Мефодий Буслаев. Тайная магия Депресняка - Дмитрий Емец

Мефодий повел за собой Даф по расчищенному снежному тоннелюв сторону памятника Юрию Долгорукому, однако остановился уже через два дома.Выбрался на сугроб и втянул за собой Даф. Они оказались на ледяном островкеперед занесенными окнами какой-то туристической конторы.

Пока Меф процарапывал на ледяной корке руну противподслушивания, Даф взглянула на крышу, с которой белыми клыками свисалисосульки. Некоторые, самые уникальные, не уступали размерами мечу Арея. Здесьже к стене жались листы формата А4, сообщавшие четким языком лазерногопринтера:

«НЕ ХОДИТЬ! ВОЗМОЖЕН СХОД

СНЕЖНОЙ ЛАВИНЫ!»

– Прям-таки лавины! Сразу видно, когда дворник увлеченгорами! Нет чтоб написать: «Сосулькой по балде шарахнет!» Только на его месте ябы почаще бывала на крыше с лопатой и ломом, – заметила Даф.

Меф не ответил. Он смотрел себе под ноги. Вид у него былугнетенный, однако все попытки Даф осторожно проникнуть к нему в мыслинатыкались на стену.

– Дафна, я хочу поговорить с тобой! – повторил он.

– Про поговорить я уже слышала! Слишком долгая прелюдияспособна изгадить любой струнный концерт.

– ДАФ, Я СЕРЬЕЗНО!

– Ого, какие грозовые интонации! И что последует дальше:предложение руки и сердца? Или меня попросят вернуть какую-нибудь вещицу,которую я заиграла у тебя год назад?

– Примерно. Мы должны расстаться.

– К-а-ак?

– ТЫ ДОЛЖНА ВЕРНУТЬСЯ В ЭДЕМ! – сказал Меф.

Даф застыла. Да, спору нет, она сама готовилась к разлуке,но услышать такое первой! Негодный Меф сыграл на опережение: вышвырнул еечемодан пятью минутами раньше, чем она проделала это с его чемоданом! Озерохорошего настроения Даф мгновенно обмелело. На дне сидела и квакалакровосмесительная вариация на тему лягушки-царевны и утопшего водолаза.

– Куда я должна вернуться? Прости, я забыла утром почиститьуши, – переспросила Даф вкрадчиво.

– В Эдем!

– И почему же, не уточнишь? Может быть, ты меня больше нелюбишь?

– М.Б., – машинально сказал Меф, которому вдруг пришло вголову, что «может быть» начинается с тех же самых букв, что и Мефодий Буслаев.

Это был самый неудачный ответ из всех возможных. Даже слово«нет» не обидело бы Даф так сильно, как это снисходительное «Мэ-Бэ».

Даф отвернулась. Она даже не удосужилась внутренним зрениемзаглянуть в сердце Мефа, что для светлого стража было совсем дилетантством. Каквсе, оказывается, просто! Никаких занудных разговоров и путаных объяснений.Должны расстаться, и адью! Звоните в звоночек, шлите письма с почтовымиголубями. Ваши вопли будут рассмотрены в трехдневный срок со дня первого писка!

– Вот и прекрасно! Ненавижу долгие объяснения. Если ты такхочешь, мы расстанемся! – сказала Дафна деревянным голосом.

Меф почувствовал, что сморозил что-то не то. Всяподготовленная заранее речь в духе: «Даф, тебе грозит опасность и потому мы стобой должны…» куда-то ухнула и провалилась, не оставив ни записки, ни посланияна автоответчике.

Реагируя на настроение Даф, где-то над Атлантическим океаномпрогремела гроза. А чуть в стороне уже потирал свои облачные лапкизарождавшийся тайфун. Позднее он прокатится по американскому побережью, снесетсотню домов и коровник и по странному наитию одного из метеорологов получит имя«Дафна».

Меф попытался еще что-то сказать, исправить положение, нослова его увязли где-то на полдороге.

– Даф, ау! Ты меня не слышишь?

– Напротив, я тебя отлично слышу! Гораздо лучше, чем ты самсебя слышишь, – ответила Даф со зловещей многозначительностью.

Женская логика, этот коронный трюк театра абсурда, мигомпереиграла все по-своему и выдала примерно такой итог бухгалтерской операции:

«Он хочет, чтобы я ушла. Он меня не любит. Я не уйду, потомучто он этого хочет, но уйду, когда он не захочет, чтобы получилось назло…»

Да, именно таков был путаный вывод, который в конце концовсделала для себя обиженная Дафна. Игнорируя Мефа и не отвечая на его вопросы,она вернулась в резиденцию мрака. Меф поплелся за ней. У него было стойкоеощущение, что лучше ему было вообще не открывать рта в этот вечер.

Ох уж эти женщины! Без них мир стал бы гораздо спокойнее.Радостное и абсолютное бесполое счастье заполнило бы его. Ни объяснений, нистраданий, ни ссор, ни войн, ни… самого мира.

– И продала-то за копейку! За копейку продала!

– И, милый, продают всегда за копейку. Христа и того впустячок оценили. А теперь себя переведи в сребреники. Таких и денег-то мелкихнету.

«Книга Света»

– Люблю карты России, выпущенные на Западе. Реальнопонимаешь, что, кроме зубров и балерин, у нас ничего не водится, – сказал Эдя,разглядывая стол.

– Это не карта. Это юмористическая скатерть, – поправилаЗозо.

Она всегда уточняла, если нечто имело отношение к юмору.Вероятно, для того, чтобы у Эди было время подготовиться и засмеяться. А товедь и заплачет еще, гад ползучий! С него станется. Только бы досадить беднойнесчастной сестре, которая так часто разбивала корабли своей мечты о мужскуютвердолобость!

– А вот и нет! Это скатерть в виде карты, что, по сути, однои то же, – заспорил ее брат.

Эдя задумчиво поскреб пальцем стол, убирая прилипшую лапшу.Согласно карте, в Австралии обитали броненосцы и кенгуру. В Европе – Эйфелевабашня. В Африке – крокодилы и бегемоты. В Америке – скунсы, статуя Свободы икорабли, повернутые пушками к Мексике, в которой на фоне кактусовмногозначительно прогуливался бородач с ружьем.

Разумеется, они вновь сидели на кухне – этом идейном центреквартиры. Почему идейном? Потому что идеи всегда там, где есть пища. Без пищиидеи усыхают и быстро становятся шаткими теориями.

– Тебе ножку куриную или ручку? – спросил Эдя, извлекая изхолодильника сковородку.

– Ручку, – сказала Зозо.

– У нас нет ручки. И ножки тоже нет. Есть кожа. И часть… ну…назовем это копчиком, – заметил Эдя, созерцая содержимое сковородки.

– Не хочу копчик! Хаврон, ты людоед!