Аид - Александра Адорнетто

Впритык к мотелю располагался ресторанчик, и все не задумываясь свернули к нему. Внутри было почти пусто, только в дальнем углу сидел одинокий водитель грузовика, а кислая официантка, жуя резинку, протирала столы. Оба с удивлением обернулись, когда звякнула дверь. Водитель слишком устал, чтобы всерьез заинтересоваться, а удивление официантки быстро сменилось досадой: еще четверых придется обслуживать! Она, как и Дениз, явно привыкла свободно распоряжаться рабочим временем.

Заведение было скромным, но чистым и уютным. Вдоль одной стены тянулась стойка с расставленными рядком пухлыми круглыми табуретами. Пол был выложен черно-белым линолеумом, скамейки обиты багровой клеенкой. На задней стене вместо обоев — коллаж из газетных вырезок с ферхоупскими новостями. Наша четверка выбрала столик подальше от любопытных ушей и расселась.

— Вы не хотите объяснить, что происходит? — первым делом спросил Ксавье.

— Михаил многого нам не сказал, — вздохнула Айви. — Мы были слепы — а теперь пришло время открыть глаза.

— В обители что-то есть. — Габриель говорил главным образом сам с собой. — Михаил ожидает, что мы это найдем. Он не послал бы нас сюда, не будь здесь надежной нити…

— Вы думаете, там… — Ксавье запнулся и понизил голос: — неизвестный портал?

— Если и так, его не открыть без помощи де… — Габриель осекся, оглядел пустой зал. Официантка болтала по телефону с дружком. — Без демона. Только они знают, как открывать.

— Мы будем брать обитель этой ночью? — Молли, похоже, подражала персонажам шпионских фильмов. Почувствовав себя лишней, она желала внести хоть какой-то вклад. Ксавье закатил глаза, но промолчал — видно, решил обойтись без очередной перепалки.

— Пойдем когда стемнеет, — ответила Айви. — Лучше, чтобы нас не видели.

— Не страшновато?

— Ты можешь остаться в номере, — сдержанно ответила моя сестра.

— Пожалуйста, нельзя ли держаться темы? — не вытерпел Ксавье. — Вы так и не объяснили, о чем говорил тот парень с колонки. — Облокотившись на стол и подавшись вперед, он продолжил: — Что там с грозой?

Айви переглянулась с Габриелем.

— Может быть, сейчас не самое подходящее время об этом говорить? — Взглядом она указала на Молли. — Честно говоря, лучше бы вам обоим остаться в мотеле. Мы с Габриелем сами справимся.

— Черта с два я останусь, — ответил Ксавье. — Что они скрывают?

— Обо мне не беспокойтесь, — вставила Молли, перейдя на несвойственный ей деловой тон. — Я уже достаточно сверхъестественного насмотрелась — переживу.

Габриель смерил обоих ребят взглядом.

— Вряд ли вы сталкивались с чем-то подобным.

— Габ, — серьезно попросил Ксавье, — я понимаю, что ты беспокоишься, но мы уже все в это влезли. Просто доверься мне… — он покосился на Молли и неохотно поправился: — доверься нам.

— Хорошо, — спокойно согласился Габриель. — Гроза, вопли, царапины на крыльце — все это может означать только одно.

— Человек сам по себе на такое не способен, — угрюмо добавила Айви. — Речь идет о монахинях, посвятивших жизнь служению. Подумайте: что могло заставить этих женщин запереться от мира? Что для них страшнее всего?

Молли тупо уставилась на нее, однако в голове у Ксавье явно провернулись колесики, и, когда головоломка сложилась, его бирюзовые глаза стали круглыми.

— Нет, — проговорил он, — вы серьезно?

— Похоже на то, — кивнул Габриель.

— Так нам уже не впервой, — заметил Ксавье. — Не это ли вытворял в прошлом году Джейк?

Габриель покачал головой.

— Там было проще — всего лишь духи, обузданные на время и принужденные творить зло. Материальное тело в сотни раз сильнее… и более злобно.

— Может, мне объяснят, о чем речь? — взорвалась Молли, которой надоело чувствовать себя невидимкой.

Айви вздохнула.

— Мы имеем дело с одержимостью демоном.

Над столом повисло тяжелое молчание, прерываемое лишь постукиванием карандаша: официантка готова была принять заказ.

— Что вам подать? — спросила она.

Девушка была хорошенькой, но довольно заурядной: прямые светлые волосы, тяжеловатый зад… Судя по выражению лица, она мечтала о будущем, более увлекательном, нежели работа в захолустном кафе, где только и видишь, как мелькают по шоссе машины.

Мои смотрели все так же мрачно, и официантка уже нетерпеливо вздернула бровь.

Молли первой спохватилась и наклеила на лицо фальшивую улыбку.

— Мне жареную курицу и диетическую коку, — сладко попросила она. — И кетчуп, пожалуйста.

Габриель с Айви решили направиться к обители сразу после ужина и все-таки взяли с собой ребят. Я удивилась: было уже почти десять, поход следовало бы отложить до утра. Но, как видно, они предчувствовали, что медлить нельзя.

В ночном воздухе стояла прохлада, небо выгнулось царственным синим куполом, в нем парили звезды и клочки облаков. Стрекот цикад наполнял ночь, легкий ветерок, поиграв с волосами Айви, улетал ерошить листву деревьев. Было в здешних местах спокойное достоинство и изящество забытых времен. Я ощущала дух тайны, словно плакучие ивы знали нечто, нам неведомое.

Перейдя шоссе и углубившись в пляшущие под деревьями тени, Молли задрожала. Она куталась в свою курточку и инстинктивно жалась к Ксавье. Тот, ободряя, обхватил ее за плечи. Я с радостью увидела прорвавшегося сквозь тоску прежнего Ксавье. Напряжение с каждым днем сказывалось на нем все сильнее. Отчасти потому они с Молли и цеплялись друг к другу на каждом шагу. Ксавье разрывался надвое. Для одной половины Молли была напоминанием обо мне и старой жизни в «Брюс Гамильтон», другая же против воли уступала перед тревогой за меня, и тогда он винил Молли за злосчастный сеанс, а себя — за то, что не предотвратил случившегося.

— Ничего с тобой не случится, — утешил он Молли и повторил: — С тобой ничего не случится.

По его устремленному вдаль взгляду я догадалась: он думал обо мне. Чтобы жить, ему необходимо было верить, что со мной все хорошо. Его вера передалась и мне. Я хотела дать ему знать о себе, однако недавние испытания так меня измучили, что я годилась лишь в пассивные наблюдатели.

Хотя лес стал гуще, обостренные чувства Габриеля помогли найти грунтовую дорогу, о которой упомянула Дениз. Грунтовку несколько месяцев как не чистили, и придорожные кусты уже протянули ветки поперек дороги. Низко склонялись деревья, ворохи листьев под ногами глушили шаги. Пробившийся сквозь кроны лунный свет заливал грунтовку блеклым молочным сиянием. Месяц то и дело нырял в тучи, и тогда дорога погружалась во тьму. Хорошо, что Габриель с Айви излучали собственный свет — их кожа слабо светилась, как экран мобильника в темной комнате.