Антропогенный фактор - Виталий Забирко

Нагнувшись, я заглянул в поддон. По всей видимости, Гримур недавно мыл его, так как нечистоты в поддоне отсутствовали, лишь несколько капель яда растеклось по дну небольшой лужицей. Зато нижние прутья клетки покрывала корка засохших экскрементов. А вот это уже любопытно. До сих пор мне не встречались столь нечистоплотные негуманоиды, и демонстративным прикрытием разумности Аранея это служить не могло — любители инопланетной фауны, содержащие в клетках уникальные экземпляры животных, обычно ревностно относятся к санитарии в вольерах своих питомцев. Тогда что это может означать?

Задумавшись, я взялся рукой за прут клетки. Металл был теплый, шершавый, но изнутри клетки вдруг повеяло таким пронзительным холодом и беспредельной чуждой тоской, что я отдернул руку и принялся растирать ладонь, будто ожегся. Тактильная чувствительность у меня от природы высокая, но не настолько, чтобы испытать шоковый удар остаточного мнемопотенциала. Машинально я попытался активировать биочипы, надеясь, что это они усилили шоковый эффект, но биочипы по-прежнему не откликались. Вот и еще одна загадка…

Клетка мерно колыхалась на внушительной цепи, но мне чудилось, что из пустого пространства за прутьями за мной пристально наблюдают стеклянно-безразличные глаза Аранея. Даже после смерти он жалил, как скорпион.

Я отошел от клетки, осмотрел гостиную. Искать кристаллы трансформера не имело смысла — частотно-волновая блокировка дезактивировала их, они осыпались с потолка, и пылесос биокибера-уборщика благополучно засосал полиморфные кристаллы в мусоросборник, как обычный песок.

На столике стояли две тарелки с остатками фиолетового студня и стакан с недопитым виски. Любопытно, с кем Гримур разделил свой последний обед? Уж явно не с Ктесием, с которым в этот момент я беседовал в его коттедже. Причем сотрапезник коммодора был непьющим, иначе стояло бы два стакана… Я поежился. Если биокибер-прислуга не убрала со стола грязные приборы, значит, обед был прерван, и гость коммодора определенно видел, как из клетки выпрыгивает Араней. Но почему-то казалось, что неизвестный сотрапезник Гримура никогда не сознается, что он здесь обедал, тем более о чем они с коммодором говорили.

— Секретарь! — сказал я.

— Я вас слушаю, — отозвался секретарь Гримура низким женским голосом.

— Просканируй столик и передай данные в мой коттедж. Об исполнении доложи.

Не верил я уже никому. Даже бездушной биоэлектронике, поэтому не стал требовать от секретаря воспроизвести запись предсмертного обеда коммодора. Лучше десять раз подстраховаться, чем один раз попасть впросак.

— Ваше распоряжение выполнено, — сообщил женский голос через минуту. — Еще будут просьбы?

— Пока нет.

Тембр голоса выходил за рамки эстетической программы системы жизнеобеспечения, а это значит, что Гримур установил его, основываясь на каких-то личных воспоминаниях. Но спрашивать напрямую не стоило — у секретаря могла быть установлена блокировка на подобные вопросы, и он мог мгновенно стереть всю память. Надо не забыть сделать запрос своему секретарю по поводу идентификации голоса.

Я внимательно обследовал коттедж, но более ничего не привлекло моего внимания. Разве что отсутствие личных вещей Гримура. Понятное дело, когда фирма предоставляет столь многофункциональное жилье, не стоит тащить с собой гардероб. Но личные вещи — это не только одежда, это и дневники, и кристаллозаписи, и стереофото родных и близких… В коттедже же не было ничего, что хоть как-то указывало на личность его обитателя, кроме двух пар специфической обуви выходца с Маннаэяры. Вероятно, сто лет тому назад Минаэт, увлеченный поисками «зеркал мрака», возил с собой кристаллозаписи и стереофото, но с тех пор, как получил «дополнительную жизнь» и вынужден был обслуживать Аранея, жизненные позиции коммодора кардинально изменились. Родные и знакомые давно умерли, он стал Гримуром и уничтожил все то, что напоминало о былой жизни и честолюбивых устремлениях. Скорее всего, он уже и не жил, а существовал, как и большинство людей, для которых главная цель в жизни — сама жизнь. Пока после тебя не останется горстка праха… В общем, так и получилось: все, что осталось от Минаэта-Гримура, — это горстка праха да две пары специфической обуви.

В коттедже Ктесия мне повезло больше. Координатор не чуждался своего прошлого и возил с собой некоторые вещи, напоминающие о том времени, когда он был Селлюстием: помятую каску спелеолога, значок вольного галактического кладоискателя, стереослайды родной планеты и две коробочки с дневниковыми кристаллозаписями. На одной коробочке было написано: «Торбуциния», на другой — «Патимат-II». На лучший улов я не смел и надеяться — именно оттуда началась история злоключений Минаэта и Селлюстия, заставившая их впоследствии стать Гримуром и Ктесием, и интуиция подсказывала, что многое из того, что происходило на Торбуцинии, является ключом к событиям на Мараукане.

Но когда я открыл коробочки с кристаллозаписями, то испытал сильнейшее разочарование. Сто лет тому назад кристаллозаписи осуществлялись на органических нестабильных носителях: за это время кристаллы успели помутнеть, и их грани отсвечивали грязно-желтым цветом некачественного янтаря. Вряд ли с них можно было снять хоть какую-то информацию, и, скорее всего, Ктесий возил с собой старинные кристаллозаписи как амулеты. И все же я взял их, надеясь, что детальный анализ кристаллической структуры позволит если не фрагментарно восстановить информацию, то создать более-менее достоверную версию.

Вернувшись в свой коттедж, я поинтересовался у секретаря, переправили ли ему сканированное изображение обеденного стола из коттеджа коммодора, и, получив утвердительный ответ, попросил провести криминалистическую экспертизу отпечатков пальцев с грязной посуды. Затем прошел в лабораторию, включил анализатор кристаллических структур и вложил в него кристаллозаписи Ктесия.

Экспресс-анализ показал, что восемьдесят шесть процентов информации потеряно безвозвратно, а из четырнадцати оставшихся лишь два процента претендуют на достоверную расшифровку. Остальные двенадцать процентов настолько фрагментарны, что смысловой обработке не подлежат.

Не густо. Возможно, и оставшиеся два процента содержат информацию на уровне текстовой абракадабры сильбо Аранея. Безнадежно вздохнув, я принялся вводить параметры расшифровки и уровня достоверности адаптации поврежденной информации.

— Криминалистическая экспертиза отпечатков пальцев закончена, — сообщил секретарь.

— Подожди минуту, — буркнул я, запуская адаптационную программу.

Дисплей анализатора замигал, и на нем высветилось ориентировочное время обработки поврежденной кристаллозаписи. Три-пять часов. Что ж, не все делается так быстро, как хотелось бы. К сожалению.

Я отключил дисплей и откинулся на спинку кресла.

— Докладывай, — разрешил секретарю.

— На столовых приборах выявлены отпечатки пальцев только одного человека, и они принадлежат коммодору Гримуру.

Брови у меня сами собой полезли на лоб.

— Не понял? Он что, обедал один и ел из двух тарелок?