Проверка на прочность - Виктор Зайцев

Турецкий султан Мурад, потеряв под Веной армию в сто тысяч опытных воинов, не спешил с реваншем. Для Турции настали трудные времена, кроме потери владений на левобережье Дуная, продолжалась война в Египте, восстали недавно покорённые кавказцы на Востоке. Учитывая, что привычные вассалы Турции, крымские и буджакские татары, поставлявшие рабов, несколько лет назад исчезли, империи приходилось туго. Мало того, что опустели рабские загоны на столичном базаре, обезлюдели целые вилайеты на побережье Анатолии и Палестины. Проклятые пираты Кипра не просто грабили, они увозили подданных султана, лишая его доходов и рабочих рук. При таких обстоятельствах Оттоманская империя нуждалась в нескольких годах мирной жизни для восстановления армии. В том, что неистовый Мурад обязательно будет воевать за возвращение балканских стран и Египта, никто в Европе не сомневался.

Вооружались все страны Европы, стараясь закупить новейшее магаданское оружие. Обе союзные страны азартно торговали ружьями и патронами, не забывая о своей безопасности.

Яська сидел на своей койке, собирая походный рюкзак. Видавший виды брезентовый мешок с самодельными карманами, вместимостью два ведра, привычно заполнялся необходимыми пожитками. На дно легли тёплые портянки, поверх них шерстяное одеяло, смена белья, запасные штаны и рубашки, свитер, лёгкие ичиги. Затем пошли тетради и карандаши, запасные карты и готовальня, свёрток с бинтами, йодом, стальной коробочкой со шприцем, где хранятся четыре бесценные ампулы с антибиотиком. Ещё в студенческие годы антибиотик спас Яськиного приятеля от заражения крови, поэтому геолог никогда не забывал это уникальное лекарство. Благо заработок геолога и кое-какие связи позволяли добыть такое редкое и дорогое средство. Поверх всего имущества алюминиевая кружка, чашка, ложка, тоже алюминиевая, посуда дорогая, но лёгкая. Холостому геологу вполне под силу купить такие нужные предметы. Патроны к револьверу и винтовке Ясь положил в наружные карманы вещмешка, чтобы достать в любой момент. Остальное имущество геолог привычно носил на себе, в нагрудных карманах и на ремнях.

– Что, уже собираешься? – Влетел в комнату общежития сосед, Тимофей Круглов, инженер-строитель чугунки. Как и Малежик, Круглов постоянно был в разъездах, встречаясь с соседом по комнате пару раз в году. Вот и сейчас, судя по довольной физиономии, Тимоха вернулся из очередной поездки, кажется, с побережья Ирландского пролива. Да, в новостях по радио передавали, что первый поезд от Петербурга до западного побережья отправится через неделю. Круглов поставил тяжёлую сумку с продуктами на стол и уточнил: – Отпразднуешь со мной окончание западной дороги?

– Нет, через полчаса мне выходить, – покачал головой Ясь, искренне жалея, что не удастся провести вечер с соседом. Тимоху удивительно любили девушки, а он отвечал им взаимностью, приглашая на посиделки весёлых и умных красавиц. Он отлично играл на гитаре и пел магаданские песни, собирая настоящие концерты в общежитии. Иногда приходилось выбираться из комнаты в общую горницу на этаже общежития, так много желающих приходило послушать гитариста из двести восьмой комнаты. Геолог в такие минуты отчаянно завидовал своему соседу, его умению играть на гитаре и петь. Каждые полгода Яська брался за обучение игре на гитаре, но через пару дней прекращал свои мучения, о чём жалел в дальних походах, скучая у костра. Сегодня геолог дал себе последнее предупреждение вернуться из поиска и обязательно выучиться играть на гитаре, чего бы это ни стоило. Тем более что в запасе будет восемнадцать дней отпуска.

– Ладно, тогда удачи тебе, я за фруктами сбегаю. Пока! – Сосед скрылся за дверью, оставив после себя негромкий стук каблуков по коридору. Овощная и продуктовая лавки были напротив общежития, в самом общежитии на первом этаже недавно открыли столовую, спасая холостяков от сухомятки.

Яька поднял свой рюкзак, прикинул его вес, нормально, в самый раз. Сел на стул, наматывать портянки, затем обулся в крепкие походные сапоги из китовой кожи. Третий год носил геолог купленные в Королевце сапоги, не нарадуясь на их качество. Он вовремя сообразил подбить каблуки и носки сапог стальными набойками, спасая подошву от изнашивания. Теперь эти набойки геолог менял каждые полгода, зато сапоги оставались невредимыми, несмотря на сотни вёрст, пройденных по камням и болотам. Правда, хозяин следил за своей обувью и одеждой не хуже иной модницы. Сапоги холостяка всегда были смазаны от промокания, высушены и начищены до блеска.

Притопнув каблуками, геолог подошёл к платяному шкафу, вытащил из него свою гордость, куртку на гагачьем пуху с капюшоном. До сих пор куртка вызывала приятные воспоминания, как Ясь с друзьями по первому геологическому поиску собирал гагачий пух на скалах узких мурманских фьордов. Как ребята два коротких летних месяца днём работали в геологоразведке, а светлыми белыми ночами лазили в гагачьи гнёзда, собирая по горстке пуха за раз. Всего трое выдержали испытание вечным недосыпанием и усталостью. Только у троих геологов из университетского выпуска восемьдесят восьмого года получились тёплые и лёгкие куртки на гагачьем пуху. Да, воспоминания о студенческой практике на Скандинавском полуострове останутся в сердце геолога навсегда.

Всё, револьвер в поясной кобуре, винтовка за плечами, подзорная труба в специальном кармашке куртки, шляпа на голове, можно идти на выход. Нет, чуть не забыл, вот он, родной геологический молоток, с рукояткой из бука, отполированной ладонями до блеска, осталось вставить его в специальный кармашек на рюкзаке. Теперь точно всё. Ясь вышел из своей комнаты, прошёл по коридору, мельком глянул в большое зеркало у выхода, попрощался с вахтёршей, тётей Лизаветой. Яркое майское солнце на выходе из здания ослепило после сумрака коридора, мужчина постоял минуту, привыкая к городской суете. Мимо, позванивая сигналом, проехал трамвай, пущенный по улицам Петербурга год назад, но всё ещё удивлявший приезжих отсутствием конной тяги. «Правильно я переехал в Новороссию, – с гордостью подумалось геологу, – в Королевце трамвая ещё нет, только у нас такое чудо электрическое!»

На Театральной улице, возле знаменитого петербургского театра, геолог невольно остановился возле новой красочной вывески. Зеваки уже рассматривали надпись о новой пьесе Ульяна Шекспирова «Укрощение строптивой», знатоки авторитетно заявляли, что в этой комедии женские роли будут играть девушки, а не парни. Большинство театралов не верили, хотя женщины работали на заводах и фабриках, игра в театре воспринималась иначе. Яська уже побывал в театре на двух пьесах, не считая себя знатоком и ценителем. Но представление понравилось, особенно о приключениях русского князя Рюрика Гудова, боровшегося против англо-саксонских оккупантов, за свободу простого народа Оловянных островов триста лет назад. Ходили слухи, что Ульян Шекспиров часто бывает во дворце наместника, а сам Пётр Головлёв непременно посещал все первые показы пьес в театре, вместе с женой и детьми.

– Дяденька, берегись! – Едва не сшибли геолога трое мальчишек на велосипедах, гнавшие наперегонки в сторону порта. Малежик поправил рюкзак за плечами и зашагал туда же, до объявленного сбора поискового отряда оставалось двадцать минут, о чём заботливо сообщили уличные часы на перекрёстке. Идти было недалеко, три квартала, и вскоре молодой мужчина остановился на набережной, возле лестницы на причалы. Решив там подождать остальных, Яська уселся на ближайшую скамейку, рассматривая портовую суету.