Влюбиться в дьявола - Элизабет Хойт

Беатриса молчала, не зная, как утешить дядю.

— Итак, все закончено, — грустно произнес дядя Реджи.

— Да. — Беатриса с ласковой улыбкой взглянула на него.

— Ничего изменить уже нельзя.

— Нет, нельзя.

Тяжело вздохнув, дядя обронил:

— Дорогая, я всегда желал тебе счастья и всего самого лучшего.

— Я это знаю, — ласково ответила Беатриса.

— По всей видимости, проходимец к тебе хорошо относится. Я заметил, что иногда он смотрит на тебя как на драгоценность, которую боится потерять. Надеюсь, он будет оберегать тебя, и относиться к тебе не хуже меня. Желаю тебе счастья.

— Благодарю тебя, дядя. — Слезы заблестели на ее глазах, и голос дрогнул.

— Но если он будет относиться к тебе плохо, — и в дядином голосе зазвучали угрожающие нотки, — то знай, ты мне не чужая и всегда можешь на меня опереться. Мы в любой момент можем уехать из этого проклятого дома и поселиться в другом месте.

— О, милый дядюшка Реджи! — Беатриса была растрогана до глубины души. Милый, славный, добрый дядя, не одобрявший ее замужества, по-прежнему не хотел мириться с создавшейся ситуацией.

Она вытерла платком мокрые от слез глаза, и в этот момент рядом с ней сел Рено.

— Он тебя обидел? — настороженно спросил он.

— Тише, — она украдкой взглянула на дядю, который как раз в этот момент здоровался с тетей Кристель, — с чего ты взял? Он такой славный.

— Старый упрямец, — проворчал Рено.

— Ну и что?! Он мой дядя, и я его люблю, — твердо и смело сказала Беатриса.

Каким бы долгим ни было свадебное застолье, но и ему пришел конец. Беатрису, разморенную от еды и напитков, клонило ко сну. Но теперь она стала хозяйкой дома и считала своим долгом лично проводить гостей. Одними из последних была чета Вейлов. Пока мужчины о чем-то в сторонке тихо беседовали, Беатриса и леди Вейл тоже разговорились.

— Он так доволен, что вы поженились, — призналась шепотом леди Вейл.

— Кто? Виконт Вейл? — спросила удивленная Беатриса.

— Да, а кто же еще. Он так переживал из-за лорда Хоупа. Его плен и то, что лорду Хоупу удалось выжить, убежать и вернуться на родину, стали для него настоящим потрясением и радостным событием, но все-таки больше потрясением. Его волновала, даже пугала перемена, происшедшая с лордом Хоупом.

— Да, он сильно изменился, — согласилась Беатриса.

— Вейл говорил мне то же самое. И он очень обрадовался, когда вы дали согласие выйти замуж за лорда Хоупа. Они же друзья детства.

Беатриса, не зная, что ответить на столь откровенное признание, кивнула.

Леди Вейл немного смутилась, чуть помедлила и, отбросив колебания, сказала:

— У меня для вас есть свадебный подарок, довольно необычный. Вы не против?

— Что за подарок? — с нескрываемым любопытством спросила Беатриса.

— Это старая книга. Она случайно попала мне в руки, а один из моих друзей сказал, что вы любите переплетать старые потрепанные книги.

— Да, это правда.

— Так вот, это сказки, которые читали в детстве леди Эмили и вашему мужу. В прошлом году леди Эмили случайно нашла их и отдала книжку мне, попросив перевести. Дело в том, что они написаны по-немецки.

— И эти сказки читали Рено? — удивилась Беатриса.

— Да, теперь они переведены и переписаны начисто — это сделал мой знакомый. Осталось их только переплести. Не могли бы вы взяться за эту работу ради меня? Ради сестры вашего мужа? И тогда при первом же удобном случае я передам ей сказки. Пусть леди Эмили читает их своим детям. Вы согласны помочь мне?

— Конечно! — воскликнула Беатриса и дружески пожала виконтессе руку. — С удовольствием.

Неужели в ее руках, наконец, оказался волшебный ключик, который позволит ей открыть двери в потаенный уголок сердца Рено?!

После окончания свадебного застолья Нейт подошел к Лотти:

— Сегодня Беатриса очаровательна, как никогда.

— Да, она прелесть, — согласилась Лотти, не глядя на мужа. — Я не знала, что тебя тоже пригласили.

Она стояла в холле особняка, дожидаясь, когда к крыльцу подадут ее экипаж. Лотти, даже не глядя на мужа, знала, что на нем наряд из синего сюртука и синих панталон, что на синем фоне белый парик и украшенные белым кружевом воротник и манжеты смотрятся очень красиво, но расползшееся местами кружево требует ремонта. Раньше не кто иной, как она внимательно следила за подобными мелочами.

Облачко пробежало по лицу Нейта.

— Не знала? А я могу поклясться, что ты смотрела мне вслед, когда я вместе с другими гостями выходил из церкви.

Лотти насмешливо улыбнулась:

— Ты нисколько не изменился, по-прежнему считаешь, себя неотразимым и думаешь, что на тебя заглядываются все женщины. Наверное, точно так же ты ведешь себя и в парламенте, потому что честолюбив и тщеславен.

Не моргнув глазом, Нейт ответил:

— На редкость хорошая пара. Судя по всему, Беатриса счастлива.

— До вечера еще далеко.

— Гм… твой цинизм не знает меры.

— Что верно, то верно. С кем поведешься, от того и наберешься.

— Может быть, поэтому мне больше нравятся леди, которые не притворяются, что любят, а действительно любят.

— Для того чтобы быть любимым, надо уметь любить самому, — отрезала Лотти.

— Разве я не люблю тебя? — тихо шепнул он, касаясь ее плеча грудью. — Я обещаю сходить с тобой на балет или в театр, буду каждый день дарить тебе цветы — только вернись.

— Ты меня по-прежнему принимаешь за какую-то наивную дурочку.

— Тогда скажи: чего ты хочешь? — сердито пробурчал он. — В чем я провинился перед тобой, Лотти? Что мне надо сделать, чтобы ты вернулась домой? По городу ползут слухи, сплетни, все это плохо отражается на моей репутации и на моей политической карьере.

— Конечно, твоя карьера… — с горечью произнесла Лотти.

Но он перебил ее, хотя никогда раньше он не позволял себе этого.

— Да, моя карьера! — горячо воскликнул он. — Ты прекрасно знала, когда выходила за меня замуж, что я занимаюсь политикой. Не надо строить из себя оскорбленную невинность и прикидываться обманутой.

— Конечно, я знала, что ты делаешь политическую карьеру, но я не догадывалась, что политика захватит тебя целиком, даже твое сердце, и в нем не останется места для любви.

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

— Ах, не понимаешь! — Лотти отступила на шаг. — Тогда подумай на досуге, может, что-нибудь и поймешь.

Прежде чем он успел что-то возразить, она поспешно вышла на улицу, чтобы не разрыдаться у него на глазах.