В постели с принцем - Сабрина Джеффрис

— Тебе нечего бояться, дорогая! Можешь попробовать еще. — Он вернул руку Кэтрин на прежнее место, она принялась осторожно гладить его. Алек закрыл глаза от удовольствия и вскоре сказал: — Погоди! — И отстранился, чтобы расстегнуть пуговицы.

При тусклом свете лампы его глаза казались почти черными. Алек торопливо стянул с себя брюки, и Кэтрин увидела его вздыбленную плоть. Вокруг ее основания курчавились черные волосы, а в остальном он был в точности таким, как на картинках в книге. Вот это да! Стало быть, мужчины в самом деле способны увеличить его размеры, когда они…

— Потрогай его опять, — попросил Алек и, взяв Кэтрин за руку, положил ее на отвердевшую плоть. — Обещаю оставаться спокойным… ты только потрогай его, пожалуйста…

Судя по хриплому голосу, возбуждение Алека достигло предела. Он просил, умолял, чего вообще никогда не делал; он был всегда уверен в своих действиях. Чувствуя себя порочной — и страшно возбужденной, — Кэтрин сомкнула свою ладонь вокруг его плоти.

О да, она была определенно такой же большой, как и у мужчин, изображенных на картинках. И удивительно твердой — каким образом она становится такой? От нее исходило тепло, и она так чутко реагировала, когда Кэтрин принялась ее гладить.

Услышав, что Алек застонал, Кэтрин замерла:

— Я правильно делаю?

— Да, — выдохнул Алек.

— Покажи мне, как сделать тебе приятно.

— Ты просто… сожми его пальцами.

— Вот так?

— Покрепче. — Когда Кэтрин выполнила просьбу Алека, он застонал и толкнулся навстречу ее руке. — О Боже, это так сладко!

— Правда? — То, каким образом этот большой ствол реагировал на ее прикосновения, возможность сжимать его рукой и ласкать волновало и возбуждало гораздо больше, чем она могла себе представить. Более возбуждающим могло быть лишь одно: если бы он стал касаться ее плоти, как это делал раньше.

Словно прочитав мысли Кэтрин, Алек скользнул рукой к ее бедрам, отыскал среди волос влажную ноющую плоть и стал ласкать ее.

Когда его палец проник в Кэтрин, она ахнула и толкнулась бедрами навстречу его ладони. Алек ласкал ее энергично и в то же время нежно, вызывая восторг и трепет от сознания того, что его рука касается столь интимного места. Кэтрин развела колени и подалась навстречу руке Алека.

— Тебе приятно? — хрипло спросил он.

— Да, — так же хрипло ответила она.

Кэтрин энергично сжала его ствол, и Алек содрогнулся.

— А тебе? — в свою очередь, спросила она. Видя его реакцию, Кэтрин стала двигать ладонью вдоль ствола еще смелее.

— Очень даже, — прохрипел Алек. Внезапно он оттолкнул руку, положил Кэтрин на подушки и раздвинул ей ноги настолько, чтобы мог опуститься между ними на колени. — Теперь ты моя, Кэтрин Меривейл. Не Ловеласа, а моя!

— Да, — выдохнула Кэтрин, обнимая Алека за шею. Он раздвинул женскую плоть своими умелыми пальцами.

— Сейчас, совсем-совсем скоро, ты выйдешь за меня замуж.

— Да! — Кэтрин в нетерпении заерзала, желая снова почувствовать в своем лоне его пальцы. — Как ты скажешь.

Он поднял тяжелые веки и посмотрел на нее:

— Ты знаешь, что я буду делать?

Торжественное выражение, написанное на его лице, в сочетании с интимностью его позы и тем, что его пальцы самым бесстыдным образом играли с ее женской плотью, невольно вызвало у нее легкий смех.

— Если я чего-то не знаю, то пусть это окажется для меня сюрпризом.

— Кэтрин…

— Да-да, я знаю, что ты будешь делать. — Она потянула его за руку, инстинктивно желая чего-то большего. — Я ведь деревенская девушка, ты это помнишь? — Не говоря уж о том, что в течение нескольких месяцев она разглядывала картинки в книжке.

— Я не хочу причинить тебе боль, — сказал Алек, располагаясь над ней.

— Но ты не можешь этого избежать. — Кэтрин повернула голову, чтобы поцеловать Алека в руку. — Так что если ты не думаешь о том, чтобы на этом остановиться…

— Нет! — решительно произнес он. — Никаких остановок! И вот уже не пальцы, а нечто большое и твердое пытается проникнуть во влажную тесную щель.

Кэтрин закрыла глаза. Как это… интересно. Она замерла, чувствуя, как ствол прокладывает путь, растягивая и разогревая тесную глубину лона.

Внезапно Алек остановился и прижал губы к ее уху:

— Ну вот, деревенская девочка, сейчас это наступит. Постарайся расслабиться, и тогда тебе будет легче.

Кэтрин кивнула, но расслабиться не смогла. Каждый дюйм нижней части ее тела ощущал его плоть внутри, словно она ждала его сто лет, хотела стать его женщиной, несмотря на боль.

Когда Алек толкнулся вперед, Кэтрин ощутила короткую вспышку боли, но это ощущение было настолько кратковременным, что она засмеялась. Это и было той добродетелью, которую она столь ревностно охраняла? Тот барьер, которого она лишилась так легко?

Его ствол оставался погруженным до основания в ее лоно, когда Алек шепотом спросил:

— Что тут такого смешного?

Кэтрин открыла глаза. Вид у Алека был озадаченный.

— Просто все произошло не так, как я ожидала. Он удивленно вскинул бровь:

— А чего ты ожидала?

— Думала, что обрушится небо и начнется землетрясение. — Из-за того, что она без стыда отдавалась мужчине, с которым не находилась в браке.

Алек плутовски улыбнулся и прикоснулся губами к ее губам.

— Подожди, — многозначительно пообещал он.

— Чего?

Он не ответил и начал двигать бедрами, погружаясь в Кэтрин глубоко и энергично, лишая ее возможности думать, рассуждать или протестовать.

— О Господи… — шептала она. Алек и здесь был наездником не менее искусным, чем верхом на лошади. — Это… невыразимо…

— Да, моя славная, — прохрипел он над самым ее ухом. — Ты и представить не можешь…

— Это… божественно, — тоненьким голосом произнесла она, пока он продолжал ритмично двигаться в ее лоне. А когда он просунул руку между телами и прикоснулся пальцем к нежному бугорку, до которого дотрагивался раньше, Кэтрин словно обезумела и заерзала на скамейке с такой силой, что едва не соскользнула с нее.

Удовлетворение отразилось на лице Алека, когда он отстранился от нее, чтобы заглянуть ей в глаза. Дышал он тяжело и прерывисто.

— Запомни это… запомни, что ты испытала это со мной… со мной, а не с Ловеласом.

Кэтрин смогла лишь кивнуть, потому что те ощущения, которые Алек породил в ней, лишили ее сил, возможности говорить… думать… Она могла лишь лежать, обхватив ногами его бедра, стараясь прижаться к нему как можно крепче, сильнее.

— Моя, — проговорил он над ее ухом и толкнулся с такой силой, что, казалось, достал до самого сердца. — Моя. Теперь моя. И только моя.