Куриный бульон для души. Сила «Да». 101 история о смелости пробовать новое  - Эми Ньюмарк

– Идем, – сказал я, надеясь, что мне не придется нести этот зараженный скелет в укрытие. Его хвост разок вильнул, и он побрел за мной. Я завел его в нишу рядом с баром, где он улегся на холодный цемент и прикрыл глаза.

В квартале от того места я видел огоньки открытого допоздна универсального магазина. Купил там три банки собачьего корма «Альпо» и запихнул их под свою кожаную куртку. Я был промокший, уродливый, и на лице продавщицы читалось облегчение, когда я уходил. Гоночный глушитель на моем «Харли-Дэвидсоне» заставил содрогнуться стекла в баре, когда я к нему вернулся.

Девушка-бармен вскрыла для меня банки и сообщила, что пса зовут Шепом. Она сказала, что ему около года и его бывший владелец уехал в Германию, бросив собаку на улице. Шеп съел все три банки собачьего корма с вызывавшей благоговение целеустремленностью. Я хотел приласкать его, но он вонял, точно смерть, а выглядел и того хуже.

– Удачи, – сказал я, затем сел на мотоцикл и уехал.

На следующий день я получил работу – водить самосвал в маленькой компании, занимавшейся прокладкой дорог. Везя груз гравия через центр городка, я увидел Шепа, который стоял на тротуаре подле бара. Я окликнул его, и мне показалось, что он вильнул хвостом. Его реакция подняла мне настроение.

После работы я купил еще три банки «Альпо» и чизбургер. Мы с моим новым другом вместе поужинали, сидя на тротуаре. Он справился со своей долей первым.

На следующий вечер, когда я принес ему еду, он приветствовал меня с бешеным энтузиазмом. Его недокормленные лапы то и дело подламывались, и он падал на тротуар. Другие люди бросили его и скверно с ним обращались, но теперь у него появился друг, и его благодарность была более чем очевидной.

На следующий день, перевозя один груз за другим по главной улице мимо бара, я его не видел. Интересно, подумал я, может, кто-нибудь взял его к себе?

После работы я припарковал свой черный «Харли» на улице и пошел по тротуару, ища пса. Я боялся того, что могу обнаружить. Он лежал на боку в переулке неподалеку. Высунутый язык свисал прямо в грязь, и лишь кончик его хвоста шевельнулся, когда он увидел меня.

Местный ветеринар еще не ушел из кабинета, так что я позаимствовал у своего работодателя пикап и загрузил вялое тело дворняги в кузов.

– Это ваша собака? – спросил ветеринар, осмотрев жалкий экземпляр, беспомощно лежавший на смотровом столе.

– Нет, – ответил я, – просто бродяга.

– У него начальная стадия чумки, – печально проговорил ветеринар. – Если у него нет дома, лучшее, что мы можем сделать, – это избавить его от мучений.

Я положил руку на плечо пса. Его запаршивевший хвост слабо застучал по столу из нержавейки.

Я громко вздохнул.

– У него есть дом, – сказал я.

Следующие три ночи и четыре дня пес – я так и звал его Шепом – лежал на боку в моей квартире. Мы с парнем, который снимал соседнюю комнату, час за часом вливали воду ему в пасть и пытались заставить проглотить немного омлета. Он не мог этого сделать, но всякий раз, как я к нему прикасался, самый кончик его хвоста слегка вилял.

Примерно в десять утра на третий день я приехал домой, чтобы отпереть квартиру для мастера, пришедшего устанавливать телефон. Когда я переступил порог, меня едва не расплющила прыгающая, извивающаяся, эйфорическая дворняжья масса. Шеп поправился.

Со временем паршивый, умиравший с голоду пес, который едва не умер в моей гостиной, вырос в 36-килограммовый слиток сплошных мышц с массивной грудью и супергустой шубой из сияющей черной шерсти. Много раз, когда одиночество и депрессия почти одолевали меня, Шеп платил мне ответной услугой, осыпая меня знаками своей необузданной дружбы до тех пор, пока у меня не оставалось иного выбора, кроме как улыбнуться и променять свою меланхолию на подвижную игру «принеси палку».

Оглядываясь назад, я вижу, что мы с Шепом встретились, когда в жизни каждого из нас были трудные времена. Но мы больше не одинокие бродяги. Я бы сказал, что мы оба вернулись домой.

Моя подруга Кейт всегда занималась общественной работой. Помогала на благотворительной кухне и в библиотеке, регулярно организовывала сбор крови, а также вместе с мужем открыла при церкви пункт выдачи бесплатной одежды и обуви всем нуждающимся.

Максимум, что делал я по части добрых дел, – покупал печенье у герлскаутов.

Все изменилось прошлой зимой во вторник вечером. Мне позвонила Кейт.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала она. – Что ты делаешь завтра вечером?

– Ну, – помедлив, ответил я, – по телевизору будет марафон «Звездного пути»[81], так что вечер у меня занят под завязку.

– Дэвид, ты каждый эпизод видел раз по сто, – возмутилась Кейт.

– Это явное преувеличение. Некоторые эпизоды я видел всего семьдесят пять – восемьдесят раз, и не более.

– Мне нужно, чтобы ты завтра помог мне в пункте выдачи одежды в нашей церкви. Это займет всего пару часов. Семья, которая обычно помогает нам, на этой неделе в полном составе свалилась с гриппом. Мы с мужем не справимся вдвоем.

– Что? Я не могу! Нет, нет! Я даже никогда не был в этом вашем пункте!

– Ты правда нужен мне. До завтра, – отрезала Кейт и положила трубку. Я долго размышлял, как поступить, и решил, что лучше завтра отмучаюсь два часа в ее пункте, чем потом пару месяцев буду извиняться и придумывать оправдания.

И вот я в подвале старой кирпичной церкви на Мейн-стрит жду инструкций от своей подруги. Она показала, где лежит детская одежда, мужская и женская. Отдельно верхняя и обувь.

– Сразу спрашивай, что им нужно, и не забывай выдавать сумку, – напоследок сказала она. Что же, вроде ничего сложного. И потом, вряд ли в такой морозный вечер среди недели найдется так уж много желающих взять пару поношенных кроссовок.

Но когда в семь вечера Кейт открыла дверь, я изумился, увидев у входа огромную очередь.

Первой ко мне подошла женщина. Ее дочь неделю назад родила девочку, а в семье не было теплых вещей для малышки.

Другая дама пришла с двумя маленькими мальчиками, одетыми в ветровки. Им нужны были зимние пальто.