Не такая, не такой - Ашира Хаан

— Разве не прекрасно выглядит? — шепнул он мне на ухо, и я сжала бедра от того, как ощутимо потеплело внизу живота.

— Так, а сюрприз? — мне уже хотелось не столько сюрприз, сколько закончить с ним уже и перебраться в спальню.

— Не могу, ты меня отвлекаешь, — Юл тяжело вздохнул, сжимая ладонями мою грудь, но все-таки повернулся к столу. Нашарил мышку, щелкнул, открывая на полный экран просмотр фотографий…

На них были мы.

В тот вечер, когда гуляли по городу и еще не знали о том, что скоро придет Ольга, случится пожар, что Влад уже давно подбирается к заводу, и его план вот-вот начнет претворяться в жизнь.

А пока…

— Юл держал мое лицо в ладонях, наклоняясь, чтобы поцеловать.

— Я запрокинула голову и высунула язык, на который падали снежинки, а Юл смотрел на меня с умилением и нежностью.

— Я смеялась, обернувшись к нему — и глаза у меня сияли.

— А здесь мы просто стояли среди укрытых снегом старых тополей, держась за руки, и смотрели друг на друга.

Я не помнила этот момент.

Камера помнила.

Откуда эти фото?

— Я нанял фотографа, который тайком ходил за нами и снимал. Думал, тебе понравится.

Мне понравилось.

— Ты невероятно красивая.

— Это потому, что фотограф мне польстил.

— Это потому, что я люблю тебя.

Пока она переваривала, я отвлекся от фотографий, потому что чья-то круглая попа так удачно елозила у меня на коленях, что сдерживаться было смерти подобно.

— Ой, у тебя еще юбка… а это что — чулки? Ты в суд так оделась? У тебя что, есть какой-то другой юрист?

— Нет, постой. Что ты сказал? — у Сони было ужасно серьезное выражение лица, но с обнаженной грудью и задранной юбкой оно сочеталось не очень.

— Я говорю, чулки это обалденно.

Провел ладонью по ее бедру выше, перескочил с искусственной гладкости на нежную кожу — и она была намного приятнее. Там, в глубине, между сдвинутых ног тонкий шелк трусиков не скрывал жара, и трогать ее через них было невероятно возбуждающе.

Медленно поглаживал ее пальцем, чуть надавливая — ее тело откликалось легкой дрожью. Но в голове бродили совсем другие мысли.

После разговора с Альбертом забил его «это любовь, Юл» в дальний угол мозга. Не до того было. Какой смысл думать об этом, если она с Владом? Мне не пятнадцать, чтобы страдать от неразделенной любви. Тут не думать, тут прыгать надо.

Попрыгал — подружился с ее матерью, собирался что-нибудь устроить с ее работой, тщательно и медленно готовил долговременный план, когда вдруг все понеслось вскачь — и привело мою Соню ко мне.

Для меня это произошло так естественно и неизбежно, что я и забыл, что она не в курсе моих чувств.

— Ты сказал другое! — упрямо повторила Соня.

И закусила губу.

И отвела взгляд.

Э, нет, вот этого тут не надо.

— Я не очень умею говорить красивые вещи, — вздохнул покаянно.

Впрочем, не убирая руку из-под ее юбки. Неловкий момент уйдет, а вот это горячее и влажное — останется.

— Был юристом и врешь, что не умеешь говорить?

Вот так она обламывает мои хитрости.

Непохожая на всех моих женщин. Вроде бы тихая и скромная, но как только что-то задевает ее всерьез — упирается насмерть. Идет до конца.

Не льстит, не боится, не хитрит.

Не делает свою слабость — женской силой.

Поэтому и одна.

Да, я уже как-то делал такой вывод.

Нормальному мужчине с ней непривычно и некомфортно.

Жениться надо на умудренных опытом, которые отличано знают, где надо похвалить, а где вдохновить, чтобы муж без перебоев функционировал много лет.

Или на юных дурочках, еще не познавших жизнь и верящих во все, что мы о себе говорим.

Анжелка, помню, смотрела на меня…

Я скривился. Воспоминания о прошлых женах мешались как камешек в ботинке. Неуместные мемуары в той ситуации, где я уже отвожу пальцами шелковую полоску трусиков и чувствую, как обволакивает меня влага Сониного тела. И шепчу ей на ухо:

— Я тебя люблю.

Так просто и очевидно. Как будто я говорил это уже тысячу раз.

А она почему-то удивляется.

— Так ты… всерьез?..

— Погоди, — я поднял ее подбородок. — А ты что думала, это на пару раз?

— Ну… Под влиянием эмоций, как после боя, ну, знаешь…

— Соня, — я тяжело вздохнул. — Воистину, ты испытание для моей самооценки.

Почему мы вообще в такой момент вдруг заговорили про статус наших отношений? Нам заняться нечем было?

Погладил ее по руке, нащупывая сквозь тонкую кожу хрупкие костяшки пальцев. Только что я хотел ее жадно до грубости. Трахнуть пальцами, разложить на этом столе и взять так, чтобы она кричала, не останавливаясь. А сейчас все вдруг переплавилось в пронзительную нежность и страх ее обидеть.

— Почему ты влюбился в меня? Разве я какая-то особенная?

— А почему ты должна быть особенной? Любят не за что-то.

— Ты же особенный…

— Серьезно? — я ухмыльнулся.

Попалась.

Соня уткнулась мне в шею.

Испуганная моя птица. Нежная Сплюшка.

Пошевелил пальцами внутри нее, медленно вошел, раскрывая ее как цветок. Она вскрикнула и обняла меня руками за шею, прижимаясь изо всех сил, будто боялась упасть.

— Нам обязательно надо это обсудить, — сообщил я. — Вот прямо сейчас. Кто мы друг другу, что будет, что ты чувствуешь, что я чувствую, но сначала я должен закончить одно дело.

Накрыл ее рот своим, ворвался языком, завоевывая, забирая ее себе. И сделал точно так, как хотел — резко загнал два пальца в ее мгновенно сжавшуюся глубину, вынул, загнал еще раз, еще и еще, жестко, яростно и сильно. Она была готова — о, как она была готова! — мокрая настолько, что все хлюпало, она задрожала и сама ответила на мой поцелуй так горячо, что моя эрекция на уровне «ну, неплохо бы…» моментально перешла в стояк «прямо сейчас!»

Соне почему-то сильнее всего помешал мой пиджак. Именно его она принялась стаскивать в этот напряженный момент, хотя мне хотелось совсем другого. Но к черту пиджак, хотя и неудобно раздеваться, одновременно интенсивно целуясь, к черту, галстук, да, если хочешь, расстегни и рубашку, а теперь давай уже брюки!

Она провела пальцами прямо по стволу через ткань, и нетерпение зазвенело в каждой мышце, особенно сильно — в паховых. Крутнул ее, разворачивая спиной, сдвигая трусики вбок, потому что ждать даже несколько секунд было совершенно невыносимо и…