Месть Ведьмака - Джозеф Дилейни

– Я бился с Лукрастой и победил его. Он попытался задействовать против меня чары, но безуспешно. Звездный меч защитил меня. Но почему он не защитил меня от черной магии во время сражения? – спросил я. – Я был обездвижен, как и все остальные.

– Это были совместные чары всех наших противников, – ответила Грималкин. – В них внес свой вклад и Лукраста. А может, и Алиса. Звездный меч не всесилен: у него тоже есть предел возможностей. Я сделала все, что могла, но идеальных вещей в этом мире нет.

– Значит, это дело рук Алисы! – сердито воскликнул я. – Меч защитил меня от Лукрасты, когда мы сошлись с ним в поединке. Алисы, а значит и ее магии, рядом с нами не было!

– Озлобленность тебе не к лицу, – заметила Грималкин. – Этим ты ничего не добьешься. Выброси ее из головы.

Какое-то время я молчал. Однако постепенно успокоился и, взяв себя в руки, продолжил рассказ. В самом конце я поведал о своем намерении убить Лукрасту.

– Алиса поблагодарила меня за то, что я его пощадил, – сказал я. – Она плакала. Думаю, она всем сердцем любит его.

– Может, любит, а может, и нет, – уклончиво ответила Грималкин. – Но пока их судьбы переплелись. Но ты поступил правильно, я в этом уверена. Теперь мы должны дать отпор кобалам или хотя бы придумать, как нам действовать дальше. Несмотря на боль утраты сестры, Маб по моей просьбе заглянула в будущее, чтобы как можно больше узнать о наших новых врагах. Их бог, Талькус, появился на свет, но ему потребуется время, чтобы войти в полную силу и подчинить себе других богов, демонов и обитателей Тьмы.

Кобалы готовятся к войне, но и это тоже требует времени. Мы должны использовать передышку, чтобы подготовиться самим. Лукраста тоже будет нам нужен. Без его помощи нам не одолеть их магов. Я же для начала хочу побольше разузнать об их сильных и слабых сторонах. Составишь мне компанию? Я оправляюсь на север уже завтра.

Я покачал головой:

– Нет, кровопролитием я сыт по горло. Хочу пойти по стопам моего учителя и стать чипенденским Ведьмаком, защищать местных жителей от темных сил. Ведь именно к этому и готовил меня Джон Грегори. Думаю, он одобрил бы мой выбор.

– Поможешь ты мне сейчас или позже – решать тебе, – ответила Грималкин. – Но ты будешь вынужден это сделать, так как кобалы придут сюда. И тогда они убьют всех, кого ты надеешься защитить. Я имею в виду мужчин, а не женщин. На женщин и девушек у них другие планы.

– Если это случится, я, конечно, буду вынужден помочь. Но от земель кобалов до Графства неблизкий путь. Между ними и нами лежит множество стран. Если они объединятся, то кобалам грозит поражение. Думаю, они не сумеют дойти до наших мест. Держи… – сказал я, вынимая из ножен звездный меч и протягивая его Грималкин рукоятью вперед. – Спасибо, что одолжила его мне. Но больше он мне не нужен. Отныне я буду пользоваться обычными инструментами моей профессии.

Грималкин улыбнулась:

– Я тебе его не одалживала. Это подарок. Он был выкован для тебя, и ни для кого другого. И я не возьму его назад.

– Тогда я спрячу его в надежном месте, где у меня не будет соблазна воспользоваться им вновь, – сказал я. – В последнее время я видел слишком много смертей. Я только и делал, что убивал, и от этого меня уже тошнит. Мечи не для меня. Буду, как раньше, полагаться на свой верный посох, серебряную цепь, соль и железо и сражаться с Тьмой привычными способами. Извини, но я все обдумал, пока шел сюда из Камри. Это мое окончательное решение.

– Тебе виднее, – пожала плечами ведьма. – Давай поговорим о чем-нибудь другом. Например, я могла бы заняться твоим лицом. Нет, избавить тебя от шрама я не смогу, а вот сделать его менее уродливым в моих силах. Позволишь мне попробовать?

Я кивнул.

– Будет больно, – предупредила она. – За эту магию тебе придется заплатить свою цену. Но в отличие от боли, которую причиняет мне серебряная спица, эта долго не продлиться.

– Оно того стоит. Я уже заметил, что люди стали на меня коситься. Если они итак обходят ведьмаков стороной, то ведьмака со шрамом будут обходить и подавно.

Поговорив с Грималкин, я направился в деревню, где купил у плотника гроб.

– Прими мои соболезнования, – сказал он мне, печально качая головой. – Это был добрый человек.

Мой учитель был мужчиной рослым. Я искренне удивился, узнав, что у плотника уже есть гроб нужного размера – иначе тело Джона Грегори еще одну ночь оставалось бы непогребенным.

– Мистер Грегори заказал и оплатил его в прошлом месяце, – пояснил плотник.

Грималкин помогла мне выкопать могилу. Когда мы приготовились опустить тело учителя в темную яму в сырой земле, я кивком указал на меч, который до этого положил рядом с собой на траву.

– Я положу его под гроб, – сказал я. – Ты ведь не хочешь взять его назад. Так будет надежнее. Отсюда он не попадет ни в чьи руки.

– А если ты передумаешь? Неужели нарушишь покой останков Джона Грегори, чтобы его достать?

– Еще одна причина положить меч именно здесь, – ответил я. – Ибо я никогда этого не сделаю. Пусть покоится с миром.

Грималкин ничего не сказала, лишь пристально посмотрела на меня и покачала головой. Я поежился под ее взглядом. Она была не только грозным воином, но и хорошей провидицей. Кто знает, что она увидела в будущем? Что бы это ни было, мне она ничего не сказала. А если бы и сказала, я пропустил бы ее слова мимо ушей, потому что будущее не высечено на камне.

Поэтому я положил меч в могилу, после чего мы опустили на него гроб и несколько мгновений постояли молча. Что думала в эти минуты Грималкин, я не знаю, но ее взгляд был устремлен в землю.

У меня нет привычки молиться, но я вспомнил, что сказал когда-то на могиле отца. Сегодня я мысленно повторил эти слова: «Прошу тебя, Господь, даруй ему упокоение, ибо он его заслужил. Это был порядочный, трудолюбивый человек, и я его любил».

Что кривить душой – Джон Грегори был для меня и наставником, и другом, и отцом.

Затем, не проронив ни слова, мы с Грималкин засыпали могилу. Тишину нарушал лишь звон наших лопат и стук земли по крышке деревянного гроба. Воздух был неподвижен. Даже птицы – и те умолкли.

Как только мы завершили наш скорбный труд, Грималкин занялась шрамом на моем лице. По причине, известной только ей одной, это следовало делать в темноте. Я сидел в пристроенной к дому кладовке.

– Не шевелись! – прошипела она. – Как бы больно тебе ни было, ты не должен двигаться.

Я почувствовал прикосновение ее пальца к моему лицу. Грималкин провела им вдоль всего шрама, который начинался прямо под левым глазом. Она едва слышно пробормотала три каких-то слова, и в моей левой щеке возникло странно ощущение: сначала это был лед, затем огонь. Резала ли она меня кинжалом или другим инструментом – я не знал. Но боль и впрямь казалась невыносимой. Потом по моему лицу потекла кровь.

И хотя сделать это было очень трудно, я не шелохнулся, хотя внутри меня все стенало и корчилось от боли. Позднее я посмотрел на себя в зеркало: Грималкин вскрыла шрам. По моему мнению, это выглядело еще ужаснее. Тем не менее я ее поблагодарил – мне было все равно, как я теперь выгляжу. Я чувствовал себя опустошенным, словно все мои эмоции умерли.