Книги онлайн и без регистрации » Научная фантастика » Вирикониум - Майкл Джон Харрисон

Вирикониум - Майкл Джон Харрисон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 170
Перейти на страницу:

И ничего не слышал о Знаке Саранчи.

…Когда карлик очнулся, было темно, и он лежал в своей кибитке. Озаренный оранжевым искусственным светом, над ним, словно вопросительный знак, склонился высокий старик в плаще с капюшоном. Его одеяние было заткано странными узорами — казалось, они шевелятся и корчатся при каждом его движении.

Гробец вздрогнул. Толстые скрюченные руки вдруг затосковали по топору, которым он не пользовался добрый десяток лет. Топор лежал у него под кроватью; там же, в сундуке, находилась его броня — так шла его жизнь после Падения Севера.

— Что ты здесь забыл, старый призрак? Хочешь, чтобы я тебе руки отрезал? — прошептал карлик и снова потерял сознание.

Приступом привычной боли накатила бездушная жестокость…

И вдруг, вынырнув из беспамятства, глядя широко распахнутыми от удивления глазами на это древнее лицо, на эту кожу, похожую на пергамент, натянутый перед чистым лимонно-желтым пламенем — он вспомнил!

Десятки тысяч серых крыльев, поднимающих соленый ветер — настоящую бурю — у него в голове!..

— А мы-то думали, что ты покойник, — пробормотал он. — Покойник.

И уснул.

2 Гален Хорнрак и Знак Саранчи

Осень. Полночь. Вечный Город. Луна склоняется над ним, как внимательный белолицый любовник, и ее свет проникает во все его пыльные углы, заливает каждый пустырь. Как все любовники, она одинаково подмечает и пятно, и родинку. Она разглядывает завитки иридиевой лепнины и причудливые шпили легендарной площади Аттелин, серебрит рыбьи глаза старухи, собирающей иван-чай и веточки бузины среди руин Посюстороннего квартала, башни которого пострадали больше всего во время войны Двух королев.

Город — плод ее мечтаний, миллиона лет ее грез. Теперь он переворачивается во сне с боку на бок так спокойно, что вы можете услышать самые свежие, издалека прилетевшие слухи: о белых костях, о Песне Саранчи, о сухих челюстях, трущихся друг о друга в ночи среди пустошей… А может, это просто ветер с Монарских гор и осенние листья, которые кружат в воздухе, скребутся и стучат в переулках?

В Артистическом квартале в этот ночной час возможно все — и все кажется невозможным. Бистро затихли. Закрыты все увеселительные заведения и курительные комнаты. Даже Толстая Мэм Эттейла, гадалка с больными лодыжками, страдающая сухим кашлем, который сегодня вечером совсем ее доконал, вот уже несколько часов как припрятала свою зловещую колоду карт, заперла ставни своего салона, обитого грязным атласом, и заковыляла прочь.[11]Язва, что обозначается картой Темный Человек, разъедает ее легкие. И толстуха привалилась к стене, чтобы сплюнуть в лужу лунного света. Она шепчет слова, которые должны отогнать Темного Человека, и они гулко разносятся по ярко освещенной, пустой улице. «Язва возьмет меня, когда придет время», — доверительно шепчет она своей тени. Если кому и стоит беспокоиться, так это ее последнему клиенту. Ей не очень верится, что ее старания принесут плоды, и она говорит тишине Квартала:

— Я сделала все, что могла. Я сделала все, что могла…

Она сделала все, что могла…

— Ничего хорошего этот расклад не предвещает. Bogrib — его еще зовут Ничто — лежит поверх вашей карты… А вот Четверка, некоторые называют ее Звезды-имена: остерегайтесь огня. Женщина следует за вами, как тень. Бедность стоит у вас за спиной — вот карта Убавление. Впереди у вас споры, а может быть, водная преграда. С нынешней ночью полная неясность… Вы не заметили? Кажется, кто-то пробежал по переулку. Мне послышались шаги… Но вы видите Богомола, который молится Луне у трех арок. Первая ведет к чему-то новому; вторая — к несправедливости; под третьей все становится иным. Вам вернут то, что отняли когда-то очень давно. Теперь ваши мысли по данному поводу. Чтобы открыть эту карту, мне нужно от вас кое-что еще… Спасибо. ПЯТЬ БАШЕН! Умоляю вас, не делайте ничего такого, о чем потом пожалеете. Бойтесь смерти из воздуха и не допускайте, чтобы Север… Погодите! Мы же только начали! Надо перевернуть еще три карты!

Но он вскочил, быстро пробежал вниз по улице и свернул на Бейкерс-аллею — мрачный, самонадеянный. У него лицо, которого она точно никогда не видела, и легкая поступь опасного хищника.

В переулке, недосягаемый для ушей Мэм Эттейлы — с перепугу она могла устремиться следом или попытаться остановить его с помощью очередного предсказания, увещеваний или просто приступа легочного кашля, — человек позволил себе криво усмехнуться, показав зубы мрачному Городу: стенам, которые сдерживали его, башням, которые обманули его ожидания, ночи, которая его укрывала. Потом прибавил шагу и направился к бистро «Калифорниум», родной дом всех ошибок и ошибающихся. Самый воздух притих. Воздух был колок и холоден, и облачко тумана с каждым выдохом срывалось с губ клиента Мэм Эттейлы и окутывало его голову.

Он не сразу вошел в «Калифорниум». Точно хищная птица, он ненадолго застыл на границе тьмы и искусственного света, чтобы взглянуть, что ждет внутри. В этом месте, где жизнь ночи становится яркой и останавливает свое течение, Город кажется разбитым, рассыпавшимся на осколки, теряется в бессмысленных узорах из света и тени — серых, голубых, похожих на выцветшие потеки млечного сока, крупнозернистых, непостижимых. Бесприютные лучи дымного лимонно-желтого света исполосовали резкие черты человека-хищника. Лицо у него немолодое и словно поношенное, с усталыми глазами под тяжелыми веками. Когда в Посюстороннем квартале тявкает собака — отрывисто, монотонно, где-то в отдалении, — он как будто настораживается, проводит рукой по лицу и озадаченно осматривается. Так может выглядеть человек, который просыпается от кошмара и тут же проваливается в пустую, жужжащую дремоту, мимоходом задаваясь вопросом: как меня сюда занесло?..

Бойтесь смерти из воздуха!

Его звали Гален Хорнрак. Бесприютный, как те колючие морские водоросли, которым он был обязан своим именем, лорд без владений, орел без крыльев… Он не боялся воздуха — он любил его. Война Двух королев закончилась, похоронив мечты и надежды его детства. Тогда он исчез в лабиринте переулков умирающего Артистического квартала и влачил там существование, предпочитая сетовать на судьбу, которая (как ему представлялось) сделала его жизнь бесцельной и бессмысленной еще до того, как она началась. В гневе на себя и весь мир, которого он никогда не знал, он не овладел никаким ремеслом, кроме искусства владения стальным клинком, чтобы сокращать численность населения на улицах. Он чуждался сверстников и наблюдал за собственным превращением из полного мечтаний мальчика в старика, у которого внутри остались лишь пустота и страхи. «Бойтесь смерти из воздуха!» Ну уж нет. Та смерть, которой он боялся, поджидала его на каждом углу, дыша на него пастями переулков… но только не там, где он охотно согласится бы гореть, истекать кровью или миллион лет болтаться на виселице боли!

1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 170
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?