Смертельный рай - Линкольн Чайлд

Пистон медленно, почти задумчиво убрал телефон в карман и посмотрел на комиссию. Ему казалось, будто это сон, одно из тех кошмарных сновидений, в которых человек становится свидетелем каких-то жутких событий — наверняка ведущих к трагедии, катастрофе, — но при этом он парализован и не может ничего сделать, ничего изменить…

На этом подобие заканчивалось. Пистон знал, что от кошмарных снов всегда просыпаются. Но сейчас пробуждения не будет.

— Планы меняются, — сказал Лэш, наклонившись к водителю. — Высадите меня здесь.

Он подождал, пока такси съедет с Коламбус-серкл и остановится у тротуара, расплатился и вышел. Посмотрев, как такси исчезает в море таких же желтых машин, он сунул руки в карманы плаща и медленно пошел по Сентрал-Парк-Уэст.

Он сам не знал, почему решил выйти за несколько улиц до ресторана. Возможно, ему не хотелось наткнуться на ту женщину у входа. Что это, собственно, означало? Наверняка здесь было что-то общее с желанием владеть ситуацией; он хотел увидеть ее первым, занять свое личное пространство до того, как они встретятся. Явный симптом волнения.

В ином настроении он, возможно, и посмеялся бы над подобным самоанализом. Впрочем, учащенное дыхание и пульс говорили сами за себя. Он, Кристофер Лэш, известный психолог, видевший сотни мест убийств, волнуется, словно подросток на первом свидании.

Все началось постепенно, еще утром, когда он машинально снял трубку, чтобы позвонить в «Таверну на лужайке». «Эдем» уже зарезервировал для них столик, но Лэш хотел сам выбрать зал. Он повесил трубку столь же поспешно, как и снял. Какой зал лучше? Хрустальный, с множеством мерцающих люстр, или Деревянный, с лесным интерьером?

На принятие решения ему потребовалось десять минут, а пятнадцать последующих он провел у телефона, диктуя фамилии и уговаривая девушку-администратора, чтобы она зарезервировала ему лучший столик.

Это было совершенно не похоже на него. Он редко ужинал вне дома, и даже тогда ему было все равно, где сидеть. Столь же необычным было то, что он остановился возле автобусной остановки и посмотрел в стекло, а также беспокойство по поводу того, что выбранный им галстук немодный или слишком яркий, а может, и то и другое вместе.

В «Эдеме» наверняка предвидели подобную реакцию. Вероятно, в обычных обстоятельствах его подготовили бы и наговорили ободряющих банальностей. Но сейчас все было иначе. Неизвестно, как так получилось, но фирма, никогда не допускающая ошибок, только что совершила одну. Так что Лэш шел по Сентрал-Парк-Уэст, было ровно восемь вечера, и впервые за несколько дней его мысли не занимала смерть Торпов и Уилнеров.

Впереди, в том месте, где Западная Шестьдесят седьмая подходила к Центральному парку, он заметил бесчисленные белые огоньки, мерцающие среди деревьев. Пробравшись среди множества лимузинов, он вошел в ресторан и поправил пиджак, посмотрев, на месте ли присланная из «Эдема» брошка. Даже над этой мелочью он размышлял несколько минут, меняя ее положение на лацкане и проверяя, что она хорошо видна, но не слишком выделяется. У него пересохло в горле, ладони вспотели. Разозлившись, он вытер их о брюки и решительно направился в сторону бара.

«Все сводится именно к этому», — подумал он. Забавно: все то время, пока он проходил обследование, изучал «Эдем» и те две суперпары, он ни разу не задумывался, каково это, когда стоишь и гадаешь, как будет выглядеть выбранный для тебя человек. Вплоть до сегодняшнего дня. Теперь он не мог думать ни о чем другом. По собственному печальному опыту он знал, какой не должна быть его идеальная спутница. Наверняка не такой, как Ширли, его бывшая жена, не способная простить человеческую слабость, примириться с трагедией. Будет ли его идеальная женщина смесью его прежних подруг, созданной в его подсознании комбинацией? Сочетанием черт актрис, которыми он больше всего восхищался, — с изящными формами Мирны Лой и красивым личиком Клодетт Кольбер?

Он остановился у входа в бар, оглядываясь по сторонам. За столиками, оживленно разговаривая, располагались компании из двух-трех человек. Остальные одиноко сидели возле стойки…

Она была там. По крайней мере, ему показалось, что это должна быть она, поскольку к ее платью была приколота точно такая же брошка. Женщина посмотрела прямо на него, встала и с улыбкой пошла ему навстречу.

И все же это не могла быть она, ибо выглядела незнакомка совершенно иначе, чем он ожидал. Высокая и черноволосая, она ничем не напоминала изящную хрупкую шатенку в стиле Мирны Лой. Лет тридцать с небольшим, шаловливый блеск в карих глазах. Лэш не помнил, чтобы когда-либо договаривался о свидании с женщиной на голову выше его.

— Кристофер? — спросила она, пожимая ему руку и кивая в сторону его брошки. — Узнаю бижутерию.

— Да, — ответил он. — А вы Диана.

— Диана Миррен.

Голос ее тоже оказался необычным — певучее контральто с явным южным акцентом.

— Зайдем? — спросил он.

Диана забросила сумочку на плечо, и они вместе подошли к администратору.

— Лэш и Миррен, на восемь часов, — сказал Лэш.

Женщина за столиком заглянула в большую книгу.

— Да, на террасе. Сюда, пожалуйста.

Лэш выбрал террасу, поскольку она казалась ему наиболее интимной, с резным потолком и высокими окнами, выходящими в небольшой сад. Официант усадил их за столик, наполнил стаканы водой и положил перед ними два меню, после чего, поклонившись, удалился.

Какое-то время оба молчали. Лэш посмотрел на женщину и заметил, что она тоже разглядывает его. Неожиданно Диана рассмеялась.

— Что такое? — спросил он.

Тряхнув головой, она потянулась к стакану с водой.

— Сама не знаю. Вы… вы не такой, как я ожидала.

— Наверное, старше, более худощавый и бледный.

Она снова улыбнулась и чуть покраснела.

— Извините, — сказал он.

— Что ж, нам говорили, чтобы мы не настраивались заранее.

Лэш, которому никто ничего не говорил, лишь кивнул. Появился сомелье с висящей на шее маленькой серебряной чашечкой.

— Что-нибудь из вина, сэр?

Лэш взглянул на Диану, которая энергично кивнула.

— Заказывайте вы. Обожаю французские вина, но практически ничего не знаю о них.

— Бордо пойдет?

— Naturellement.[19]

Лэш взял винную карту.

— Пожалуйста, «Пишон-Лонгвиль».

— «Пишон-Лонгвиль»? — спросила Диана, когда сомелье отошел. — Второе по качеству из Пойяка? Оно должно быть фантастическим.

— Второе?