Хозяин - Александра Лисина

Таррэн изумленно распахнул глаза и в полнейшей оторопи воззрился на угрюмо нахохлившуюся Гончую. Белка только что не зашипела в ответ.

— А ты не перегрелась, случаем?

— Это ты перегрелся, ушибленный ты наш, — огрызнулась она. — Да еще и мордой хорошенько приложился. Да так, что в ушах до сих пор звенит и слышится… всякое! И нечего на меня таращиться, как блаженный — на ожившую статую богини Линнет! Отвернись, сказала! Все, разговор окончен!

Белка умчалась так резво, что Таррэн не успел и рта раскрыть. Только приподнялся на локтях, а она уже исчезла среди пышных кустов. Чем-то ужасно раздосадованная и разочарованная его скудоумием. Пришлось пожать плечами в третий раз и улечься обратно, размышляя об особенностях женской логики и стечении обстоятельств, приведших его к этой необычной, суровой, но невероятно притягательной женщине. Но ее близость, как ни парадоксально, больше не доставляла ему особого беспокойства. Скорее напротив — он бы охотно поддался ее магии, с удовольствием рискнул, если бы был уверен в том, что выживет сегодня. И если, конечно, она бы позволила. А до тех пор…

Коварный сон незаметно подкрался и решительно оглушил усталого эльфа пуховой подушкой, оборвав важную мысль ровно на середине.

Крохотный оазис Таррэн покидал с сожалением. Но время отдыха закончилось, и спустя час после того, как эльф уснул, Лабиринт красноречиво дал понять: хватит прохлаждаться. И распахнул для гостей новую дверь, откуда на них повеяло прохладным ветерком.

— Знаешь, что-то мне это не нравится, — призналась Белка, едва ступив в услужливо открывшийся коридор. Эльф шагнул тоже, опередив ее буквально на секунду, заглянул в прохладный тоннель, но поежился от встречного ветра, с тихим хрустом раздавил сапогом крохотные белые кристаллики, в изобилии усеивающие пол, и наконец нерешительно остановился.

Что за… лед? Откуда тут быть льду?! Они же миновали воду, разве нет? Тогда что за напасть? Торк! Но делать нечего — путь назад уже перекрыт, дорога впереди одна-единственная, свернуть некуда, потому что Лабиринт заранее об этом позаботился. Вокруг ощутимо похолодало, изо рта стали вырываться белые облачка пара, обдало невесть откуда взявшимся сквозняком, а под ногами со зловещим хрустом начали ломаться тонкие пластинки льда. Более того, тоннель впереди самым бессовестным образом изгибался! Да так круто, что не было никакой возможности выяснить, что же за каверзу решил подбросить им Лабиринт.

— Ты уверен, что мы движемся правильно? — снова подала голос Гончая, у которой всего через пару десятков шагов начали замерзать руки.

Эльф скосил на нее глаза и с беспокойством отметил, что змеиная чешуя на ней стремительно покрывается изморосью. Вокруг, кажется, стало еще холоднее. Настолько, что он без всякого стеснения закутался бы в теплое одеяло и с удовольствием напялил меховую шапку. Однако ничего похожего поблизости не оказалось. И если у него на плечах висела кожаная куртка в довесок к рубахе, то клацающая зубами Гончая щеголяла в одной лишь чешуйчатой броне. И тонкий доспех явно не защищал ее от мороза.

— Оставь, — поморщилась Белка, когда его руки дернулись к вороту. — Твоя куртка меня не спасет, а тебе еще пригодится. Потому как, думается мне, ветер определенно крепчает.

— И что?

— А то! Ты ж у нас герой! Собой прикроешь, защитишь слабых и накормишь сирых… сп-паситель! Стой, кому сказала! Не трогай куртку! Вот продует тебя на таком морозе, сам будешь виноват, — буркнула она. — Иди вперед, ушастый, а я, так и быть, сзади пристроюсь. Так и теплее, и удобнее будет, потому что я вовсе не уверена, что нас в скором времени не сдует. А ты и потолще, и потяжелее… какое-никакое, но все-таки укрытие.

Таррэн скрепя сердце признал, что она права. Но решения все равно не изменил — упрямо стянул куртку и быстро накинул ее на Гончую, пока та не вздумала отказаться. Закутал, как младенца, застегнул на все пуговицы и с сожалением подумал, что больше ничего сделать не может, потому что шляпы у него не было, от рубахи проку никакого, а по поводу штанов лучше даже не заикаться. Оставалось пожертвовать тем, чем мог, и надеяться на то, что этого будет достаточно, чтобы она не замерзла.

— Таррэн!

Эльф быстро отвернулся и, не слушая возражений, пошагал вперед. Белка посопела, побурчала для приличия, а потом подвернула чересчур длинные рукава восхитительно теплой куртки и поспешила следом, пока глупый нелюдь не вляпался во что-нибудь серьезное. Быстро нагнала, пристроилась сзади и, ступая след в след, посеменила по еще теплым следам, старательно наступая на его широкие отпечатки, из которых не успело выдуть тепло.

Словно дожидаясь неудачливых путников, из-за угла хищным зверем набросился свирепый ветер, заставивший обоих плотно зажмуриться и непроизвольно задержать дыхание.

Гончую тут же передернуло. По лицу немедленно забарабанили маленькие градины, вокруг завыла самая настоящая метель. Температура в тоннеле снова понизилась, да так резко, что это казалось невозможным. Под ногами появились первые маленькие сугробы, которые приходилось месить сапогами, а затем, низко пригнувшись, буквально проламываться вперед сквозь быстро крепчающую вьюгу.

Скажи кому, что из адского пекла они снова попали в зимнее царство, не поверят же! А так оно и было! Лабиринт словно издевался над своими жертвами, нарочно подсовывая неодетым гостям именно то, чего они меньше всего ожидали встретить.

Таррэн уверенно шел вперед, принимая на себя удары разбушевавшейся стихии. Его ноги тонули в рыхлом снегу сперва по щиколотку, но вскоре стали проваливаться уже до середины голеней. Волосы покрылись инеем. Ресницы обледенели, на щеках появился нездоровый румянец. От горячего дыхания на вороте рубахи повисли острые сосульки. Сильные плечи напряглись, пытаясь удержать стремительно убегающее тепло, зубы до скрипа сжались. Одной рукой ему приходилось прикрывать глаза от ветра, а второй нащупывать перед собой стену. Да еще и ноги ставить крайне осторожно, чтобы не споткнуться или не поранить онемевшие от мороза пальцы о невидимые камни, так как он был совсем не уверен в том, что сумеет вовремя почувствовать неладное.

А тоннель все не кончался. Он, как специально, продолжал издевательски тянуться вдаль, непрерывно изгибался, путал и уводил стремительно замерзающих путников куда-то вниз, на самое дно. Ни одного прямого участка по пути, ни единой развилки, ни даже крохотного уступчика, за которым можно было переждать непогоду или хотя бы передохнуть. Лабиринт насмехался, вынуждая гостей цедить страшные проклятия, и виток за витком уводил их все ниже.

Через какое-то время эльф отчетливо понял, что не сможет бесконечно бороться с лютым холодом: его буквально вымораживало изнутри. Потом был вынужден признать, что переоценил свои силы и что ничего не видит впереди, но внутренним зрением ощущает, что дрянной коридор заканчивается, и там есть еще один зал. Быть может, в нем станет теплее?

Позже эльф сообразил, что уже стоит в том самом зале, но тепла в нем не только не прибавилось, а стало еще хуже. Белоснежные сугробы возвышались уже до колен, и сквозь них приходилось идти, как в свирепую пургу на самой окраине мира. Пальцы на руках почти перестали гнуться и скрючились некрасивыми клешнями. Ноги он перестал чувствовать раньше, однако интуиция подсказывала, что внизу под слоем рыхлого снега лежит сплошной покров из грубо смерзшегося льда. Причем с очень острыми кромками, которых его пострадавшие сапоги явно не выдержат.