Руины роз - К. Ф. Брин

Это растение могло действовать как яд, потому что оно было очень сильнодействующим. Оно атаковало тело. Но что, если это происходило только тогда, когда у него не было достаточно сильного недуга, чтобы бороться с ним? Что бы он сделал, если бы его познакомили с организмом человека, получившего дозу яда, разъедающего плоть и кровь?

Главной целью бессмертницы было исцеление. Иногда этого было недостаточно, поэтому кто-то нашел способ сделать его более мощным. Неприятным побочным эффектом использования слишком большого количества бессмертницы или его недостаточного использования при достаточно сильном недуге… смерть.

Это была большая работа.

— Богиня, помоги мне, — я закрыла глаза и провела руками по растению, — Мне нужна помощь. Он один из ваших. Как много мне использовать?

Я провела кончиками пальцев по его листьям. Потом под, заводя их за стебель. Меня охватило мягкое чувство. Почти мирное.

Я вспомнила песню, которую пел Найфейн.

Не теряя ни минуты, я вбежала в дом и присела у его головы. Он дрожал и покрылся потом. Ханнон выглядел мрачным. Это был очень плохой знак.

— Найфейн, — я положила руку на его обнаженное плечо, покрытое шрамами.

Он вздрогнул.

— Финли, — выдохнул он.

— Мне нужно, чтобы ты спел эту песню. Вечная песня, помнишь? Когда мы собирали урожай? Мне нужно, чтобы ты спел эту песню для меня.

Его губы едва шевелились. Сначала его голос звучал дрожащим, но он становился сильнее по мере того, как поднимался и опускался в этой прекрасной симфонии.

— Насколько все плохо? — спросила я Ханнона, — Насколько близко к смерти?

Он медленно покачал головой.

Ханнон точно не знал, но выглядело это не очень хорошо.

— Насколько агрессивен этот яд? — спросила я.

— Невероятно агрессивен, — пробормотал Найфейн, — Он был создан, чтобы убивать быстро и жестоко.

Я наклонилась над ним, встав прямо перед его лицом.

— Знаешь ли ты, сколько переполненного вечнозеленого растения можно использовать против ужасного и агрессивного яда? Твоя мать когда-нибудь упоминала об этом?

Его губы растянулись в величественной улыбке, такой полной и мягкой. Я вспомнила свои ощущения от них. Порыв его поцелуя.

Его голос грохотал, хотя это был не более чем шепот. Я чувствовала его у себя в груди, как будто он был там привязан.

— Ты сама только что это поняла, не так ли?

— Тогда я права, — я выдохнула. Затем указала на Сейбл, — Иди, спой эту песню переполненному растению бессмертницаа.

— Ты такая умная девочка, Финли, — продолжала Найфейн, протягивая руку. Я взяла ее — слишком теплую на ощупь. Его лихорадка бушевала.

— Я все это время подозревал, что кто-то тайком скармливает тебе наши семейные тайны. Нелепая мысль, но все же…

— Из-за лихорадки у него начинается бред, — предупредил Ханнон, — Если ты собираешься что-то сделать, сделай это сейчас.

— Но вот я здесь, наблюдаю, как ты придумываешь лекарство, чтобы спасти меня. Я не собирался тебе говорить. В основном потому, что я на самом деле не знаю подробностей, но также и потому, что моя мать передала мне секрет, и я поклялся рассказать только своей семье, если они были драконами. Невероятно. Ты будешь делать с бессмертницаом то, о чем феи только мечтают.

Я пожала ему руку.

— Сколько листьев?

— На это, наверное, два. Но начни с одного на тот случай, если у тебя будет очень плохое растение.

Я сжала его руку и отпустила ее, запоздало сообразив, что он ни разу не открыл глаза за весь наш разговор.

Снаружи Сейбл пела растению безукоризненным сопрано. При этом она бессознательно играла с листьями, и я не могла не улыбнуться при мысли, что она делает то, что когда-то делала мать Найфейна. Хотела бы я знать его мать. Или ее людей.

Я бы подумала об абсурдности знакомства с королевой в другой раз.

— Спасибо, — я нырнула рядом с ней, а затем остановилась. Я не спрашивала, следует ли их сначала высушить. Опять же, я все равно не успела бы их высушить.

Я сорвала один из более здоровых, потому что знала, что увядающие листья еще более непредсказуемы. Если я использую недостаточно, то всегда смогу добавить больше. Добавлю слишком много, и мне придется тянуться за лопатой.

— Здесь ничего не выйдет, — сказала я, воздействуя на бессмертница, как на любую болезнь, только теперь добавляя щепотку других трав. Я работала на свежем воздухе, сохраняя концентрацию.

— Ему совсем плохо, Финли, — сказал Дэш у задней двери. Я не слышала его приближения, — Ханнон говорит, что у тебя очень мало времени.

— Кунтциклы, — пробормотала я. Я работала над открытым огнем. Противоядие было достаточно горячим. Я взяла кружку чая и зачерпнула содержимое.

Вернувшись в свою комнату, я увидела, как Найфейн стонал, свесив руки с края кровати и упираясь пальцами в пол. Чернота яда расползлась почти по всей его спине и воздействовала на плечи. Его голова была похожа на печь.

— Наденьте бинты; ему нужно перевернуться на спину и сесть.

Я положила противоядие (надеюсь) на стол и поспешила помочь Ханнону с бинтами. Как только мы перевязали раны Найфана, я опустила его ноги на землю, а затем потянула на себя всю силу своего животного, чтобы помочь Ханнону осторожно поднять его.

— С каких это пор ты такая сильная? — спросил Ханнон.

— Произошло много событий. Сейчас не время. Кроме того, знаешь ли ты, что люди в замке надевают костюмы животных и… Неважно. Сейчас точно не время.

Моя рука болела, а ноги горели, но я игнорировала боль. Мы положили Найфейна на спину, но он не просыпался, чтобы сесть. Его глаза затрепетали, и он застонал.

— Хорошо, все будет хорошо. Вот так, — усадив его, я перекинула ногу через кровать позади него. Я прислонилась к спинке кровати, и испуганный Ханнон помог прислонить его ко мне. Я протянула руку, и Сейбл протянула мне кружку.

— Все еще слишком горячий, — пробормотала я, а затем подула на секунду.

Найфейн застонал, и его рука потянулась к моей руке с кружкой.

— Нет нет. Кто-нибудь, возьмите его за руку!

Ханнон протянул руку и взял его, придерживая. Другая рука Найфейна поднялась в поисках. Я едва услышала:

— Финли.

— Ладно, времени было достаточно, — я наклонилась ближе к его уху.

— Ты должен выпить это, Найфейн, — я наполнила команду силой своего животного, которое делало мысленный эквивалент заламывания рук.

— Выпей это, Найфейн.

— У него трепещут глаза, — сказала Сейбл, садясь на кровать и наклоняясь, чтобы посмотреть.

Голова чуть приподнялась. Ханнон наклонился, чтобы убедиться, что обе его руки захвачены. Я оглядела лицо Найфейна, выровняла чашку и немного наклонила ее.

— Дриблинг, — сказал Ханнон.

— Сейбл, быстро