Стихия огня - Марта Уэллс

— Мне больше нечего здесь делать, в особенности теперь.

Но он все-таки рассказал ей содержание своего плана о том, как предполагал, что Дубелл прикроет их бегство в Бель-Гарде — ближайший обороноспособный пункт, которого можно было достигнуть до наступления ночи. Она слушала не перебивая. Прежде чем уйти, он сказал:

— Одно дело бежать от своего страха, другое — уйти от прошлого. Ради себя самой убедись, что понимаешь разницу.

Чертовски напыщенно выразился, подумал он теперь.

Первый из цепочки в шесть фургонов, загруженных ранеными, пережившими вчерашнюю ночь, уже пересек ворота и выкатил на замерзшую грязную улицу. Их окружала половина уцелевших цистериан и большой отряд слуг и челяди, состоявший из мужчин, женщин и детей. Томас, пожалуй, не стал бы разделять цистериан, однако знал, что они будут подчиняться его приказам в отличие от альбонских рыцарей. Вивэн с несколькими цистерианами также находился в отряде Томаса.

Так было здорово оказаться снаружи, в движении! Внутри стен уже начинало казаться, что все вокруг удерживается лишь тонкими нитями, которые вот-вот порвутся.

Томас посмотрел на своих людей, державшихся возле ворот. Басера проверял кремневые пистолеты, пристроенные к седлу. Томас тоже взял с собой два длинноствольных пистолета и шпагу с широким кавалерийским клинком. Дуэльное оружие было переброшено через плечо.

Крупный вооруженный отряд с одним лишь фургоном, нагруженным припасами, оставил ворота и отправился по улице в противоположную сторону. Это уходил граф Дансенни, решивший забрать свою семью, челядь и кое-кого из дворян, неспособных выдержать резвой езды. С ними направились и некоторые альбонцы; Томасу оставалось только гадать, велики ли их шансы.

Уезжал граф не оглядываясь, однако все же издалека на прощание помахал им рукой.

Все это имело известное сходство с погребальной процессией.

Люди оставили стену дворца. Томас надеялся, что фейри и Грандье не сумеют догадаться о том, что это значит, — по крайней мере сразу.

Последний фургон выкатил из тени башни Принцевых врат, и Томас дал знак ожидающим его гвардейцам.

Капитан пришпорил коня, и они взяли с места; стук колес двух экипажей, выкатившихся в ворота, открыл всеобщее шествие по тихой улице.

За экипажами двигались Лукас, два десятка гвардейцев, все оставшиеся цистериане и немногие добровольцы из числа альбонских рыцарей. Замыкали кавалькаду последний отряд гвардейцев и войско альбонцев.

Грандье мог предвидеть их бегство. Он представлял, что им придется трогаться именно сейчас, прежде чем снег завалит улицы. Оставалось только надеяться, что этим его предвидение и ограничится.

Мимо замелькали высокие дома и променады дворцового квартала. Уголком глаза Томас заметил, как споткнулась и упала лошадь. Он не видел только вылетевшего из седла седока.

Началась атака. Крупная крылатая нежить ударила по первому экипажу и отлетела, соприкоснувшись с гвоздями, усеивавшими его крышу. Однако карета дрогнула под ее весом и упала набок, сломав оба колеса. Кучер выскочил, кони забились, с ржанием пытаясь выпутаться из упряжи. Вторая карета остановилась: фейри посыпались с крыши, начали выпрыгивать из снега и грязи на мостовой.

Томас развернул коня, отряд гвардейцев и цистериан окружил оба экипажа. Они разместились возле каменной стены укрепленного городского дома.

Томас посмотрел на второй отряд. Если Ренье не выполнил его инструкции… Нет, и войско альбонцев, и его люди отделились от остающихся, вместе с фургонами направились вверх по Цветочной, в отчаянной скачке пытаясь достичь городских ворот. Он видел, как улицу сразу перекрыла иллюзия — беспорядочная толпа всадников, в смятении кружащая по улице.

Она здесь, она сделала это! Мгновение спустя он увидел, как Каде соскочила с задника экипажа, которым правил Берхэм, и исчезла в созданной ею иллюзии. Томас надеялся, что Дубелл прикроет отступление второго отряда, однако, к счастью, он не успел рассказать старику о своей идее. Каде могла осуществить это с помощью чар фейри, против которых не властны ни эльфы, ни Грандье, но до этого мгновения он не был уверен в ее согласии.

Кареты были пусты, если не считать кучеров. Равенна, Роланд и Фалаиса ехали верхом посреди отряда альбонцев, в фургонах находились припасы, раненые и гвардейцы. Равенне уже случалось путешествовать верхом во время войны в условиях не менее отчаянных, Роланд справлялся с конем лучше, чем со всяким другим делом, а Гидеону было приказано следить за Фалаисой и, если потребуется, привязать ее к седлу. А что, если за событиями следит и Грандье? Томас не сомневался, что его личное присутствие возле карет должно добавить суматохи происходящему.

Ну а потом налетели фейри, и времени на беспокойство за остальных уже не осталось. Оба пистолета Томас опорожнил, метя в крылатую тварь, опрокинувшую первый экипаж, когда она вновь нырнула на них, а потом принялся рубить палашом окружившую его коня нежить. Поблизости прогрохотал пороховой взрыв, раздались крики раненых людей и коней — у кого-то в руках разорвался небрежно заряженный пистолет.

Кони были приучены во время битвы лягаться, и их железные подковы поначалу отгоняли фейри. А потом Томас увидел, как упал Басера, мгновение спустя что-то ударило в бок его кобылу. Капитан успел спрыгнуть, и лошадь, вырвав уздечку, вскочила и бросилась бежать. Пока Томас вставал на ноги, на него сзади запрыгнул кто-то из фейри и вновь повалил на землю. Капитан изогнулся и ударил локтем назад, ожидая удара бронзовым кинжалом… Тут рукоять шпаги, по-прежнему остававшейся у него за плечами, соприкоснулась с головой фейри. Плоть нежити зашипела, и тварь с воплем отскочила.

Поднявшись, Томас клинком расчистил себе дорогу к стене дома и припал к ней спиной. Рукоять была липкой от крови — должно быть, его собственной, — хотя он и не почувствовал, что его ранили. Капитан заметил, как рухнула вторая карета, как закишели над ней бесформенные черные эльфы, с мрачным удовлетворением предвидя ожидавшее их разочарование. Томас пожалел, что Каде вообще отправилась с ними. Он надеялся, что она издали следит за иллюзией, успев отъехать подальше.

Над воплями и криками людей, коней и фейри послышался треск двери, поддавшейся где-то в стене дома. Он уже намеревался отправиться в ту сторону, на случай, если кто-то сумел проникнуть в дом, предоставляющий возможность для отступления, но тут к нему, отчаянно размахивая мечом, подступил один из утративших человеческий образ прислужников воинства. Шагнув вперед, Томас пронзил его горло уколом клинка, и тут что-то кольнуло его самого в ногу, как раз над правым коленом. Ничего особенного, пчелиное жало. И вдруг земля качнулась навстречу ему, а потом все исчезло…

Когда Каде постаралась найти хоть какое-то убежище возле стены дома, когтистая лапа зацепила ее за плащ и волосы и развернула. Перед ней оказался богль, приземистый уродец с грязно-серой кожей, под пронзительными желтыми глазами его играла ухмылка. Вытянув из холодного воздуха горстку блесток, Каде метнула чары в глаза твари, наградив ее, увы, временной слепотой… Нежить в перепуге бежала. «Проклятые твари, — размышляла она, увертываясь от одной из карет с несущимися конями. — Почему им дозволено существовать, я этого не понимаю». Если уж ей суждено вернуться в Фейр, остаток своей жизни она посвятит истреблению его обитателей с лика земного.