Квадратное колесо фортуны - Арина Ларина

Своим примером девушка лишний раз опровергала все учения о наследственности. Каким образом у интеллигентной и тихой Риммы Аркадьевны уродилась такая внучка, можно было объяснить только тем, что главную роль в становлении характера играют не гены, а окружение. Бабушка, жившая в большой коммунальной квартире на пять семей, никогда не склочничала с соседями, не подсыпала в кастрюльки соду, не гасила в туалете свет, когда кто-то шуршал там газетой, и не делала замечаний чужим гостям, которые давали неправильное количество звонков в дверь.

Приезд Дианы был равносилен революции в отдельно взятой маленькой общине. С автобусного вокзала она летела, как на крыльях. Начало новой жизни, яркие огни, глянцевые щиты, музыка, все это резко контрастировало с Могиловкой, жизнь в которой замирала после семи вечера в связи с экономией электроэнергии. Взбежав по лестнице к знакомой двери, обклеенной старым потрескавшимся дерматином, она навалилась на звонок. У бабушки Диана не была почти три года, изредка перезванивалась со старухой. Для этого приходилось бегать в сельсовет и упрашивать, чтобы дали позвонить. Но это было намного лучше, чем писать письма. Писать Диана не любила, тем более что у бабули была отвратительная привычка красным карандашом исправлять многочисленные ошибки и при встрече вываливать накопленные листочки перед внучкой, объясняя правила. Девушка налегла на звонок и не отпускала кнопку до тех пор, пока дверь не распахнулась.

На пороге стояла маленькая тощая тетка. Голову ее украшал ярко-розовый тюрбан, сооруженный из махрового полотенца. Морщинистое личико старой обезьянки тут же сложилось в гримасу крайнего неудовольствия. Несмотря на то, что Диана довольно давно не была в городе, тетку она узнала сразу: главная местная скандалистка Раиса Николаевна. Если раньше Диана по причине юного возраста и нежелания портить отношения с жильцами отмалчивалась, то теперь ситуация изменилась коренным образом.

— Это еще что за явление? — завопила Раиса Николаевна. — Нет, вы только гляньте на это чучело! Здесь тебе не Тверская, ошиблась городом, дорогуша!

— Щас как дам по тыкве, — ласково ответила ей Диана. — Закройся и отползай. Выходить из конуры будешь по моему разрешению, поняла, кикимора?

Глаза у Раисы Николаевны округлились, она начала хватать ртом воздух, набирая полные легкие для звуковой атаки, но Диана неожиданно ткнула ее крепким пальцем в солнечное сплетение и, улыбнувшись группе поддержки, нарисовавшейся на заднем плане, поделилась с новыми соседями небольшой частью своего словарного запаса. В заключение она отвесила Раисе Николаевне легкую затрещину, от чего у последней слетел тюрбан, предъявив собравшимся жидкие мокрые волосенки.

— Милиция! — не сдавалась Раиса. — Грабят, убивают!

— Красиво кричишь. — Диана аккуратно взяла тетку за халат и сообщила: — Хочешь, чтобы твои вопли были похожи на правду?

— Дианочка! — в коридор выпала бабуля. — Девочка моя, радость-то какая! Внученька моя маленькая приехала!

— Ночевать твоя внучка будет в отделении! — проорала Раиса, размахивая полотенцем, как флагом.

— Что случилось? — Римма Аркадьевна беспомощно оглянулась на двоих грязноватых мужиков, блаженно улыбавшихся под воздействием сорокаградусного допинга и красивой сцены возмездия, только что разыгравшейся на их глазах. Один из них был мужем пострадавшей Раисы, Григорием, в просторечии Гришаней, а второй Семеном Матвеевичем, местным слесарем, а по совместительству, соседом, благодаря которому в квартире всегда были исправны батареи, краны и прочие удобства.

— Ничего, бабуля, — радостно улыбнулась Диана и сграбастала старушку в объятия так, что у той захрустели кости.

— А я жду-жду, тебя все нет, — хлопотала бабушка. — Ты правда ничего ей не сделала? А то Райка такая баба вредная, она и милицию запросто вызовет.

— Не бери в голову, бабуль, — махнула рукой внучка и подмигнула мужикам: — Мне бы помыться с дороги.

— Да-да, девонька, сейчас, пойдем…

Когда через час разрумянившаяся, без единого грамма косметики на розовом лице Диана вышла в коридор в своем старом халатике, с трудом прикрывающем лишь самое необходимое, ее уже поджидал участковый. Поскольку Раиса регулярно взывала к помощи органов правопорядка, то наряды на этот адрес выезжать перестали, посылая Егора Ивановича самого разбираться с подведомственной квартирой. Егор Иванович, недавно отпраздновавший свое тридцатилетие, приехал в город с Украины. Закончив школу милиции, он не захотел возвращаться домой и осел в Питере, оформившись участковым в местное отделение. Ему дали комнату в общежитии, и на сегодняшний день он считал, что жизнь удалась. Если бы не эта склочная баба, то его участок можно было бы считать самым благополучным. К моменту, когда он увидел Диану, Райка уже успела выдать свою версию произошедшего: неизвестная проститутка ворвалась в квартиру, избила ее и ушла мыться в ванную.

Ясность и четкость повествования очень портила Римма Аркадьевна, вставлявшая свои комментарии.

Егор Иванович раздраженно выслушал обеих и уставился на мужиков.

— А мы че? Мы ниче? Не в курсе мы…

И тут неземным видением выплыла Диана. Зацепившись взглядом за ее круглые аппетитные коленки, Егор Иванович замолк.

— Ой, здрассьти, — пропела девушка, захлопав глазами. В своем халатике, по подолу которого скакали голубенькие лошадки, она выглядела совершенно безобидно. Допустить, что эта пышечка избила Раису, все равно, что заподозрить кота в том, что он сожрал кактус.

— Вот она, змеюка, — взвизгнула Раиса Николаевна. Диана кротко моргнула и доверительно сообщила участковому:

— Вы знаете, жаловаться, конечно, неприлично, но эта тетенька меня ударила и не давала войти в квартиру. А я к бабушке приехала. Из деревни. Я в институт поступать буду. Вот.

И она смущенно начала теребить подол, оголив гладкие ляжки.

— Ах ты… — Раиса с пулеметной скоростью выдавала многоэтажные конструкции, изредка вставляя для связки оборотов обращение «товарищ участковый». Видимо, она боялась, что Егор отвлечется и упустит суть, скрывающуюся за сложными идиоматическими схемами, и таким образом привлекала его внимание к повествованию.

Диана тем временем открыла рот и, выпустив подол, прижала к груди пухлые кулачки:

— Ужас! Матные слова! Как вам не стыдно, тетенька!

Машинально проследив взглядом за ее руками, отставшими от подола, который немедленно упал обратно на полное розовое бедро, участковый уперся в ее «четвертый номер», на котором халатик едва сходился. Мимолетное сожаление о том, что ляжки спрятались под детской фланелью, сменилось стыдливой надеждой на то, что верхняя пуговица не выдержит и отлетит. Он с преувеличенной заинтересованностью начал задавать девушке наводящие вопросы и наконец, краснея, предложил:

— Может, вы присядете? Разговор у нас долгий. Правильно расценив дрожь в его голосе, Диана немедленно уселась на табурет, плотно сдвинув коленки, чтобы не выходить из образа скромницы. Почувствовав в участковом своего, деревенского, она поняла, что этот раунд борьбы с Раисой Николаевной закончился полным нокаутом последней. Егор, несмотря на то, что жил в городе и пытался следовать местным традициям, ухаживая за стройными, если не сказать тощеватыми вешалками, у которых талия была уже, чем его шея, до сих пор испытывал непреодолимую тягу к женщинам, похожим на его большую и теплую маманю, оставленную на родине и регулярно славшую сынку домашнее сало и варенье. Если бы Диана это знала, то она бы так не старалась. Участковый взмок от напряжения и старательно отводил глаза от открывшихся ему прелестей. Подол уехал непозволительно высоко, а пышный бюст вылезал из выреза, как тесто из кадки.