Месяц за Рубиконом - Сергей Лукьяненко

А там посмотрим. Когда придут Изменённые или Инсеки, я им помогу. Потом вернусь к Лавке. Если Продавец выжил и восстановился — попрошу отправить меня на Землю. Если погиб — поищу другого. В отличие от Прежних, они на кристалл не претендуют и готовы помочь…

Я прошёлся по квартире. Она была довольно большой: кухня, санузел, три просторные комнаты, чулан.

Возле чулана я остановился. Не от неприятных воспоминаний о семье Джагерда. В этой форме мои чувства были куда тоньше, чем человеческие, и я услышал дыхание.

Ну вот какой я молодец!

Кинулся жрать, не проверив, действительно ли один в доме!

Я открыл дверь чулана. И мрачно уставился на прятавшихся там хозяев.

Женщина и ребёнок, мальчик-тэни лет пяти. Женщина зажимала ему рот и в ужасе смотрела на меня.

Ну а как ещё смотреть на ворвавшееся в дом чудовище ростом до потолка, с алюминиево-матовой, чуть поблёскивающей кожей, глазами навыкат и гребнем через вытянутую, острую голову?

— Не надо бояться! — стараясь широко не открывать зубастый рот, сказал я. Поднял руки. — Я не враг! Я Изменённый. Я защищаю вас от Прежних!

Женщина чуть расслабилась. Ребёнок посмотрел на неё, она успокаивающе кивнула.

— Я сейчас уйду, — продолжал я, отступая от чулана. — Оставайтесь в квартире, на улицах опасно. Хорошо?

— Хорошо… — кажется, женщина мне поверила.

— Я поел на кухне, — сказал я. — Извините. От боя проснулся аппетит.

— Главное, нас не ешьте, — попросила женщина.

Лишь когда она слабо улыбнулась, я понял, что это шутка.

— Лучше пойду монстров погрызу, — пообещал я. — Будьте в укрытии. Это короткий налёт, враги скоро уйдут. А я уже, я уже ухожу…

Ребёнок вдруг задёргался, вырываясь из рук матери. Сбросил её ладонь. Уставился на меня и быстро произнёс тонким голосом, никак не вязавшимся со смыслом слов:

— Максим Воронцов. Мы знаем, что ты здесь. У нас заложники, мы убиваем одного каждую минуту. Чтобы предотвратить их смерть, ты должен сдаться. Выходи к кораблям и не сопротивляйся!

Выпалив эти слова, ребёнок дёрнулся и заревел. Мать отчаянно прижала его к себе, снова затыкая рот.

Я вдруг понял, что маленький тэни произнёс свою речь по-русски.

— Он давно это говорит? — спросил я.

Женщина кивнула. Прошептала:

— Вскоре, как всё началось… Я не понимаю, о чём он.

Ребёнок дёрнул головой, снова пискнул:

— Максим Во…

Мать закрыла ему рот ладонью.

— Это пройдёт, — сказал я, отступая к дверям. — Наверняка. Это пройдёт!

Хотя, немного зная Прежних, я не удивился бы тому, что ребёнок (а скорее — все дети в городе) будет произносить эту фразу до глубокой старости.

Как оповестить врага, что он должен сдаться? Телевидения тут вообще нет, радио надо включить, развешивать листовки — долго.

А если превратить часть жителей в живые громкоговорители?

С точки зрения Прежних — очень удобный способ.

То, что враги пытаются меня шантажировать, убивая заложников, было плохо само по себе.

Но ещё хуже другое.

Среди них имелся как минимум один Прежний.

Сквозь замерший, пустынный город я пробирался по крышам. Бежал на четвереньках, временами замирая и пережидая. Выстрелов из огнестрельного оружия больше не слышалось, видимо, редкие очаги сопротивления подавили. Несколько раз я замечал патрули, достаточно многочисленные, чтобы нападать на них было рискованно. В каждом по буги и танцору, а это очень, очень неприятный тандем.

Где же Изменённые?

В гарнизоне почти тысяча единиц стражи, это большая сила. У них есть глайдеры для поддержки с воздуха — десант Прежних почему-то техникой пренебрёг. Даже каких-нибудь паршивых дронов для воздушной разведки я не увидел.

Так где же Изменённые? Почему не отбивают захваченную территорию?

Потом я взобрался на одно из самых больших городских зданий — с высокой тонкой башней, увенчанной узким шпилем. Башня высилась метров на тридцать. Даже не знаю, что это было: городская ратуша, церковь или какое-нибудь учреждение культуры. На крыше я никого не обнаружил, что мне показалось нелепым, всё-таки самая удачная позиция для наблюдений. Посадить сюда пару танцоров с дальнобойным вооружением, и можно наблюдать за всем центром.

Но обзорная площадка на башне пустовала, на крытом металлическими пластинами шпиле тоже никого не оказалось. Так что я взобрался на шпиль и, прижимаясь к кровле, огляделся.

Зрение у меня теперь было другим. Стоило сосредоточиться, и мир вокруг начинал меняться. Солнечный свет темнел, зато светились стены домов; в воздухе возникали быстрые призрачные потоки; мир погружался во тьму, в которой синевато мерцали листья деревьев и редкие газоны; брошенные то тут, то там автомобили и автобусы сияли багровым… Я менял диапазоны частот, в которых воспринимал окружающий мир, словно переключал светофильтры в фоторедакторе.

Вначале я понял, почему до сих пор нет Изменённых.

Всё пространство вокруг, до самого горизонта, в одном из моих новых зрительных диапазонов заполняла серая муть. Она волнами расходилась от одного из кораблей, пульсируя, словно сердце исполинского чудовища. Каждая волна, укатывающаяся вдаль, на миг гасила какие-то вспышки света в застывших машинах и зданиях. Только совсем рядом с кораблями серого сияния не было, иначе генерирующие его механизмы выключили бы сами себя.

Что-то подобное, видимо, использовал Инсек на Селене, защищаясь от Слуг. Серое излучение тормозило работу техники, останавливало в ней все процессы. Глайдеры никак не смогли бы лететь в этой зоне.

Какие-то обрывки знаний, усвоенных на Саельме, всё-таки всплыли в памяти. Я не успел досконально изучить этот процесс, но знал, что он называется энергетическим подавлением. Именно из-за него машины и киборги редко использовались в планетарных сражениях.

Для того, чтобы помешать врагу быстро добраться до поля боя, энергетическое подавление тоже годилось.

Вот, кстати, и причина, по которой над городом не вьются стаи дронов…

Потом я посмотрел на корабли.

Они выжгли две посадочные площадки, размолов дома и улицы в щебень. Два соприкасающихся пятна, в центре которых застыли диски кораблей, выпустившие короткие посадочные опоры. Я знал, что улететь им не суждено: слишком тяжело будет открыть проходы таких размеров. Это ведь не захват планеты, а короткий пиратский набег. В каждом корабле есть экраны для переходов, когда Прежние захватят добычу — они уйдут, а корабли взорвутся, разнеся полгорода в хлам.

Рядом с кораблями, обхватив руками головы, сидели на корточках тэни.

Да, голос Прежнего, прозвучавший из уст ребёнка, не соврал. Они действительно взяли заложников.