Эван Картье. В погоне за золотым сечением - Дебора Ж. Маррадзю

Получилось резко. Но я ничего не мог с собой поделать: одному хакеру было под силу предотвратить случившееся, но он даже не попытался. То есть попытался, но слишком поздно.

– Ты потерял сознание, когда тебя…

Луиза не договорила. Да и ни к чему было: я знал продолжение.

– Они его забрали, – продолжила она. – Пришел какой-то парень, вколол тебе антибиотики и обезболивающее. Еще он оставил пакетик со льдом на подносе. Они не хотят, чтобы ты подхватил заразу.

Как мило с их стороны! Правая рука зачесалась. Я закатал рукав и увидел след от укола, как и говорила Луиза. Машинально потер руку, подошел к подносу, взял пакетик со льдом и приложил к щеке. Боль немного утихла – ну хоть что-то. Закусив губу, Лея по-прежнему не двигалась и наблюдала за мной. Обычно, если ей хочется что-то сказать, Лея не сдерживается. Сейчас она вела себя как-то странно.

– Тебе нужно поесть, – заботливо посоветовала мне подруга.

Я послушался и отложил в сторону лед. На деревянном подносе возвышалась тарелка с супом. Пересоленная жидкость медленно скользнула по горлу – я наслаждался внезапно образовавшейся паузой. Не знаю, сколько еще продержусь в таком ритме, сколько еще смогу вытерпеть пыток, не жалуясь. Я же не полубог, и зовут меня не Перси Джексон. Я обыкновенный школьник!

– Что за парень тут всеми командует? Кажется, Эдж узнал его, – спросил я Амброзию и Райза через стенку.

– Его зовут Кларенс Корелли, – нерешительно ответила Амброзия. – Они с Эджем уже пересекались в прошлом.

Я открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, как вдруг Луиза ткнула меня локтем и показала на скорчившуюся в углу Лею. Я забыл, о чем хотел спросить, обратив все внимание на девочку.

– Мне очень жаль, – бормотала она как заведенная. – Мне очень жаль. Мне очень жаль. Мне очень жаль. Мне очень…

– Почему тебе жаль?

Она замолчала, и, пожалуй, в первый раз со дня нашего знакомства я заметил слезы в ее глазах. Луиза подошла к ней, но Лея отодвинулась далеко к решетке. Если они хоть пальцем…

– Они из-за меня тебя пытали. Я не хотела. Такого в моих планах не было. Я не могла этого предвидеть. Не могла. Не могла.

– Лея, дорогая, успокойся, – вмешалась Амброзия из-за стенки. Ее голос дрожал.

Я нахмурился, ничего не понимая. За что девочка винит себя? Насколько я знаю, не она держала щипцы, так что… Вдруг у меня промелькнула одна догадка, но я тут же отбросил ее, решив, что это полный бред.

– Они нашли нас, потому что я сама с ними связалась, – призналась Лея, опустив голову.

– В смысле?

Лея молчала, глядя себе под ноги. Почему она так говорит? Я отказывался верить. Я не понимал, я сходил с ума. Зачем? Этот вопрос назойливо вертелся в голове. Луиза посмотрела на девочку, а затем бросила в мою сторону вопросительный взгляд. Я хотел подойти к Лее, но остановился.

– Да это полный бред! С чего вдруг ты с ними связалась? Зачем?

– Чтобы защитить меня! – закричала Амброзия из другой камеры. – Она хотела спасти меня!

Повисла тишина. Наконец Лея подняла голову и посмотрела на меня так виновато, что у меня сжалось сердце. Она всего лишь девочка, которая хотела как лучше. Как и мы все.

– Эван, – прошептала Луиза, взяв меня под руку.

Как всегда, ее прикосновение успокоило меня. Напряжение спало, и я смог трезво обдумать сложившуюся ситуацию.

– Я не хотела, чтобы они убили тетю, – оправдывалась Лея. – Два месяца, четыре дня, двадцать семь минут и сорок пять секунд назад Легион связался со мной и пригрозил убить ее, если я не буду сотрудничать. У меня больше никого нет, кроме Амброзии. Я долго думала, но сотрудничество оказалось самым логичным выбором. А когда они пригрозили Райзу и Эджу, я поняла, что должна все им рассказать, если хочу, чтобы они выжили. Вероятность того, что их убьют, если я откажусь, была слишком высока. Поэтому я выдала им как можно меньше информации.

Я закрыл глаза и провел рукой по лицу. Конечно, я понимаю ее, но легче от этого не становилось. Хотя, окажись я на ее месте, даже не знаю, что бы выбрал. Скорей всего, то же самое. Луиза легонько сжала мою руку и отпустила.

– Знаешь, – вмешалась подруга, – нельзя на нее сердиться.

Я сдался, услышав это чистосердечное замечание. Мне бы хоть капельку ее уверенности в себе… но это невозможно. Люди, которым я доверял, предавали меня один за другим, и я уже не знал, что делать. Мысли путались, и я никак не мог разобраться в собственных чувствах.

– Ей и так плохо, – тихо продолжила Луиза. – Сам понимаешь, непросто…

– А кому сейчас легко? – перебил я ее. – Моего отца убили, бабушка в больнице, а меня самого только что пытали.

Слова сами вырвались, словно слишком долго томились внутри, – я не мог сдержаться. Я задыхался, тонул, изо всех сил стараясь выплыть на поверхность. И видел, что Луиза пыталась помочь, вряд ли осознавая размах этого предательства.

– Думаешь, ты тут один страдаешь, малец? – прогремел Райз. – Девчонка потеряла родителей, а Амброзия – сестру. Прихвостни Легиона убили обоих прямо у них на глазах! Моя жена скончалась у меня на руках после того, как я вступил в организацию твоего отца! В Надзоре все равны!

Я не ответил. Он прав, но я уже не мог проглотить подкатившую к горлу обиду. Дела наши шли все хуже и хуже.

– Знаешь, мы все сделали свой выбор, даже ты, и оказались здесь. Я был солдатом, – мягко продолжил Райз. – Всю жизнь провел, подчиняясь приказам. Убивал, даже не разбираясь, что сделали люди, которых мне приказывали убивать. Если уж приказали – ясное дело: они плохие, а я хороший, не так ли? Я думал, что защищаю свою семью, но ошибался.

Странно слушать его рассказы о прошлом. Райз не был похож на типа, который может кого-то пытать, бить, задавать вопросы. Этот качок больше смахивает на комического персонажа. И я понял, что всю дорогу ошибался, ничего не знал о нем и его жизни. И так же с Эджем и остальными. Мне были известны лишь отрывки их биографий.

– Твой отец спас меня от меня самого. Ришар открыл мне глаза на происходящее и принял в Надзор. Я стал тем, кем являюсь, только благодаря ему. Он был хорошим человеком, и я горжусь, что знал его.

Я не находил слов. Эмоции захлестнули меня. Вдруг Лея подошла и протянула мне блокнот.

– Ты обронил, а я подняла и спрятала. Кажется, он тебе дорог.