Опрокинутый мир - Кристофер Прист

Я наблюдал за Городом издали, и он казался мне теперь чуждым не только этому миру, но и мне самому. Миля за милей Город тащился вперед и вперед, не находя нигде, да и не ища покоя.

1

Женщина замерла в дверном проеме церкви, внимательно наблюдая за разговором на противоположной стороне площади. За ее спиной священник с двумя помощниками усердно трудились, стараясь восстановить гипсовый лик девы Марии. Из церкви тянуло прохладой; несмотря на просевшую крышу, там было чисто и тихо. Женщина сознавала, что ей здесь не место, но какой-то инстинкт толкнул ее сюда в ту же минуту, как на площади появились два незнакомца.

Сейчас они терпеливо втолковывали что-то Луису Карвальо, самозваному сельскому старейшине, и десятку других мужчин. В иные времена главенство в общине, естественно, принадлежало бы священнику, но отец Дос Сантос, как и она, чувствовал себя здесь новичком.

Незнакомцы въехали в селение верхом со стороны высохшего ручья, и теперь их лошади лениво пощипывали травку. А разговор на площади все продолжался – женщина была слишком далеко, чтобы расслышать, о чем беседа, но ей показалось, что речь идет о сделке. Селяне старались не выказывать особой заинтересованности, но разговорились против обыкновения, и она-то знала, что не будь у них какой-то корысти, они давно уже разошлись бы по домам.

Однако ее внимание занимали двое неизвестных. С первого взгляда было очевидно, что они не местные. Внешне они разительно отличались от селян: они носили черные накидки, хорошо пригнанные брюки и высокие кожаные ботинки. Их лошади были неплохо ухожены и оседланы, и хотя каждая, помимо седоков, несла большой вьюк с каким-то снаряжением, ни одна не понурилась и не упала от усталости. Местные лошади такой выносливостью обычно не отличались.

Любопытство все же оттеснило осторожность, и она шагнула из тени вперед, надеясь что-нибудь узнать. И именно в этот момент переговоры, по-видимому, завершились: селяне разбрелись, а незнакомцы, вернувшись к своим лошадям, вскочили в седла и умчались в том же направлении, откуда появились. Ей осталось лишь, досадуя, проводить их взглядом.

Когда они скрылись за деревьями, уцелевшими по берегам высохшего ручья, женщина выскочила на площадь, проскользнула между строениями и взбежала на холм, невысокий, но крутой. Спустя мгновение она увидела всадников на пустоши за околицей. Натянув поводья, они остановились там, видно, чтобы посовещаться, но то и дело оглядывались назад. Она старалась не попасться им на глаза, прячась в кустарнике. Внезапно один из всадников приветственно вскинул руку и, развернув лошадь, пустил ее галопом в сторону дальних высоких холмов. Второй не спеша двинулся в противоположную сторону, его лошадь шла легкой, ленивой рысцой.

Вернувшись в селение, женщина разыскала Луиса.

– Что им надо было? – спросила она без обиняков.

– Просили дать им людей. Им нужны люди для какой-то работы.

– И вы согласились?

Луис замялся.

– Сказали, что вернутся завтра.

– А чем заплатят?

– Хлебом. Гляди-ка…

Старейшина протянул ей кусок хлеба. Она бережно приняла его на ладонь – хлеб был темный, но свежий и душистый.

– Откуда они его взяли?

Луис пожал плечами.

– И у них есть еще другая еда. Какая-то особенная.

– А ее они не дали?

– Пока нет.

Женщина нахмурилась, мучительно размышляя, что же это за люди и откуда они взялись.

– Больше они ничего не предлагали?

– Предлагали. Вот. – Он показал ей небольшой мешочек. Она развязала тесемки – внутри оказался белый кристаллический порошок без запаха. – Они сказали, чтобы мы посыпали этим землю и соберем большой урожай.

– И много у них такого порошка?

– Сколько угодно.

Она вернула мешочек Луису и поспешила обратно в церковь. Обменявшись несколькими фразами с отцом Дос Сантосом, она бросилась на конюшню и, оседлав свою лошадь, выехала из селения по сухому руслу в ту сторону, куда отправился второй незнакомец.

2

За околицей тянулась пустошь, кое-где поросшая кустарником и низкорослыми деревцами. Минут пять спустя женщина завидела впереди всадника – тот неспешно ехал к лесу, темневшему вдали. За лесом – это ей уже было известно – протекала река, а за рекой начинались новые холмы.

Она старалась не приближаться к незнакомцу – не хватало только, чтобы он заметил ее раньше, чем она выяснит, куда он держит путь. Как только всадник достиг опушки, она потеряла его из виду и спешилась. Ведя лошадь под уздцы, она настороженно вглядывалась и вслушивалась в полутьму леса: не выдаст ли себя тот человек движением или звуком? Но различила, и то не вдруг, лишь журчание воды: река за лесом в разгар лета обмелела и перекатывалась по камушкам.

Сначала она увидела чужую лошадь, привязанную под деревом. Она тут же остановилась и, привязав свою, крадучись двинулась дальше. Под деревьями было сумрачно и душно, и она ощутила, что вся в пыли после погони. Что заставило ее броситься вдогонку за этим человеком? Даже ребенку ясно, что это рискованно. Но незнакомцы держались со спокойным достоинством и явились в селение явно с мирной, хотя и таинственной миссией…

На опушку у реки женщина вышла едва ли не на цыпочках. И застыла, глядя с пологого берега вниз на воду.

Да, незнакомец был здесь, но вел себя как-то непонятно. Сбросив накидку и ботинки подле сложенного кучкой снаряжения, он забрел в воду по щиколотку и наслаждался прохладой, по-мальчишески дрыгая ногами и вздымая тучи сверкающих брызг. Потом он наклонился и, зачерпнув воды в ладони, окатил себе лицо и шею. А еще через минуту, выбравшись из воды, подошел к оставленному на берегу снаряжению и достал из черной кожаной сумки портативную видеокамеру. Закинув ремень на плечо, соединил сумку и камеру коротким проводом в яркой, вероятно, пластмассовой оболочке. Потом задумался, покрутил какую-то ручку и, опять спрятав камеру, развернул прежде скатанную в рулон бумагу. Долго в задумчивости разглядывал расстеленный на траве лист и, вновь подхватив камеру, вернулся к воде.

Не спеша, точно рассчитанным движением он поднял объектив и начал снимать: местность вверх по течению, затем противоположный берег, затем – женщина сжалась от испуга – нацелил камеру прямо на нее. Она невольно пригнулась, но по отсутствию реакции с его стороны поняла, что он ее не заметил. Когда она рискнула выглянуть из своего укрытия, камера была направлена вниз по течению реки.

Вновь вернувшись к листу бумаги, он с величайшей аккуратностью что-то пометил на ней. Потом осторожно уложил камеру обратно в сумку, скатал рулон и опять водворил все в общую кучу. Потянувшись и как бы сызнова впав в апатию, он уселся на берегу, погрузив ноги в воду. Еще мгновение, и он откинулся на спину, закрыв глаза.

Теперь она могла рассмотреть его. Вид у него в самом деле был безобидный. Крупный, мускулистый, лицо и руки покрыты ровным загаром. Грива светло-каштановых волос, пожалуй, длинноватых – не мешало бы постричь. Борода. Ему было, на ее взгляд, лет тридцать пять, и он казался моложавым и привлекательным. Насколько она могла судить, это был мужественный, закаленный человек, не утративший мальчишеской способности ценить простые человеческие радости, вроде прохладной воды в безжалостно знойный день.