Храбр - Олег Дивов

Для контраста автор взялся за «Сорок калик со каликою», былину, стоящую особняком в «киевском цикле». Она дает яркое и богатое на детали описание «каличьего круга», своеобразной паломничьей дружины. В то же время это сугубо рекламный продукт, написанный каликами для прославления высокой нравственности калик, глубокой духовности калик, христианского смирения калик, – и исполненный брезгливого презрения к княжеско-дружинному строю. Как ни странно, даже такой сложносоставной текст не пришлось ломать об колено. Более того, автор тщит себя надеждой, что ему удалось отчасти сохранить бунтарский анархистский дух, присутствующий в «Сорока каликах».

Основные трудности подкрались с другой стороны.

С самого начала было решено, что книга об Илье Урманине должна в доступной и увлекательной форме дать читателям максимум достоверной информации о былинной эпохе. В то же время следовало не переборщить с конкретикой, оставить ряд пробелов, чтобы читателю стало интересно заполнить их самому, обратившись к научной литературе по истории Киевской Руси.

При таких условиях «Храбр» может базироваться только на «конвенционных» источниках, то есть исследованиях, относительно которых в обществе (и сообществе историков) есть достаточное согласие.

Тут-то и началось самое интересное.

Оказалось, что для вящей убедительности автору придется несколько раз соврать! Не исказить факты, но спрессовать время и ввести условно реальные элементы – прямо как в былинах.

Например, уже по этой статье вы могли заметить, что князь основал государственную школу («училище для нарочитой чади» в «Храбре») сразу после осады Херсонеса, т.е. заметно раньше, чем Илья победил Солового. Но вбить в текст информацию о школе было необходимо, она важна для понимания процессов, разворачивавшихся тогда на Руси. Владимир глядел далеко вперед, ему требовалась образованная администрация, а в перспективе он хотел сменить греческое духовенство на русское. Не факт, что первая киевская школа была чисто духовной, полноценная семинария возникла позже, но для краткости автор совместил два события.

Беседа князя с преподобным Леонтием, новым епископом Ростовским, тоже не могла состояться в описанное время – слишком рано. Насчет даты основания кафедры в Ростове данные расходятся, но есть сомнения, что князь говорил даже с предыдущим епископом, отцом Федором. Тем не менее этот разговор автор считает необходимым для текста штрихом. Между прочим, только четвертый епископ сумеет обратить Ростов к вере Христовой. А Леонтий примет мученическую смерть.

Целиком на совести автора подтверждение тезиса «Добрыня крестил Новгород огнем, а Путята мечом» (или наоборот?). Дело в том, что Начальная летопись[7], а следом за ней Новгородская первая и ПВЛ рисуют вполне мирную картину принятия городом христианства. Версия кроваво-огненного крещения Новгорода отражена в Иоакимовской летописи (вероятно, по устным преданиям). Если верить остальным летописцам, Русь крестилась вяло-равнодушно: ну, князь попросил, мы и того… Жестокая реакция наступит чуть позже – бунты под предводительством волхвов, массовые убийства христиан, карательные акции властей… Но насколько достоверны летописи? Строго говоря, слепо принимать на веру можно лишь один тип документа: официальный межправительственный пакт вроде договора Олега Вещего с греками. И то при условии, что это не позднейшая его перепись! Добавим, что восстание против киевских религиозных новаций вполне в духе Новгорода. И упоминания о волхвах исчезнут лишь через триста лет. И недалек тот век, когда на Руси крестьяне начнут бегать с кольями за «святыми отшельниками», догадываясь, что где сегодня скит, завтра встанет монастырь – добро пожаловать в крепостные.

Выдумка или, если хотите, додумка автора – «киевская застава». Нечто подобное могло существовать, но прямых исторических указаний на это нет. Как и заявлено в тексте, чтобы посовещаться, старшие дружинники должны были гонять «младших» из детинца. Но под боком у такого шебутного князя, как бросивший пить (в смысле, бросивший пить много) Владимир Святославич, любая деловая встреча рисковала привлечь его внимание и деятельное участие. От князя прятались, вопрос – куда.

Взят с потолка термин «ловцы». Надо было как-то их назвать, и это слово показалось автору наиболее адекватным.

Невнимательный или предвзятый читатель «Храбра» может назвать преувеличенной роль варягов в описываемых событиях. Но если присмотреться, она такой лишь кажется. Варягов вроде бы много, однако все они давно и прочно обрусели. Это «наши варяги». Их влияние на культуру и фенотип русов заметно только на севере, в районе Новгорода и Старой Ладоги. Хотя, если уж резать правду-матку, тот же князь Владимир по жизни демонстрировал типично викингские закидоны – тащил под себя всё самое красивое, дорогое, престижное и раззолоченное, включая античные статуи, греческую принцессу Анну и православную веру.

Наконец, для тех, кто не интересовался раньше криптозоологией, останется спорной прямолинейная трактовка образа Соловья-разбойника.

В остальном «Храбр» базируется, как и говорилось, на строго конвенционных источниках, выдержавших проверку временем, но еще не устаревших. Хозяйственные отношения и государственное строительство у русов даны по монографии «Киевская Русь» академика Б.Д. Грекова. Духовная составляющая – по «Истории русской церкви» видного советского религиоведа академика Н.М. Никольского. Фактически это учебники университетского уровня, служившие «основополагающими» много десятилетий (лично для меня отдельная ценность обоих авторов в том, что они занимали высокие посты в советской научной иерархии, но сформировались как ученые еще в царское время). Общая атмосфера и все детали отношений Руси с Византией (в частности, эпизод бунта Георгия Цулы) почерпнуты из сборника текстов выдающегося русского византиста академика Г.Г. Литаврина «Византия, Болгария, Древняя Русь».

Это очень разные книги. Монография Грекова – обстоятельная, тяжеловесная, вдобавок еще и полемичная, набитая информацией под завязку. «История русской церкви» читается как приключенческий роман – ну, такая лихая история у русской церкви. Сборник Литаврина можно открывать с любого места, читать задом наперед, там даже не всегда поймешь, что интересней, основной текст или сноски. Кстати, именно византист Литаврин уделяет много внимания варягам – ведь они попадали в Византию через Русь.

Захотите – посмотрите сами.

Неожиданная подача материала, новый угол зрения, раскапывание малоизвестных подробностей – стандартный набор автора, пишущего книгу, претендующую на «открытие» или «свежий взгляд».