Распутница - Розмари Роджерс

Так все и началось – по крайней мере для Тристы. Впереди забрезжила надежда, и Триста тщательно следила за своим выражением лица и поведением, стараясь всячески выражать покорность и униженную благодарность за свое предполагаемое освобождение. Ее всего лишь выпустили погулять, постоянно напоминала себе Триста. Точнее, погулять на поводке – как плохо прирученную суку. Фернандо в любое время, когда захочет, может вернуть ее обратно. Она всегда должна об этом помнить и терпеть его язвительные слова и презрительное обращение – даже на людях.

Она проститутка и в данный момент его собственность. Разве она не подписала соответствующего юридического документа? Что хорошего может выйти, если она станет это отрицать? Фернандо даже заставил ее одеваться как проститутку – в короткие кричащие платья из шелка и атласа, отороченные золотистой или серебряной бахромой. Вырез на платье должен был быть таким глубоким, чтобы Фернандо мог без труда запускать туда руку и вполне открыто ласкать груди Тристы и играть с ее сосками – даже у всех на виду.

Он не раз проделывал это не только в самых низкопробных казино Сакраменто и Пласервилля, но даже в почтовой карете компании «Уэллс Фарго энд компани Конкорд», которая везла их в Виргиния-Сити, штат Невада.

– Улыбайся, пута, – наклонившись, шептал Фернандо. – Улыбайся джентльменам, которые завидуют мне, видя, как твои соски твердеют и, кажется, вот-вот прорвут тонкий шелк твоего платья! Пусть они все видят, как ты наслаждаешься моими ласками! Разве тебе это не нравится? Призывно улыбайся каждому смотрящему на тебя. Пусть они облизывают губы и возбуждаются, пусть они видят, какая ты опытная, моя ручная сучка!

– Конечно, я твоя – вся твоя, Фернандо! – шептала в ответ Триста. – Но я так ревную тебя, другие женщины так на тебя смотрят! Лучше я буду призывно улыбаться тебе!

Иногда он самодовольно усмехался. А иногда награждал Тристу щипком или хлопал по заду:

– Всегда помни, что теперь командую я – поняла? Так что улыбайся и кокетничай, но только когда я тебе это приказываю! Все женщины, играющие в карты, умеют хорошо это делать, а я хочу, чтобы ты скоро стала одной из лучших! Именно так ты можешь доставить мне удовольствие, моя пута-бруха, и знай, что я больше не потерплю твоей ревности – заруби себе это на носу!

Много лет выдавая себя за мужчину, Триста научилась неплохо играть в азартные игры. Эти навыки сейчас ей очень пригодились. Триста действительно умела играть в «фараона», в «красное и черное», в «двадцать одно» и даже в покер. А призывные улыбки и кокетство, которых требовал от нее Фернандо, явно отвлекали внимание соперников от игры.

Триста почти все время думала о том, чего добивается Фернандо. Зачем он вдруг решил ее освободить – пусть даже не выпуская из виду? Он хотя бы не предлагает ее другим мужчинам – пока не предлагает, хотя постоянно напоминает Тристе, что она его шлюха и его рабыня.

«А я действительно стала в этом деле профессионалкой! – не раз с горечью говорила себе Триста. – Я научилась всем нужным трюкам и при этом вообще ничего не чувствую – хотя знаю, что играю очень неплохо».

Как и у любой проститутки, у нее не было прошлого, и она не осмеливалась заглядывать в будущее. Чтобы выжить, надо жить одним днем. Триста приучила себя вообще не думать во время представления, чтобы до конца вживаться в ту роль, которую заставлял ее играть Фернандо. Ей не к кому обратиться и не на кого положиться, кроме самой себя. Этот урок, среди множества других, Триста усвоила очень хорошо. Она слой за слоем наращивала защитную оболочку, скрывавшую от окружающих ее реальные чувства и эмоции, пока не стала той, какой должна была быть, – игроком, полностью сосредоточенным на игре, от которой зависит его существование. Нет ничего хуже, яростно повторяла себе Триста, того ужаса, когда грубо вторгаются в твое сокровенное, в твои надежды и мечты. Развращать, развращаться – какая разница? Теперь она стала тем, чем стала.

Стать еще более развращенной, чем ее развратители, победить их на их собственном поле – на карточном столе, – а почему бы и нет? Ей уже нечего терять!

Не осталось ничего, что бы не было по-глупому растрачено, Тристу заставили рассчитаться с самым дорогим и сокровенным, не спрашивая ее желания.

– Так вот, значит, ты какая в действительности! Еще большая дрянь, чем твоя драгоценная мамаша! Дразнила, обещала, и затем в последнюю минуту убегала, а теперь посмотрите-ка на нее! Наслаждается всем, что я ей даю, а потом трется об меня, как котенок! – Фернандо коротко рассмеялся, но в его смехе прозвучала странная нотка, которую Триста постаралась не заметить. Она продолжала исполнять навязанную ей роль – быть хорошо обученной куртизанкой, от которой требуется только играть, не задумываясь о том, что она делает. И сейчас Триста знала, что нужно сказать. Она хорошо отрепетировала свою реплику:

– Но Фернандо! Я ведь тебе уже говорила: я только ждала, что ты… что ты меня возьмешь! Я думала, что это ты специально меня дразнишь, и пыталась заставить тебя ревновать! Ты же видишь, как сейчас я тебя ревную…

– Больше ни слова об этом, слышишь? Или я буду тебя бить, чтобы ты знала свое место, – вот так и вот так! И перестань визжать, иначе будет хуже!

Фернандо завернул ей руки за спину, больно ударяя рукой по обнаженному телу. Несмотря на все усилия, Триста не смогла удержаться от сдавленного стона.

– Вот так-то! – объявил Фернандо, внезапно освободив ее – так же внезапно, как и схватил. – Пусть это послужит тебе уроком! Ты всего лишь проститутка, твоя единственная задача – служить мне и делать то, что я скажу, поняла? И если ты в меня влюбилась, потому что я оказался первым мужчиной, который тебе показал, кто здесь хозяин, – тем больше оснований стараться меня ублажить и не надоедать своей дурацкой ревностью. А теперь повернись, как подобает дешевой шлюхе! На колени, тварь, и моли, чтобы я сделал то, чего ты больше всего хочешь!

Правда в том, что он до сих пор желает ее, особенно когда имеет так, как сейчас, или другими самыми унизительными способами, со злостью думал Фернандо. Но к сожалению, это не Лоретта – лживая Лоретта, которая научила его всему и заставила страстно желать ее, даже любить! А потом, не говоря ни слова, не извинившись, бросила его, оставив после себя только ненависть, которая с тех пор пожирает его, словно раковая опухоль. Иногда Фернандо представлял себе, что перед ним Лоретта, – но они были слишком непохожи. Лоретта никогда не позволила бы себе так легко сдаться. Нет, Лоретта повернула бы все так, что сама стала бы победительницей и королевой. Лоретта никогда не смирилась бы с подобным обращением. Она скорее бы умерла или улыбнулась бы ему так, что… Но лучше не думать сейчас о Лоретте! Его месть Лоретте была бы гораздо мягче. А что касается Тристы, превратившейся в вешающуюся ему на шею девку, то Фернандо уже устал от нее. Тем более что она больше не сопротивляется и не протестует, как бы он ни унижал и ни бил ее. Фернандо действительно начал верить, что она наслаждается всем, что бы он с ней ни делал, воспринимая все его действия как проявления любви!