Вифлеемская Звезда - Абрахам Север

кидает шар в кегли, пятеро остальных сидят и ждут своей очереди. Табло над дорожкой удобно показывает порядок и результаты игроков. Начало партии у Сергея не задалось, да он, честно, и играть особо не хотел. Не мог определиться между шарами по восемь и девять килограмм. Налегал больше на съестное.

— Что это ты так? — спрашивал Валера.

— Не в форме. — отнекивался Колязин.

Пока с шарами орудовал Андрей, а Ульяна с именинником отошли к буфету, за столом сидели трое. Внезапно ни к селу ни к городу Ирина Валова, оторвавшись от экрана своей приблуды, обратилась к парням:

— Чего это вы такие кислые, веселей, не в школе же?

Каждый из здесь сидящих подумал что-то своё, но никто ничего не ответил. Тогда ей зачем-то понадобилось следующее:

— Плоховато вы играете, я вас вместе взятых обхожу на два очка.

Артур опустил голову, и ему было очень стыдно, а Сергея это раздражало. Ему захотелось, чтобы её кто-нибудь хорошенько легнул в морду.

— Не ахти с вас кавалеры. — язвила она.

Пришла очередь Мартова и он, совсем удручённый, стал тащиться к дорожке. Непонятно, так ли это его задело, но Ирина была на четверть головы выше, поэтому он не стал спорить. Тот ещё мямля, хотя сказал бы это такой, как Цвик или Колязин, то он непременно вспылил бы.

— Ты бы рот свой не открывала. — заметил второй.

Пришёл Андрей, схватил жменю чипсов и пошёл помогать Артуру своими лестными речами.

— Ой, смотрю, задела обиженку, — ехидно смоктала она шампанское.

— От капуцина слышу.

Она посмотрела на него из-под свода своих тонких бровей и не стала обижаться. Легонько замотыляла головой, наслаждаясь напитком, который Колязин окрестил “бурдой”.

— Эх, Сергей, Сергей… Серёжа. Называет тебя так кто-нибудь?

— Нет. Только сестра.

— Ах, сестра… А если бы я была твоей девушкой?

— Обошла меня такая напасть стороной.

Её позвали играть, она поставила стакан и добавила:

— Мысли вслух, просто, не обольщайся, стесняшка.

Колязин проводил её взглядом и мысленно взревел: “Что!? Кто я!? Да у меня хватает причин не трепаться языком после стакана горлоополаскивающего пойла. А впрочем, не позволю, чтобы меня выводила из себя какая-то кокетка. Тоже мне. Хотя погодите-ка, а если бы она была моей пассией, то я бы тоже самое сказал бы уже кому-то другому. Пусть вредная, пусть самовлюблённая, но любимая, даже больше чем сестра и мама, и за это… Так!” У профессора Колязина появилась новая пища для расщипления. Ему стало не по себе от одной только мысли, что отношения с семьёй на самом деле проектировались под влиянием не чаяний разума, а слепого повиновения подсознания. Пусть бы оно и так, но неужели и здесь кроется что-то гадкое?

Настала его очередь. Он не хотел быть в хвосте этой одноклассницы, и он решил играть в полную силу. За фрейм30 выбил все кегли: не страйк, но тоже круто для подростковой любительской игры. И ещё раз. Такими темпами он обгонит эту дуру и Ульяну, может даже посоревнуется за первенство с Андреем, который для новичка слишком уж хорош, и Валерой.

Опять очередь Артура. Он был на последнем месте.

Мартов взял оборот, метнул и — шар прямо перед самыми кеглями ушёл в сторону. Под приободряющие окрики Андрея, он, собирал остатки сил, чтобы совершить второй бросок.

— Какой-то у него неудачный день. — шептала Ульяне прохвостка Ирина.

Сергей услыхал это, его взяла обида за Мартова, он его не знал почти, но, конечно, услышать про себя такое было бы неприятно, в конце концов не всем везёт с исходным набором данных. Да и вступиться Колязин решил больше не из защиты ближнего, а от неприятных догадок, как в той шутливой задачке про мудрецов31.

— Только и можете, что обсуждать за спиной своим бабским кагалом кого-нибудь.

— Можешь не бояться, вот уж кого-кого, а тебя никогда не обсуждаем. — нашлась что ответить Ирина.

Несмотря на кажущуюся положительность её слов, было как-то всё равно неприятно. Ничего на это Сергей не ответил. Ему начали в голову лезть всякие дурные мысли, в последнее время уж слишком зачастили, но эти были другой, более низменной породы. Им вдруг начало обладать желание что-либо доказать ей, показать себя в лучшем свете, а там — кто знает, может и до дома проводить.

“Ба! Надо пресекать такие вещи. Ишь, чего уже удумал. От очередной дозы трудно удержаться, но я больше не наивный юнец, в котором бушуют гормоны. Только заговорила какая-то девчушка, и он уже далеко идущие планы строит. Что тут скажешь, то же, что и Валере: на безрыбье и пескарь карась. Это Валера, с досады, обмельчал и уже согласен на что дают. Я не такой жалкий, как он”. — отдавал себе отчёт Сергей.

Два часа игры в боулинг оказались жутко утомительными. Последние мячи уже все бросали без энтузиазма. После боулинга именинник предлагал пройтись по городу, поиграть в словесные игры, но охотников было не много. Одного запала Ульяны не хватало. Начали расходиться по домам. Первым от компании отделалась Ирина Валова. Вторым покинул партию Сергей. Его занимали тяжёлые мысли. Дома он продолжил свои исследования.

Во время родов у матери выделяется гормон окситоцин в больших количествах, он помогает как самому процессу родов, выделению молока, так и формирует привязанность. Ребёнок родился и огромная доза окситоцина, присутствующая в организме матери, заставляет её прижиматься к маленькому комочку, и она признаёт в этом маленьком человечке смысл своей жизни. Дарит ему свою любовь, теплоту и заботу. Она испытывает счастье и трепет. А почему бы и нет, гормоны же выделяются? Окситоцин отвечает за привязанность и узы, связывающие людей вместе. Именно поэтому так часто хочется обнять матери своё чадо или парню свою возлюбленную. Это сладкое чувство близости.

Сергей поразмыслил и разложил всё по полочкам: “Ясно. Дети любят своих родителей за то, что они исполняют их прихоти и обеспечивают их жизненные потребности. Взамен они практически ничего не могут. Чтобы родители их не киданули, а заботились о потомстве, природа заставляет с помощью гормонов регулировать правильное отношение. У матери сильная привязанность к детям из-за материнских инстинктов, отцы тоже привязываются к своим детям, но эволюционно сложилось, что мужчины больше отдают своё внимание не детям, а самке, о которой заботятся под влиянием перакты. Она, в свою очередь, заботится о потомстве. Вот тебе и семья. Вот тебе и биология”.

Гормоны — сильная вещь.

Профессор Колязин выглянул в окно на балконе — по дорожке гуляет пара. Может, муж и жена, а может — отец