Фрагменты - Дэнни Уоллес

Кира улыбнулась:

– Не торопись умиляться, это всего лишь одна удачная идея.

– А я не только об этом, – возразил Сэмм. – Я про все сразу. Он сильнее, чем я ожидал. Или выносливее, не важно. – Он перелез через барьер вслед за ней.

Кира рассеянно кивнула, внимательно осматривая деревья на краю дороги.

– Он прошел многое.

– Одиннадцать лет в одиночку, – подтвердил Сэмм, – в бегах, скрываясь, без помощи и общения. Неудивительно, что его ум повредился. – Сэмм пожал плечами. – В конце концов, он всего лишь человек.

Кира застыла на месте.

– Погоди-ка, – она посмотрела Сэмму прямо в глаза. – Ты хочешь сказать, что он… что это нормально, что он сошел с ума, поскольку он человек?

– Я хочу сказать, что он выстоял лучше, чем смогло бы большинство людей, – пояснил Сэмм.

– Но ты думаешь, что быть человеком – недостаток. Что то, что он человек, в какой-то степени извиняет его неполноценность, типа, «ну, он, по крайней мере, не ходит под себя с утра до ночи».

– Я этого не говорил.

– Но ты это подразумевал. Ты и обо мне так думаешь: «А она довольно умна для человека»?

– Ты – партиал.

– Поначалу ты этого не знал.

– Мы созданы, чтобы быть совершенными, – пустился в объяснения Сэмм. – Мы сильнее, умнее, способнее, потому что нас такими сделали, – и я не понимаю, почему нельзя произнести это вслух.

Кира отвернулась и перемахнула последний барьер, с громким хлюпом приземляясь на тонкий слой грязи внизу.

– И вы еще удивляетесь, почему люди вас ненавидят.

– Подожди, – Сэмм приземлился рядом с ней. – В чем дело? Ты обычно так не сердишься.

– А ты обычно не разбрасываешься расистскими утверждениями, какие все люди глупые.

– Герои еще как разбрасывается. Но ты никогда не пытаешься оторвать ей голову.

Кира резко развернулась к нему:

– Так тебе нужно разрешение нас ненавидеть? В этом все дело – як тебе несправедлива?

– Это не… – он оборвал себя на полуслове. – А.

– А? Что «а»?

– Я понял, о чем ты, и приношу свои извинения, что поднял эту тему.

– Я ясно сказала, о чем я. Не пытайся переложить вину со своих совершенно разработанных плеч на кого-то еще.

– Ты по-прежнему говоришь о людях «мы», – тихо проговорил он. – Ты все еще отождествляешь себя с ними.

– Разумеется, я отождествляю себя с ними! Это называется человеческим сопереживанием. Это свойство людей – мы отождествляем себя друг с другом, заботимся друг о друге. У Герои, я понимаю, просто нет сердца, но ты, мне казалось, не такой… Ты… – Она была не в силах продолжать. Как объяснить, что она чувствовала себя преданной, когда он рассуждал так о людях, которых она любила? Когда он продолжал не понимать, насколько это ужасно? Она развернулась и пошла вперед.

– Прости, – сказал он ей в спину, – но Герои права: тебе нужно определиться, кто ты.

Кира воздела руки к небу и прокричала, не оборачиваясь назад:

– Чтобы я «выбрала сторону»? – Она заплакала, горячие слезы жгли щеки.

– Чтобы ты могла быть счастлива. Ты разрываешь себя надвое…

Час спустя, не говоря друг другу ничего, кроме односложного «здесь», «там», «нет», они нашли лодку. Маленькую моторку, едва ли двенадцати футов от носа до кормы, водруженную на прицеп, застрявший посреди забитой грузовиками и внедорожниками парковки. Кира обошла ее, шлепая по мелкой воде, прикидывая, как она закреплена, как ее снять, смогут ли они оттолкнуть грузовик или сломать забор, чтобы вынести лодку со двора. По всему выходило, что не смогут. Злая на Сэмма, она все-таки заговорила, избегая его взгляда.

– Кажется, нам ее не вытащить.

– Согласен. – Голос партиала был ровным, без тени эмоций, но он и всегда был таким. Сердится ли он на нее так, как она на него? От мысли, что он, возможно, и вовсе не сердится, Кира разъярилась еще пуще.

– Кто бы здесь ни жил, он явно любил выезжать за город, – рассуждал Сэмм, оглядывая грязные велосипеды и автофургоны, окружавшие зажатую ими лодку. – Может быть, в гараже у него есть и другая, поменьше.

– Или у нее, – уточнила девушка, тут же пожалев о проскользнувшем в голосе раздражении. «Можешь сердиться на него, но не будь дурой, Кира». Она заставила себя сосредоточиться на насущной задаче, снова осмотрев шины грузовика, прикидывая, как далеко он проедет, если ей удастся его запустить. Шины сдулись и расплющились, бензину в баке стукнуло двенадцать лет, так что, если двигатель вообще заведется, уедут они недалеко. До конца улицы? До конца подъездной дороги? От южной развилки шоссе, ставшего рекой, их отделял всего один квартал; если добраться хотя бы до нее, они могли бы стащить лодку в воду и дальше уже доплыть. Кира дернула входную дверь, предполагая, что, если смерть застала хозяев дома, ключи от машины должны найтись внутри. Дверь была заперта, и она уже потянулась за пистолетом, чтобы выбить замок, как вдруг Сэмм вылез из гаража, с грохотом вытягивая маленькую металлическую лодчонку из-за железной двери.

– Весла внутри, – он мотнул головой в сторону гаража.

– Какая-то она маленькая.

– Лучшее, что смог найти. Я же всего лишь партиал. – Его голос, как всегда, был начисто лишен сарказма, но Кира почувствовала легкую волну раздражения, возможно, пришедшую по Связи или из ее собственного сознания, охваченного гневом. Однако, независимо от того, что она улавливала или не улавливала, Сэмм, оказывается, все еще думал об их разговоре, и это открытие заставило ее одновременно сердиться и ликовать. С усилием надев маску равнодушия, девушка пошла за веслами.

Все то время, что они доставляли лодку к перекрестку: сначала по воде, затем – затаскивая ее на пологую горку, Герои и Афа оставались одни.

– Я привязала лошадей на сортировочной станции, – отчиталась партиалка.

– Она заставила меня слезть с лошади, – пожаловался Афа. – Ненавижу эту лошадь.

– Тогда радуйтесь, что избавились от нее, – рассудила Кира. Потом выразительно посмотрела на Герои. – Лошади в безопасности?

– Дала твоей винтовку на всякий случай.

– Тогда я спокойна, – в тон ей ответила Кира. – Готовы?

Герои взглянула на Сэмма, потом снова на Киру, молча «считывая» их.

– Что между вами произошло?

– Ничего, – ответил Сэмм. Герои только вскинула бровь.

Вновь столкнув лодку в воду, они помогли Афе и его тесно прижатому к груди рюкзаку перелезть через борт и аккуратно усадили гиганта в центре. Посудина глубоко осела под его весом, но выдержала.

– Нам нужна лодка побольше. Я захватил с собой весь наш сырный соус.