Большая игра. Война СССР в Афганистане - Грегори Фейфер

Советские бомбардировщики Ту-16 предприняли с большой высоты крупномасштабную бомбардировку Панджшерской долины с целью захватить врасплох отряды Масуда и нанести моджахедам как можно больший урон. Вскоре после этого началось советское наземное наступление. Впереди грохочущих основных моторизованных колонн, как и раньше, в узкое ущелье вошли инженерные машины для разминирования. Вскоре они вышли к деревне Руха, находящейся примерно в одной трети пути вверх по долине. В результате бомбардировок и заградительного артиллерийского огня был расчищен коридор для бронированных колонн, свободный от моджахедов, вдоль которого были уничтожены все деревья и дома. В числе пленных повстанцев оказался и Абдул Вахед, один из представителей моджахедов за рубежом. К концу недели советские войска достигли Хенджа в средней части долины, где их остановил еще не стаявший снег.

Советы усовершенствовали свою тактику действий против повстанцев. На сей раз их основные колонны воздержались от преследования мятежников, отступивших в боковые ущелья, где мобильные ударные отряды Масуда только и ждали удобного случая, чтобы контратаковать их. Командование Красной Армии научилось сочетать бомбардировки, воздушные и наземные атаки и все чаще использовало свои собственные мобильные части, которые доставлялись вертолетами в тыл моджахедов, чтобы блокировать им пути к отступлению.

В течение первой недели мая несколько тысяч советских элитных частей скрытно были переброшены на вертолетах из Ваграма в те районы, где Советы надеялись перехватить отряды моджахедов, отступившие из Панджшера в боковые долины. Батальоны десантников, которые должны были атаковать бойцов сопротивления и выбить их с занятых позиций, с воздуха прикрывали боевые вертолеты Ми-24. Одна крупная группировка советских войск была размещена выше Кенджа в верховьях долины; другая, выступившая из Джелалабада, преградила проход в долину Алишанг, ведущую на юго-восток от Панджшера. Теперь, поскольку пути к отступлению были отрезаны, застигнутые врасплох отряды повстанцев взобрались еще выше в горы, чтобы укрыться от наступающих советских войск, развернувших наступление в нескольких направлениях. Некоторые отряды моджахедов были обескровлены из-за потерь, остальные были вынуждены отступить на самые отдаленные позиции, до которых не могли добраться даже лучшие советские десантники и спецназовцы.

Несколько недель спустя, когда явный успех операции «Панджшер-7» убедил советское командование, что с Масудом наконец покончено, кабульское радио объявило, что «преступной группы Ахмад Шаха больше не существует». Впервые советские войска ощущали себя достаточно уверенно, чтобы выставить для охраны Салангского шоссе от возможных атак постоянные гарнизоны, которые оставались там еще в течение четырех лет. Даже весьма осторожный Кармаль настолько почувствовал себя в безопасности, что лично побывал в Панджшерской долине, чтобы продемонстрировать власть своего правительства.

Однако Масуд не был разгромлен. Из своего убежища высоко в Панджшерских горах, он заявил, что Советы так и не добились своей цели. В своей беседе с журналистом Эдвардом Жирарде он признал, что советские воздушно-десантные войска стали действовать более умело, но подчеркнул, что и его бойцы за это время научились сражаться в условиях высокогорья и что враг не добьется ничего в боях с ними. Однако при этом Масуд был убежден, что Советы все же могут добиться успеха, уничтожив базы снабжения моджахедов, поэтому его главной заботой было гражданское население. «Будучи не в состоянии сокрушить нас силой, — сказал он, — они обратили свой гнев на беззащитных людей, убивая стариков, женщин и детей, разрушая здания и сжигая посевы».

Не все из людей Масуда разделяли эти убеждения. Один из его самых близких помощников — высокий, длиннобородый командир по имени Атта Мохаммед Нур, известный как «учитель Атта», — считал, что массированные советские бомбардировки деревень и ферм только ожесточат местное население, а контроль правительства над этими территориями будет слабеть с каждой такой атакой. Атта был очень удивлен тем, что не услышал ничего или почти ничего от советских пленных об их идеологии. В отличие от моджахедов, противостоявшие им солдаты руководствовались в основном приказами. Так что повстанцам казалось, что отсутствие убеждений никогда не позволит их противнику победить в вооруженной борьбе.

Кроме того, сосредоточение огромного количества советских войск в Панджшере косвенно пошло на пользу Масуду, став своего рода рекламой его деятельности, которая помогла привлечь больше помощи из-за границы. Еще одним утешением для его моджахедов было то, что если Советы сконцентрировали столько сил в Панджшерской долине, значит, они вряд ли смогут предпринимать активные действия где-то еще в другом месте. Что же касается отрядов самого Масуда, то они восстановили свои силы уже к сентябрю, чтобы возобновить нападения на советские гарнизоны. Во время одного из таких нападений, по их собственным утверждениям, они убили 440 советских солдат, потеряв только двух своих.

Для одного из ночных нападений на советский конвой в Панджшерской долине командир Зияи, непосредственно наблюдавший за всем с холмов наверху, разместил тридцать из своих бойцов на километровом участке вдоль притока реки Панджшер, к югу от провинции Бадахшан. Когда внизу в долине послышался шум советской автоколонны, которую они ждали, моджахеды обстреляли ее из двух гранатометов РПГ-2 и двух РПГ-7 и сделали по ней около ста выстрелов из своих «Калашниковых» (количество боеприпасов для каждого бойца было строго нормировано). Зияи утверждал, что тогда его людьми было убито более четырехсот советских солдат, в то время как другие отряды моджахедов заблокировали ниже в долине несколько сотен танков и бронетранспортеров.

Однако вскоре советское командование начало новую операцию против войск Масуда в Панджшерской долине. Одновременно было развернуто наступление в провинции Пактия к юго-востоку от Кабула и другое, еще более крупное, в Кунарской долине в непосредственной близости от пакистанской границы. В результате этих наступательных операций силы моджахедов были отброшены еще дальше от основных транспортных магистралей, многие из их отрядов оказались в сложной ситуации, а некоторые полевые командиры были ранены. В их числе был и Исмаил Хан, действовавший в провинции Герат, большинство населения которой бежало в Иран. Многие группировки моджахедов, лишившись снабжения, были вынуждены затаиться, чтобы переждать советские воздушные и наземные атаки.

В конце 1984 года погиб другой крупный командир моджахедов, Забиулла, отряды которого действовали на севере страны. Забиулла, как и Масуд, подчинялся Раббани, поэтому некоторые подозревали боевиков известного своей ксенофобией Хекматьяра в том, что те специально установили мину, на которой подорвался джип Забиуллы. Так или иначе, с его смертью нарушилось то хрупкое единство, которое только начало складываться среди пользовавшихся поддержкой Ирана шиитских группировок в Хазараджате.

X

После длительной командировки в Кандагар Владимир Костюченко был переведен на одну из военно-воздушных баз в Сибири. Но опытный пилот вертолета чувствовал себя слишком разбитым, чтобы смотреть фильмы, слушать музыку или убивать время другими не менее приятными способами. Его первой реакцией, к тому же сопровождавшейся непроизвольными приступами депрессии со слезами, что только вызывало дополнительные трудности, было избегать людей. Другие ветераны Афганистана, которых он знал, часто наоборот становились агрессивными. Один, например, мог стоять на балконе своей квартиры и мысленно бросать гранаты в припаркованные внизу автомобили, а затем представлять себе мертвых и раненных, плавающих в собственной крови. Костюченко был больше всего шокирован гибелью мирных людей, свидетелем которой он был не раз: как случайно или целенаправленно уничтожали селения, как солдаты штыками закалывали детей и убивали всех остальных жителей, казалось бы, невинной деревни. Особенно запомнился пожилой человек — один из нескольких афганцев, эвакуированных из деревни, которую они сами же незадолго до того помогли разбомбить, оставив лишь груду щебня. Этот человек чем-то напоминал ему отца. Он никак не мог стереть из памяти этот образ.