Код каббалы - Натан Барридж

Надежда и исступленное стремление сдерживали гнев Саммаэля. Их освобождение из этой гробницы зависело от пяти смертных, которых и взрослыми-то можно было назвать лишь с натяжкой. Эти люди были ключом к темнице, редким шансом для Падших преодолеть сдерживающие их стены.

Он смаковал иронию происходящего. Играет ли с ним Айн Соф? Саммаэль и его братья были низвержены и лишены Господней милости, когда знание Даат, внезапное самосознание людей, разделило Древо жизни на три отдельных столпа. Так нет ли иронии в том, что человечество, возможно, и послужит в итоге орудием их искупления?

Какой изящный парадокс.

Саммаэль еще на один миг задержался над телом, а после нырнул в свою неподвижную плоть.

Он выбрался из саркофага, движения его были дергаными и нескоординированными. Тело онемело, забыло, как ходить, но в остальном телесная оболочка прекрасно сохранилась. Странно было снова носить то же тело. Ощущение было и знакомым, и чужим.

Да, он был прав, когда пришел сюда. Плитки пола под его ногами нагрелись, словно намекая на сокрытую под ними силу. Саммаэль направился к чистейшей воды сапфиру в Центре пентаграммы. Он был огромным, около метра в диаметре, и формой повторял форму зала. Это был не просто драгоценный камень. Он коснулся прозрачной поверхности кончиками длинных пальцев. В глубине камня в ответ на его прикосновение взметнулся вихрь.

Искорка света появилась в глубинах сапфира. Он сосредоточился, призывая искру расцвести. Крошечная точка вспыхнула, и бесцветные лепестки пламени взметнулись в сердце драгоценного камня. На его поверхности проступили мерцающие письмена. Надпись была на арамейском.

Этот издревле проклятый сапфир был краеугольным камнем темницы Падших. Его невозможно было разрушить, не сломав структуры всего сущего, лишь только у Айн Соф достало бы сил одолеть его. Однако камень был неодушевленным. Его можно было провести, и этим шансом собирался воспользоваться Саммаэль.

Саммаэль возложил длинные персты на лик камня и, взывая к его силе, призвал к себе остальных Повелителей Суровости. Он чувствовал, как камень стремится прочь, собирая призванных.

Они придут.

У них нет выбора.

На зов Аваддона откликнется любой из избравших путь Суровости, особенно Падшие.

В пустынной небольшой впадине над самой землей пролетела сова. Она облетела впадину кругом, высматривая добычу, когда небо едва-едва посветлело. Осыпавшиеся останки кладки тут и там виднелись в траве равнины, но ничего съедобного не шевельнулось в тени крыльев хищницы. Она снова закружила, сужая зону поисков, пока ей не попался подходящий для отдыха валун.

Мощные крылья мастерски управляли полетом, пока не раскрылись в последнем взмахе, после чего птица приземлилась на камень. Она пригладила перышки, даже не подозревая, что пересекла кольцо защитных заклятий, не дозволяющее существам более разумным подступить так близко к развалинам.

Ей скоро нужно было возвращаться к родному гнезду.

Валун под ней содрогнулся. Застигнутая врасплох, она немедленно поднялась в воздух. Яркое густое свечение заструилось из-под земли, приглушенное слоями земли и камней, Но не укрывшееся от зоркого совиного глаза. Она полетела прочь из этого нехорошего места на пределе возможностей своих крыльев.

Некоторое время земля продолжала сотрясаться, иссеченные непогодой камни кладки скатывались в траву. Постепенно странный свет померк и земля замерла. Опустилась тревожная тишина.

Лилит открыла глаза, вернувшись в коттедж после осады фермерского дома. Зрачки присвоенных ею глаз сократились, привыкая к тусклому свету, струящемуся через окна. Ее дух чувствовал себя неуклюжим и неповоротливым, находясь в чьей-то плоти, но у кожи и костей были свои преимущества.

Она перекатилась на постели в поисках Джеймса, намереваясь утолить свой всегдашний голод. Его не было. Она резко села, невзирая на мышечную боль в чужом теле.

Где он может быть? Она не давала ему позволения просыпаться.

Она стремительно встала с постели, разбрасывая по сторонам подушки и одеяла. Джеймса нигде не было видно, хотя его одежда была разбросана по полу. Невозможно. Он не мог вынырнуть из моря самосозерцания без посторонней помощи.

Она остановилась и посмотрела на отражение своей наготы в темном стекле. При обычных обстоятельствах она могла бы полюбоваться этим безупречным телом, но не теперь.

Кто-то украл у нее Джеймса.

Непрочная деревянная дверь рассыпалась в щепки от ее гнева. Лилит прошла по снегу и деревянным обломкам, прощупывая окрестности восприятием, расширяя охват. Небо было низким и угрожающим, а ее маленькая долина угнездилась меж очертаний двух холмов. В пределах долины законы природы подчинялись ее воле. Ничто не росло, ничто не двигалось, ничто не жило без ее дозволения.

Однако, несмотря на ее полный контроль над природой, Джеймса и след простыл.

Куда девались тени-кандалы? Даже если бы Джеймс смог прийти в сознание, их ему было бы не одолеть. Они бы стреножили его, окутали складками теней, из которых не вырваться даже адепту Адонай Мелех, как не удалось вырваться Рэйчел.

Лилит призвала черных, похожих на ленты тварей, но они не откликнулись на зов. Ища этому объяснение, она увидела на снегу кольца пепла.

Лишь немногие существа обладали достаточной силой вернуть тени-кандалы назад в промежутки между оболочками мироздания, и лишь одно из этих существ могло свободно перемещаться в этом мире. Зная теперь, с кем имеет дело, Лилит села на снег, скрестив ноги, и отпустила свой дух на свободу из телесного плена.

Джеймс не мог уйти далеко. Даже если он научится скрывать от нее свое присутствие, она все равно его найдет. Она знает его. Ему не спрятаться. От нее ему не укрыться. Никогда.

Зов пришел, когда ее дух взмыл вверх. Он цеплялся за ее бесплотную сущность, зов настойчивый, необоримый. Ее влекло в Аваддон.

Не сейчас, бездари и кретины!

Она метнула насмешливую ярость, как снаряд, в жерло туннеля, открывшегося над ее головой, зная, что ей нужно отыскать Джеймса. После того как Тагирирону не удалось захватить темноволосую девушку, Джеймс был единственным из каббалы, кто был подконтролен им. Нельзя дать ему уйти. Не сейчас.

Проход материализовался как воронка пустоты. Она сопротивлялась его всасывающей силе, чтобы остаться и найти Джеймса, но призыв был сильнее ее. Она мельком увидела картину, как он, голый, пробирается по сугробам, и тут воронка ее поглотила. Она мерцала, заглатывая Лилит, поглощая ее яростные вопли, а после вмиг исчезла.

Низкие раскаты грома прокатились по холмам, возвещая приближение дождя. Небеса разверзлись, и разразился ливень, безжалостно хлестал землю ледяными струями.

Забытая всеми обнаженная фигура сидела под дождем, даже не мигая, а дождь заливал ее пустые зеленые глаза.