоциироваться у них с независимостью, сохранением национальной самобытности и традиций. При таком подходе не было необходимости обращаться исключительно к потомкам Чингис-хана, и на ханский трон вполне могли рассчитывать менее знатные, но более патриотичные (или практичные) лица.

В Центральной Азии на протяжении XVI–XX вв. возникали, исчезали и возрождались многочисленные государства. Одни из них претендовали на преемственность от «степных империй» Чингизидов, соответственно, используя элементы их государственности и права. Другие прямо противопоставляли собственное политическое устройство и правовую систему чингизидскому наследию.

Однако пратически во всех этих государствах в качестве важного фактора обеспечения легитимации власти использовался ислам. Апелляция к мусульманским принципам и нормам либо поддержка влиятельного духовенства, поначалу являвшиеся всего лишь дополнительным фактором по отношению к другим, со временем трансформировалось в своеобразную «национальную идею», став знаменем борьбы с «неверными» иностранными империями, претендовавшими на власть над тем или иным центральноазиатским регионом.

Не ставя перед собой цель изложения политической истории государств Центральной Азии в описываемый период, сосредоточимся на наиболее ярких примерах приходов к власти, которые в значительной степени могут быть охарактеризованы как узурпации.

Иностранные государи предпринимали попытки установления сюзеренитата и над чингизидскими государствами Средней Азии — поначалу также в виде поддержки представителей местных династий, которые готовы были пойти на подчинение иностранному Монарху в обмен на помощь в борьбе за трон. Именно таким образом персидские шахи из династии Сефевидов старались взять под контроль Бухарское ханство. Первая попытка была предпринята после гибели Мухаммада Шайбани-хана в битве при Мерве (28 ноября 1510 г.), когда созданная им обширная среднеазиатская «империя» практически распалась и представляла собой легкую добычу.

В 1511 г. персидский шах Исмаил Сефеви принял присягу верности от Тимурида Бабура, который был объявлен правителем Мавераннахра. Бабур явился в Чагатайский улус и вскоре при помощи персидских войск вытеснил оттуда Шайбанидов. Однако последние, потерпев военное поражение, сумели одержать политическую победу: они обвинили Бабура в подчинении иноземному монарху, признании вассалитета, а главное — в принятии шиизма, чего местное суннитское население, конечно, простить своему прежнему правителю не могло. В результате Шайбаниды сумели привлечь на свою сторону население Чагатайского улуса и, объединившись с казахскими султанами против общего врага, уже в 1512 г. изгнали Бабура из Мавераннахра окончательно[537].

Следующую попытку установить сюзеренитет над среднеазиатскими владениями Сефевиды предприняли на рубеже XVI–XVII вв. поддерживая членов династии Шайбанидов, свергнутой в 1601 г. своими родичами Аштарханидами.

Сначала в том же 1601 г. они возвели на трон Балха Мухаммад-Ибрахим-хана Шайбанида, однако он не получил поддержки среди населения (за свою приверженность к Сефевидам и шиизму), стал править чрезмерно суровыми методами и вскоре был свергнут и убит аштарханидскими правителями Баки-Мухаммадом и Вали-Мухаммадом[538].

В 1602 г. еще один шайбанидский царевич Мухаммад-Салим-султан при поддержке персидских кызылбашей вторгся в пределы Бухарского ханства, обратившись к местному населению с призывами восстать против Аштарханидов. Однако новые правители Бухары успели организовать отпор и нанесли ставленнику Сефевидов поражение, заставившее его бежать в Иран. В 1605 г. аналогичную попытку предпринял еще один претендент на бухарский трон из рода Шайбанидов — Джахангир-султан, но тоже неудачно: население, которое, казалось, должно было сохранять верность династии, правившей в ханстве целое столетие, не поддержала претендента, сблизившегося с давними врагами Мавераннахра персами-шиитами. Последнее вторжение в Бухарское ханство Мухаммад-Салим-султан и Джахангир-султан предприняли на рубеже 1607–1608 гг., однако и на этот раз они были разбиты войскам хана Вали-Мухаммада, поскольку поддержали претендентов лишь эмигранты из Бухарского ханства[539].

Видя, что Шайбаниды дискредитировали себя в глазах бывших подданных, Сефевиды попытались сделать ставку на представителя уже новой, Аштарханидской, династии. Они поддержали претензии на трон Рустам-Мухаммад-султана бен Вали-Мухаммад-хана, старавшегося захватить престол в Балхе. При персидской поддержке он вторгался в границы Балхского владения в 1611, 1612, 1620 гг. и т. д. Однако, будучи и представителем свергнутой и изгнанной из Бухары ветви Аштарханидов (его отец был в 1611 г. убит собственными племянниками Имам-Кули-ханом и Надир-Мухаммад-ханом), и ставленником иностранных монархов, он не преуспел в своих попытках. Поэтому в 1036 г. х. (1626/1627 г.) шах Аббас I по договору с балхским правителем Надир-Мухаммадом повелел Рустам-Мухаммаду прекратить набеги на Балх и даровал ему в управление область в собственных владениях[540]. Последние попытки Сефевидов подчинить установить контроль хотя бы над частью Бухарского ханства относятся уже к XVIII в. В 1711 г. на трон Балха был возведен привезенный из Герата Абдаллах, представитель боковой ветви бухарской династии Аштарханидов, после которого вплоть до 1737 г. в этом ханстве управляли также марионетки персидских шахов, власть которых не признавали многие местные родоплеменные вожди и представители мусульманского духовенства[541].