Поместье с привидениями - Людмила Мартова

в этот ее приезд узнали, что Тобольцева имеет отношение к пожару? Она же не впервые в поместье оказалась.

– Она нечасто бывала, пару раз в год. И оба раза так получалось, что меня здесь не было. В первый раз я в больнице лежал. Последствия сотрясения мозга сказываются. А во второй раз, в июне, я на завод ездил, где нам релейные ворота для хоздвора изготавливали. Еще один раз Светлана ненадолго заезжала, дочку свою забрать, Машу. Но я тогда на стройке занят был, близко не подходил, так что не разглядел ее особо. Так и получилось, что только в этот раз узнал.

– А Клавдия?

– А что Клавдия? Клавдия ее никогда до этого не видела. Все переговоры о покупке нашего бизнеса со мной сын этой Светланы вел. Фамилия у него другая, он не Тобольцев, а Сивов, видать, по отцу. В общем, я ему сразу сказал и в последующие встречи тоже, что наш мотель мы продавать не будем. А ему очень участок приглянулся, чтобы на нем свой гостевой дом поставить. У нас место и впрямь козырное, на пересечении двух больших трасс. Было. Да и прикормленное, мы клиентов пятнадцать лет нарабатывали. Сервисом, едой вкусной. В общем, отказался я продавать наотрез. И вот однажды он с матерью приехал. Этой самой Светланой, – он кивнул в сторону беседки, где все еще лежало тело Тобольцевой. – Та начала мне задвигать, что звезды пророчат большую беду. Мол, если я не продам бизнес и не уеду, то все равно мне сохранить его не удастся.

– Вы снова отказались и вскоре случился пожар?

– Через три дня. В общем, все сгорело, со страховкой ничего не вышло, потому что был доказан умышленный поджог, а виноватого, как водится, не нашли. Мы переехали сюда. И тут я Светлану и увидел. Сначала решил, что показалось мне, но с Клавой поделился. Так, мол, и так, очень уж лицо знакомое. И про астрологию все вещает. А потом Клава случайно услышала, как Светлана рассказывала вам про их семейный бизнес, гостевые дома и про то, как одно дело у них выгорело после того, как звезды помогли. Тут Клава и поняла, что это действительно она. Врагиня наша. Ей плохо стало, давление подскочило. Хорошо, что вы ей тогда помогли корзину с помидорами в баню донести. Потом она позвонила знакомому полицейскому, попросила справки навести, и тот подтвердил, что Тобольцева – мать Ивана Сивова. Все сошлось, понимаете? Но я клянусь, что мы с Клавдией пальцем ее не трогали, не то что ножом.

– В беседку сегодня зачем приходил?

– Поговорить хотел. В лицо ей посмотреть. Ну, вдруг там что-то человеческое осталось. Хотя куда там. Ей и Инесса Леонардовна, когда они во флигеле разговаривали, так и сказала: «Светка, посмотри, во что ты превратилась».

– Вы слышали, о чем они говорили?

– Я – нет. Клава слышала. Светлана денег просила, потому что крупно проигралась на тотализаторе. Она играла, сильно. Дети ее про это знали и денег ей не давали, а она все равно играла. И ей нужна была крупная сумма срочно, чтобы долг закрыть.

– Насколько крупная?

– Миллион.

– Рублей? – Глеб засмеялся.

– Для вас не деньги, а для нас с Клавой – огромная сумма. Да и для Тобольцевой тоже. Сын бы ей ни за что не дал, он требовал, чтобы она лечиться пошла. От зависимости, значит.

– И Инесса Леонардовна тоже отказала?

– Да. Сказала, что долг оплатит, но только после того, как Светлана ляжет в клинику. А та отказалась, психанула, хлопнула дверью и ушла. Сказала, что сама денег найдет. Мол, знает где.

Глеба вдруг осенила неожиданная мысль.

– Машину, на которой Тобольцева приехала, знаешь?

– Да.

– Пошли на парковку.

– А тут как же?

– Ну, она уже не убежит, – цинично сказал Глеб, которому погибшую Светлану было совершенно не жалко.

Вдвоем они дошли до парковки, где в ряд стояли несколько машин. Осип рассказывал, где чья. «Уазик», обеспечивающий нужды поместья, китайский автомобиль, купленный Инессой Леонардовной для него, «Тойота Рав 4», принадлежащий самой Резановой, «Ауди» Павла, BMW Глеба, маленькая, юркая «Тойота Ярис» Глафиры Северцевой (ее Глеб незаметно погладил по капоту), еще одна «Ауди», на этот раз Натальина, несколько «Лад», на которых приезжали рабочие. Светланин «Ниссан» Осип показал тоже, и Глеб удивился, что Тобольцева ездила на сравнительно недорогой машине.

– Так у нее до этого BMW был, сын подарил, но она его продала, чтобы предыдущий долг закрыть, – пояснил Осип.

– Ключи где?

– У меня. Я же все машины вымыть должен был. Да и вообще.

Он зашел в стоящую на парковке небольшую будку, что-то типа поста охраны, правда, пустовавшего. Вышел с ключами от «Ниссана», щелкнул кнопкой. Машина мигнула фарами. Глеб открыл водительскую дверь, не залезая внутрь, осмотрел салон. Повторил то же самое с задней дверью. Пусто. Немного подумав, он поднял багажник, увидел лежащий в нем чемодан.

– Перчатки есть? – спросил он у Осипа.

Тот достал из кармана и протянул садовые перчатки. Потрепанные, но чистые. Натянув их, Глеб щелкнул замками и откинул крышку чемодана. Позолоченные старинные часы лежали в нем. На подставке, увитой гроздьями винограда, расположились пять ангелочков, поддерживающих циферблат. Глеб закрыл чемодан, багажник, поставил машину обратно на сигнализацию, стянул с рук перчатки и отдал их застывшему рядом Осипу.

– Вот как Светлана решила вопрос со своим долгом, – объяснил он. – Пока все сидели в беседке после обеда, а она ходила взад-вперед, делая вид, что разговаривает по телефону, Светлана сбегала в дом, стащила часы из комнаты Глафиры и спрятала их в машине. В обычной ситуации, даже заметив исчезновение часов, гостья вряд ли стала бы об этом кого-то спрашивать. Мало ли зачем они понадобились хозяйке.

– Мы с Клавдией ее не убивали, – снова сказал Осип. – А уж Инессу Леонардовну и подавно. Мы ж на нее молиться были готовы.

– Ладно, следствие разберется. Ты, мужик, главное – не скрывай ничего, и тогда все будет хорошо. И вот еще что. Ты про Григория Муркина что знаешь?

– Про Гришку-то? Он в поместье первый год работает. Хороший мужик, работящий, руки золотые, на стройке незаменим, в общем. Но не без странностей.

– А странности в чем выражаются?

Осип замялся. Было видно, что он разрывается между желанием поделиться и боязнью как-то навредить Муркину. Тот был для Осипа своим, в отличие от чужого и непонятного Ермолаева. С другой стороны, в поместье произошли уже два убийства, у самого Осипа был мотив для совершения как минимум одного из них, вот-вот должна была снова приехать полиция, а потому молчать ему сейчас все-таки не с руки.

– Когда Резановы приезжали, Павел с семьей, значит, Гришку как магнитом в хозяйский дом тянуло. Я его оттуда не раз и не два гонял. А как понял, зачем он туда таскается, так и вовсе запретил приближаться к особняку, но знал, что он все равно запрет нарушает.

– И зачем он это делал?

– Я точно знать не могу, но мне кажется, что у него в прошлом было что-то, что его с Резановыми связывало. И именно из-за этой связи он и работать сюда устроился. Чтобы к ним поближе быть.

– К ним – это к кому?

– К Марианне и к Еленке.

– Так. Ну-ка, пошли.

– Куда?

– К Муркину. Мне кажется, пришло время задать ему пару вопросов.

Дождь кончился. Солнце пробивалось сквозь не до конца рассеявшиеся тучи вместе с радугой, которая повисла над озером, одним концом упираясь куда-то в окраину Резанки, а другим уходя в лесную чащу. Ту самую, которую еще совсем недавно Ермолаев собирался вырубить. Может, еще и получится. Он скинул с головы капюшон дождевика, на солнце под брезентовой тканью становилось невыносимо жарко.

В молчании они вдвоем дошли до одного из вагончиков, в которых жили рабочие. После дождя те высыпали на улицу покурить и активно обсуждали что-то, умолкнув при приближении начальства в лице Осипа и чужака, которым являлся Глеб. Впрочем, не нужно было быть провидцем, чтобы понять, что обсуждают они совершенные убийства. Муркин топтался среди них. Это Глеб увидел сразу.

– Отойдем, – сказал он, подойдя, – потолковать надо. Не при