Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

– Разве только кавказцы? – удивился Дин. – Я несколько лет жил в Латинской Америке и могу засвидетельствовать, что тамошние жители не менее радушные хозяева. Особенно это касается деревенских жителей. Горожане в этом отношении более закрытые и холодные люди.

– А как тебе понравилась Москва? – поинтересовался Купцов. – Только честно.

– Честно? – переспросил Дин и рассмеялся. – К сожалению, я видел только центр города, поэтому объективно судить не могу. Но Красная площадь и Кремль меня потрясли: ничего подобного я нигде не видел. Однако я взял себе за правило: везде, куда меня забрасывает гастрольная судьба, я прежде всего смотрю не на дома, которые меня окружают, а на людей. Вот главная достопримечательность любого места на земле. Я почти месяц нахожусь в вашей стране и могу честно заявить: люди у вас живут прекрасные. И очень жаль, что мои соплеменники в Америке почти ничего о вас не знают.

– Так расскажи им о нас.

– Я всегда это делаю при любой возможности, – честно признался Дин. – Правда, с каждым разом таких возможностей у меня становится все меньше.

– Да, я слышал, что у себя на родине ты давно персона нон-грата, – с явным сочувствием в голосе произнес Купцов. – Но, может быть, в скором времени все изменится в лучшую сторону, ведь Джонсон не вечен. Я слышал, что на недавних промежуточных выборах в Конгресс демократы потерпели поражение.

– Ты думаешь, что уход Джонсона что-то изменит? – улыбнулся Дин. – По мне все едино: что демократы, что республиканцы. Хотя последние все-таки могут покончить с войной во Вьетнаме.

– Покончить с ней они, конечно, могут, но им будут всячески мешать. Причем не только в Америке.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Дин.

– Я имею в виду, что политика – грязная штука, – после некоторой паузы ответил Купцов. – Или ты с этим не согласен?

Дин предпочел промолчать, чтобы не сбивать собеседника с его мысли. Поэтому спустя несколько секунд Купцов продолжил свой монолог.

– Наших руководителей терзают противоречивые чувства: с одной стороны, они сочувствуют вьетнамцам, а с другой – молятся на то, чтобы эта война шла и дальше, поскольку дает огромные козыри в идеологической войне.

– А как считаешь ты сам? – поинтересовался Дин.

– Я похож на наших руководителей, – практически без паузы ответил Купцов. После чего добавил: – Но это то немногое, что меня с ними объединяет.

– То есть? – удивился Дин.

– В остальном я думаю иначе, чем они. Например, они твердят о скорой победе коммунизма, а я в него не верю. Впрочем, в этом чувстве я не одинок: так считают миллионы моих соотечественников. Но наши руководители предпочитают этого не замечать, поскольку им так удобно: сами-то они давно живут при коммунизме. Они же находятся на полном государственном обеспечении и ни о чем не беспокоятся – чем не коммунизм? А все их слова о скором всеобщем равенстве всего лишь пустой звук. Они понимают, что это равенство невозможно, но продолжают о нем твердить, чтобы самим жить припеваючи.

– Ты так говоришь, будто сам к руководителям не относишься.

– Во-первых, я не самая большая «шишка», как называют у нас руководителей. Во-вторых, среди руководящих деятелей разные люди встречаются. Есть и такие, кто пошел во власть не ради того, чтобы присосаться к сладкой кормушке. Ты ведь не будешь спорить с тем, что такие люди есть.

– Не буду, поскольку я таких людей встречал. – Поймав вопросительный взгляд собеседника, Дин уточнил: – Например, Че Гевара. Его бескорыстие буквально вошло в легенду.

– Ну, я не стану сравнивать себя с Че Геварой, однако к привилегиям отношусь столь же негативно, как и он, – улыбнулся Юрий. – И таких, как я, в нашем руководстве немало. Когда два года назад сняли Хрущева, многие надеялись, что к руководству страной придут именно такие: бескорыстные и более молодые. Ведь сегодняшний мир стремительно меняется, и, чтобы успеть за его процессами, нужно иметь прочный запас физических сил и значительный интеллектуальный багаж. Увы, эти надежды не оправдались.

– Под достойными людьми ты кого имел в виду? – поинтересовался Дин.

– Например, Шелепина или Семичастного. Слышал про таких?

– Семичастный, кажется, возглавляет КГБ, – обнаружил Дин свою осведомленность. – А вот про Шелепина я ничего не слышал, – честно признался Рид.

– Шелепин перед Семичастным тоже возглавлял КГБ, и оба они пришли туда из комсомола. Теперь Шелепин является секретарем ЦК КПСС, и многие хотят, чтобы он сменил Брежнева.

– Ты тоже так считаешь?

– Конечно! – почти без паузы сказал Купцов. – Шелепин на 12 лет моложе Брежнева и гораздо образованнее его. Мой отец еще в начале сороковых работал с ним в московском горкоме комсомола и всегда отзывался о нем самым лучшим образом.

– Извини, Юрий, но где работает твой отец? – перебил собеседника Дин.

– В МИДе, – коротко ответил Юрий, после чего пояснил: – В Министерстве иностранных дел. Но речь не о моем отце, а о Шелепине. На мой взгляд, он именно тот человек, который сегодня просто необходим у руля государства. Это жесткий, принципиальный и честный руководитель. Приди он сейчас к власти и приведи с собой своих соратников, я уверен, что после этого никто не будет называть наших вождей зазнавшимися снобами. И пусть к коммунизму это нас не приблизит, зато вера в него у людей значительно возрастет. А это уже немало.

– Откуда такой оптимизм, Юрий? – улыбнулся Дин.

– Из поступков Шелепина, о которых сегодня в партии многие знают. Он, например, открыто выступает против тех же привилегий. Насколько я знаю, Че Гевара тоже разошелся по этому вопросу с Фиделем Кастро. Вот и выходит, что даже кубинцы наследуют пороки нашей системы. А знаешь почему? Они, как и мы, строят закрытое общество с однопартийной системой. В таком обществе у руководителей всегда возникает соблазн жить лучше, чем все остальные граждане.

– Моя родина Америка живет при двухпартийной системе, однако среди руководителей страны бедных людей нет, – напомнил Дин собеседнику широко известный факт.

– Так ведь там строят капитализм! А у нас страна коммунистическая, где декларируется равенство. Однако наша руководящая элита на это равенство наплевала. Знаешь, например, как живет хозяин здешних мест товарищ Мжаванадзе? Даже лучше, чем жил до революции какой-нибудь грузинский князь! А ведь Мжаванадзе не князь вовсе, а коммунист!

– Неужели Шелепин хочет запретить привилегии? – перебил пылкую речь своего собеседника Дин.

– Нет, это было бы слишком смело, – усмехнулся Купцов. – Но у него есть желание значительно сократить их количество. Причем начинает он с себя. Так, во время переезда на новую квартиру он полностью оплатил ремонт, хотя мог легко избежать этого – как-никак на гособеспечении. А когда на Политбюро многие возмутились этим фактом, он поднял вопрос о том, чтобы пересмотреть всю систему привилегий для высшей партийной номенклатуры: лишить большую ее часть спецпайков, дач и даже охраны. И он же выступил против того, чтобы на праздниках люди носили портреты членов Политбюро. Все эти поступки ясно указывают на то, что Шелепин не ортодокс и смог бы повернуть вектор развития нашей страны в иное, более позитивное русло. Но я боюсь, что именно его к власти и не допустят.