Легионер Тур - Александр Гулевич

Проще всего было с Чёрной гвардией, так как она уже фактически существовала, и командовал ею Лось. Оставалось только деликатно подвести идеологическую платформу, но это пока не горело. Красная гвардия также уже была, и возглавлял её бывший исполнительный директор четвёртой мехколонны Гаул Каней со своим заместителем Саулом Кенотом, а вот с Белой гвардией всё оказалось совсем не просто. Пару дней я прикидывал и так, и эдак, пока не сообразил, на кого возложить эту тяжёлую ношу, но прежде чем поставить перед ними столь сложную задачу, следовало основательно подготовиться. Схватив писчую бумагу, я набросал эскизы гвардейских флагов и буквально вприпрыжку кинулся в одну швейную мастерскую, где заказал стяг Красной гвардии. Он был алым. В центре его находилась золотая пятиконечная звезда, а внутри неё красовались серп и молот. Не желая все три флага делать в одной и той же мастерской, я отправился на другой конец города и, найдя другую мастерскую, заказал флаг для Белой гвардии. Не мудрствуя лукаво, я решил использовать чёрно-жёлто-белый триколор Российской империи с гербом Империи Орла. В следующей мастерской я заказал чёрный флаг с белым черепом и перекрещенными берцовыми костями с надписью «Свобода или смерь!» внизу, а вверху – «Чёрная гвардия».

Неожиданно поймав себя на мысли, чьё имя я использую, от души рассмеялся и принял окончательное решение использовать в качестве гимна именно эту песню и передать Лосю и его бойцам, после чего перешёл к гимну Белой гвардии. Вот тут мне пришлось всерьёз попотеть. Однозначно подходила мелодия «Прощание славянки», но так как на неё существовало несколько вариантов слов, я остановился на самой поздней версии, только внёс кое-какие изменения. Закончив с гимном, я, помассировав уставшие глаза, поднялся и прошёлся некоторое время по комнате. Остановившись у шкафа, я, тяжело вздохнув, открыл дверцу бара и, откупорив бутылку виски, одним махом опрокинул в себя полстакана и вновь вчитался в текст, пытаясь сообразить, хорошо получилось или не очень, но этого сделать не смог. Моего таланта явно не хватало. Мысленно махнув рукой, я не стал больше ничего переделывать. Слишком хотелось спать, да и вообще пусть лучше этим делом займутся профессионалы.

На следующий день я подобрал подходящие помещения в районе пустующей промышленной зоны и обустроил три студии в разных концах этого района, после чего занялся поиском людей, имеющих подходящее музыкальное образование. Найти их не составило особого труда, так как музыканты в такое время не шибко востребованы и живут впроголодь, перебиваясь случайными заработками. После обещания щедрой платы люди согласились с не совсем обычными требованиями. Весь путь я проделывал пешком, не желая привлекать ненужного внимания, и в конечном счёте разместил людей в студиях и объяснил, что от них требуется, правда тяжело мне это далось, так как нотной грамоты я не знал, пришлось напевать по памяти. Будучи специалистами в своём деле, они довольно быстро уловили мелодию и пообещали справиться в течение недели. Меня это вполне устраивало, и поэтому я с чистой совестью запер людей, оставив им продукты питания на оговорённый срок, и неспешно вернулся домой.

Два последующих дня я занимался делами развлекательного комплекса, постоянно ожидая появления подполковника Кавария Тоона, но того всё не было. Появился он на третий день в весьма приподнятом настроении и опять в компании со своей смазливой спутницей-лейтенантшей и потребовал накрыть стол и обеспечить развлекательную программу, что я и поспешил сделать. Как и в прошлый раз, мне пришлось с ним пить и развлекать. Спустя час девушка, извинившись, на заплетающихся ногах направилась в дамскую комнату. Проводив её масляным взглядом, контрразведчик огляделся по сторонам и, чуть наклонившись ко мне, тихо заговорил:

– Нестор, я нашёл интересующую тебя персону. Он находится в концлагере за городом, где раньше был ипподром. Освободить его в моих силах, правда цена будет несколько выше, так как начальник концлагеря тоже хочет иметь свою долю.

– Цена вопроса для меня не имеет особого значения. Родные того бедолаги готовы заплатить, отдав мне пятнадцать процентов за посредничество, – так же тихо ответил я, хотя душа моя готова была разорваться от радости.

– В таком случае пусть готовят двадцать пять тысяч марок к завтрашнему вечеру.

– Да я хоть сейчас деньги могу принести, только где будет произведён обмен?

– Э нет, ты этим делом сам занимайся. Нечего привлекать родственников. Завтра вечером я привезу товар сюда, и тогда мы рассчитаемся.

– Подожди, Каварий, сюда не надо. Здесь слишком многолюдно, лучше привезти его на улицу Туана, 24. Это мой особняк, оформленный на подставное лицо, вот там и провернём дельце, в тишине и спокойствии, так сказать.

– Мне без разницы, – равнодушно махнул он рукой, – всё равно в мои дела никто свой любопытный нос совать не будет. Чревато большими неприятностями. Ты, кстати, ещё найди желающих выкупить пленников. Дело действительно выгодное. Да, и вот ещё что… Когда будешь общаться с клиентами, так между делом намекни им, что в скором времени начнут вывозить пленных на рудники куда-то в район астероидного пояса Двенадцатого сектора, а оттуда мало кто живой возвращается. Можешь мне поверить, я знаю, о чём говорю.

– Непременно намекну, – ответил я, мигом растеряв хорошее настроение, хотя ничем не выдал своего состояния высокопоставленному собеседнику, занимающему не последнее место в иерархии спецслужб Священного союза.

Я хотел задать интересующий меня вопрос, но появление лейтенантши заставило прикусить язык и продолжить вынужденное веселье. Сидели мы ещё около часа, после чего Каварий с намёком подмигнул мне и, подхватив под руку свою спутницу, повёл её в апартаменты, нашёптывая на ушко что-то ласково-нежное и романтическое. Дождавшись, когда они удалятся, я распорядился убрать стол и, выйдя на улицу, сел в машину и поехал на улицу Туана, желая подготовить завтрашний обмен.

Прибыв на место, я самым тщательным образом проверил пустующий дом и, убедившись в его надлежащем состоянии, направился на нужную мне улицу, где оставил на дереве хитрую зарубку. Она предназначалась для бригадира мусорщиков Кима Фолли и обозначала время и место встречи.

Обмен прошёл банально просто. Контрразведчик приехал к особняку на обычной патрульной машине в сопровождении двоих бойцов, выполнявших функции конвоиров. Они, не церемонясь, выволокли из машины измождённого пленника со скованными за спиной руками и затолкали в дом, после чего вернулись в машину и больше оттуда не показывались. Оставшись наедине с Каварием, я передал ему оговорённую сумму и пообещал найти ещё платёжеспособных клиентов. Он ухмыльнулся и, пожав мне руку, попрощался и укатил по своим делам.

Выждав некоторое время, я вошёл в комнату, где находился пленник, взиравший на меня с явной настороженностью. Вздохнув, я прошёл к дивану и, присев напротив офицера Империи Орла, внимательно вгляделся в его лицо. Мужчине было около тридцати с лишним лет, хотя выглядел он куда старше, да оно и понятно почему. Концлагерь – дело такое… нехорошее, если не сказать страшное. Люди там стареют куда раньше положенного природой срока.

Мужчина был измождён, болезненно худ и давно не мыт. Разило от него смесью застарелого пота и нечистот. Помимо этого на неприкрытых одеждой частях тела виднелись изрядные ссадины и глубокие царапины, многие из которых явно были свежими. Определённо этот человек подвергался изощрённым пыткам и истязаниям, но смог не потерять себя. Об этом говорили впалые глаза, смотрящие на меня с затаённой ненавистью.