Охотник - Камли Брайт

Еще раз критически оглядев потерявшую всякий вид тунику, Найл махнул рукой и пошел навстречу Исте.

— Погасло!

— Тише-тише, — Найл крепко сжал руку девушки. — Не здесь, — он потянул Исту в гостиную. — Что погасло? — Окно… окно погасло… окно в «светящемся доме»!

— Откуда ты знаешь?

— Дети сказали. Из окон комнаты, где живет один мальчик, хорошо виден «светящийся дом». Мальчик сказал, что две ночи подряд там горел свет, а сегодня утром неожиданно погас.

Найл сразу же вспомнил свой сон.

— Может, ему это показалось, оттого что стало светло? — спокойствие, которое правитель изобразил у себя в голосе, далось с большим трудом.

— Нет, мальчик говорил, что свет был виден и днем…

В дверь просунулась голова Астер.

— Я занят, — резко сказал Найл служанке. — Подожди. Подожди пугаться, — снова повернулся он к Исте. — Я сейчас спрошу у Юса. Сядь. Сядь и успокойся. Успокойся, — твердил он, прекрасно понимая, что получается фальшиво и что, суетясь, зачем-то повторяет слова. Успокоиться в первую очередь надо было, конечно, Найлу.

Откинувшись на подушки, он расслабился и мысленно позвал Юса.

— Слушаю, мой господин.

— Мне нужна твоя помощь, — сам того не замечая, Найл повторил фразу, сказанную им при первой их встрече, и опять ответ Юса, как и тогда, его поразил.

— Я сделаю все, что прикажет мой повелитель, — обычная формула, произнесенная смертоносцем, воспринималась совершенно удивительно — удивительно просто и естественно. Не было даже сомнений: только прикажи Найл — и Юс, не задумываясь, отдаст за него жизнь.

Во второй раз Найл получил подтверждение тому, что паукам свойственна благодарность. Бойцовый паук, которого будущий правитель вытащил из воды во время шторма, тоже не забыл своего спасителя: не выдал его смертоносцам, хотя был просто обязан это сделать.

— Что с Нитом?

— Он там, где был и вчера.

— И с ним ничего не случилось?

— Нет.

— Правда?

— Я сказал, — у смертоносцев не существовало понятия «лгать», поэтому слово «сказать» как раз и означало «сказать правду». — Правда, — тут же поправился Юс, видимо, боясь, что человек может его не понять.

— Тогда почему погас свет?

— Этого никто не знает. Мой господин желает что-нибудь еще? — и опять, странное дело, Найл не ощутил подобострастия, которое обязательно вложил бы в подобную фразу человек.

— Нет.

— Мой господин не рассердится, если теперь спрошу я?

— Спрашивай, — Найл почему-то заволновался, словно сейчас должно произойти нечто важное.

Юс «заговорил» после небольшой паузы: наверно, хотел выразить свою мысль как можно точнее.

— Посланец Богини заставил меня снова полюбить жизнь. Я хочу что-нибудь сделать для него… «Не хочешь оставаться в долгу…» — улыбнулся Найл.

— Тогда спаси того, кто заставил тебя ее возненавидеть, — в любой другой ситуации от собственных слов Найла, наверняка, бы стошнило, но сейчас он даже не заметил напыщенности, которой они просто дышали.

— Я скажу позже. Вечером, — немного подумав, ответил Юс.

— Хорошо, — согласился пораженный Найл. Он не сразу осознал то, что услышал от Юса. Смертоносец не сказал ни «да», ни «нет», неужели это означало… нет, против своих он не пойдет — исключено. Но тогда как его понимать и почему вечером? Что может измениться вечером? А вдруг Нит так плох, что… нет-нет, на интриги смертоносцы не способны, да и Юс был настолько искренен…

— Мой господин, вода совсем остынет…

— Что? — встрепенулся Найл. Обе женщины: и Астер, наполовину высунувшаяся из-за двери, и Иста, сидящая прямо напротив, взирали на него вопросительно-жалобно. — Иду-иду, — голосом провинившегося ребенка пообещал он первой, и наклонившись к «невесте», прошептал ей на ухо: — Он жив.

Ее волосы были слегка влажными от дождя и потому пахли сейчас как-то иначе. И потом, глядя на идущую впереди Астер, Найл все пытался удержать в себе этот удивительный неуловимый запах, напоминающий аромат каких-то неведомых трав. Конечно, благоухающая ванна свела на нет все его старания.

Вместе с новыми запахами невольно переключившись на окружающих, Найл заметил, что сегодня Астер, по сравнению со вчерашним, выглядит совсем удрученной. Нет, Вайг определенно переродился: в конце концов мог бы и пожалеть бедную девочку — небось не убыло бы. Найл сразу ужаснулся собственному цинизму… Что за дом: ходят друг за другом один другого несчастнее. Во главе с хозяином. И почему чаще всего нравятся те, кому ты совсем не нужен?

Тут Найл со стыдом вспомнил, что из-за свалившихся на него последние дни проблем почти не видится с матерью. Поэтому из ванной он первым делом отправился к Сайрис, приказав туда же, кстати, подать и завтрак.

Однако стоило Найлу перешагнуть порог покоев матери, как к уколам совести прибавилась еще и досада: там уже сидел Вайг, а счастливая, помолодевшая Сайрис с восторгом, наверно, уже в который раз слушала о Доне, внуках, о разведении муравьев, стрекоз и другой полезной в хозяйстве живности — в общем, обо всем том, чем так и не удосужился поинтересоваться «венценосный» братец.

— Найл! — обрадовалась Сайрис. — Как хорошо, что ты зашел, — да, сегодня у нее был праздник. — Вайг, конечно, тебе уже обо всем рассказал, но ничего, посиди, послушай еще.

«Как же, рассказал…»

Сопровождаемый насмешливым взглядом, Вайга Найл сел рядом с матерью. Он чувствовал странную неловкость, словно бы пришел к чужим. Когда и почему это случилось? Конечно, не сразу, постепенно накапливалось то, что в конце концов отдалило его от семьи. Ведь как первое время ему не хватало близких, от которых его насильно отделили смертоносцы, как мечтал он их увидеть, обняться, поговорить… А вот сейчас чуть не силой заставил себя зайти проведать мать. И то же самое, когда приехал Вайг: ведь обрадовался, кинулся ему навстречу! Неужели и правда, появилось в нем высокомерие, обычное для тех, кто находится у власти. Нет, он по-прежнему любит и брата, и мать, только, похоже, они не очень-то ему верят. Особенно Вайг: вон опять как посмотрел…

Однако постепенно мысли Найла потекли совсем в другом русле. Глядя сейчас на мать, он подумал, что она вполне может быть счастливой не только от рассказов своих детей; что у нее есть еще и собственная жизнь, которая не должна проходить в затворничестве. Ведь отец, каким бы он ни был, умер, погиб, и его не вернешь. А Сайрис нужен муж, мужчина.

Когда Найл вдруг все это осознал, ему сразу даже стало как будто легче. Правда, существовала некоторая опасность, что кто-то просто захочет породниться с правителем. Но это уже другой вопрос. В конце концов мать достаточно умна, и у нее прекрасное чутье: не ошиблась же она с отцом — значит, все будет хорошо и с другим.