Книжный магазинчик прошлого - Эми Майерсон

– Малькольм! – вдруг воскликнула Шейла. – Стол уже чистый! – Я обернулась и увидела Малькольма, натирающего и без того сверкающий столик позади нас. Видимо, он украдкой подслушивал наш диалог. – Мы вообще-то разговариваем. – Они посмотрели друг на друга, и, закатив глаза, парень ушел протирать другой столик, который действительно требовал уборки. – Любит он совать нос не в свое дело.

Странно, ведь мне всегда казалось, что Малькольм обычно оставлял людей в покое. Если он подслушивал наш разговор, значит, его подтолкнула либо моя заинтересованность в Шейле, либо его заинтересованность во мне. Возможно, он даже боялся, что Шейла расскажет мне что-то такое, о чем он умолчал.

– Пойдем. – Шейла встала. – Здесь слишком много ушей. И, кроме того, я бы прогулялась.

Мы вышли из «Книг Просперо». Остановившись на углу рядом с магазином, мы принялись ждать зеленого сигнала светофора. Я обернулась. Малькольм стоял у панорамного окна, наблюдая за нами.

Включился сигнал для пешеходов, и я пошла за Шейлой на другую сторону улицы. Мне хотелось узнать, продолжал ли Малькольм следить за нами. Мне хотелось думать, что следил, что он не спускал с меня глаз, пока мы не скрылись из виду.

– Подумываю купить себе столик для работы стоя, – внезапно заявила Шейла, открывая «Тойоту Приус», припаркованную рядом с кофе-баром. – Именно так писал все свои произведения Хемингуэй… не то чтобы я считала себя Хемингуэем.

Она распахнула водительскую дверь.

– Я думала, вы хотели прогуляться.

– Разве ты не знаешь, что в Лос-Анджелесе нужно проехать на машине, чтобы погулять где-нибудь?

Шейла хитро улыбнулась.

Я забралась на пассажирское сиденье, и Шейла рванула вдоль бульвара Сансет. Мы проехали закусочную, похожую на старую кофейню, когда-то находившуюся на этом же месте; церковь, повидавшую все изменения в квартале, и пустую, безлюдную часть бульвара между Силвер-Лейком и Эхо-Парком.

– Надо отдать Памеле должное, – сказала Шейла, поворачивая руль так, словно она управляла машиной в видеоигре. – Ее задания были хорошо продуманы.

В качестве следующего задания Памела попросила их сделать что-нибудь такое, что их возлюбленные всегда хотели сделать, но так и не решились. Они посещали любимые музеи своих почивших супругов, слушали их любимую музыку, читали любимые книги. И хотя боль никуда не уходила, Шейла все равно ждала этих встреч, ждала возможности поделиться Дэниелом.

Шейла свернула на Парк Авеню и припарковалась у озера. Вода в фонтанах в центре парка била вверх к небу, разрезая пополам горизонт. Желтые водные велосипеды стучали по голубой воде, стараясь не задевать цветы лотоса.

– Раньше это озеро было темнее. – Я шла за Шейлой по полянке, по зеленой траве, а на ней лежали парочки и бездомные люди. – Иначе в нем не получалось бы прятать трупы.

Мы шли по зыбкой тропинке у северного берега. Шейла сказала, что оставалась самой новенькой в группе в течение двух месяцев, и ей это нравилось. Ее словам уделяли особое внимание. Но вскоре появился новый вдовец.

Билли с тревогой вошел в душный зал, где проводились встречи. На нем была грязная майка и выцветшие джинсы. Шейла приняла бы его за бездомного, если бы не его часы. Матовый черный циферблат. Сталь. «Ролекс».

«С тех пор, как это произошло, я живу со своей сестрой и ее мужем», – объяснил Билли группе, вертя в руках дорогие часы. Присутствующие достаточно хорошо понимали, что он чувствовал, поэтому никто не спрашивал, как умер близкий и почему это произошло.

«Я начинаю их пугать. И их ребенка».

– Тебя, дорогая, – пояснила Шейла. Мне с трудом удавалось воспринимать себя ребенком из его рассказа. У меня не осталось собственных воспоминаний о том времени, так что я доверилась воспоминаниям мамы.

Теперь я могла довериться версии Шейлы.

«С чего ты решил, что пугаешь их?» – спросила Памела.

«Они перестают разговаривать, стоит мне зайти в комнату. Их дочь плачет каждый раз, когда я прохожу мимо».

«Наши близкие не всегда знают, как нам помочь, – сказала Памела. – Для начала мы сами должны помочь себе».

«Не уверен, что у меня получится».

«Нужно попытаться».

В течение нескольких недель Билли молча сидел на собраниях, сложив руки на коленях и нервно стуча ногой, пока остальные рассказывали о любимых словечках своих возлюбленных, об их самых постыдных приобретениях, признавались, какая одежда их покойных близких всегда их раздражала. Своей стратегией Памела старалась пробудить воспоминания и прекратить попытки отвлечься. «Меньше значит больше», – советовала она, напоминая Шейле преподавателей по писательскому мастерству. Во время этих сессий Билли не говорил ни слова, не предавался воспоминаниям о своем близком человеке. Шейла даже не догадывалась, кто именно умер.

– Прозвучит странно, – вздохнула Шейла, – но вся суть техники Памелы состояла том, чтобы заставить нас сосредоточиться на воспоминаниях. Мы знали обо всех подробностях личной жизни покойных, вплоть до запаха ног и случайного хрюканья, когда они смеялись, но мы никогда не обсуждали момент их смерти. И я была этому рада. Я бы втянулась в какое-то нездоровое соперничество, если бы узнала, что кто-то умер еще более болезненной смертью, чем мой Дэниел.

Никто не упоминал рак, уничтоживший тела их любимых, автокатастрофы, сердечные приступы. И все равно все разговаривали. Только Билли сидел в безмолвии. В отчуждении.

«Мне кажется, это неправильно, – прошептала одна из присутствующих остальным, пока Памела открывала дверь. – Мы каждую неделю изливаем душу, а он просто сидит».

«Мне не по себе от него, – согласился пузатый мужчина. – Не хочется говорить, когда он напротив».

Во время собрания Шейла не сводила глаз с Билли, пытаясь понять, что же в нем смущало группу. Когда их толстопузый одногруппник поднял вверх шарф оливково-зеленого цвета, который немного расходился посередине, Билли даже не взглянул на него. Мужчина сказал, что это была первая и последняя попытка его жены связать что-то. Билли даже не улыбнулся. Он все так же изучал циферблат своих наручных часов, считая минуты до окончания встречи. Шейла вдруг поняла, что именно это и пугало группу. Методика Памелы не действовала на Билли. И вряд ли могла подействовать.

Каждую неделю Шейла наблюдала за Билли. Ей было интересно, почему он продолжал приходить на собрания. Она видела, как в конце каждой встречи к зданию, украшенному лепниной, подъезжала элегантная машина, и Билли запрыгивал на пассажирское кресло как ребенок, которого забрали из школы. Конечно. Сила сестер. Страх разочаровать их.

Шейла продолжала наблюдать за Билли, чувствуя какой-то интерес к нему, под которым, как она поняла спустя несколько недель, скрывалось сексуальное желание. Это было непохоже на влечение к незнакомцу из бара или к коллеге-писателю, которому она разрешила соблазнить себя на конференции. Билли находился рядом каждую неделю в течение двух часов. Она любовалась его красивыми глазами и засматривалась на его мягкие губы. Ей придавал храбрости тот факт, что она никогда не поддастся своему желанию.