Украденная служанка - Стелла Вайнштейн

Я уже дошла до центральной лестницы, когда вспомнила, что забыла шаль на стуле — утром было довольно прохладно. Я поспешила назад, готовясь безропотно принять выговор от домашнего тирана.

Двери гостиной были приоткрыты, слышались тихие голоса двух беседующих женщин. Леди Уиндхем была не одна, кажется, вдовствующая герцогиня спустилась к завтраку.

Свекровь редко чтила меня своим присутствием. Иногда мне казалось, что Корделия избегает нового члена семьи, стараясь как можно реже видеть невестку. По правде говоря, я не встречала ее ни разу с тех пор, как лорд Бестерн уехал за Мэй.

— Как успехи леди Лисабель? — я услышала ровный голос свекрови и застыла у двери, желая услышать ответ домашнего тирана.

— Не слишком гладко. По правде говоря, я довольно озадачена выбором вашего сына. Девушка добра и приветлива, старается как может, но воспитание отсутствует. Мне так и не удалось понять, скажите, из какого она рода?

Я услышала горестный вздох свекрови. Затаив дыхание, я старалась ни шорохом не выдать своего присутствия. Подслушивать нехорошо, но я отчаянно желала понять, каково настоящее отношение ко мне членов новой семьи.

— По правде говоря, я сама расстроена выбором сына. Я привозила для него воспитанных леди на выданье из лучших родов. Более того, Уильям почти объявил о помолвке с Линдой Бэрроуз, вы знаете, наследницу торгового дома «Бэрроуз и Ко.» Вдруг, как гром среди ясного неба, нас с Пруденс вызывают во дворец для свадьбы с девицей без роду и племени. Уильям гл№ава, я не буду ему противиться, но мое сердце разбито. Боюсь, ничего не спасет нас от позора. Уж как я уговаривала его держать брак в тайне, пока не родится наследник, но он настаивает на приеме и желает вывести ее в свет. Леди Уиндхем, прошу вас, употребите все свое влияние, чтобы отговорить Уильяма.

Не могу сказать, что услышанное сильно удивило. Я чувствовала, что свекровь не горит желанием узнать меня поближе. И все же приятного в ее словах мало. К черту шаль, я больше не могу слышать ни слова из этого разговора.

Зачем я трачу свое время, выставляя себя на посмешище? Ежу понятно, что за неделю из деревенщины леди не сделаешь.

Я взлетела вверх по лестнице, ворвалась в свои покои. Испуганная Роуз повернулась к двери — она как раз подбирала украшения в тон обеденному платью. Мне хотелось побыть одной, но я не могла раскрыть рот и попросить Роуз выйти, потому что позорно разрыдалась бы в три ручья, а мне меньше всего хотелось показать кому либо свою слабость.

Поэтому я подошла к окну, развернулась так, чтобы не было видно лица и дала слезам свободно заструиться по щекам.

Я плачу вовсе не потому, что услышала от свекрови нелестные вещи о себе. Отношение высокородной дамы к безродной чужачке естественно, и если я предпочла тешить себя иллюзиями о ее доброте — это мои проблемы.

Мне самой уроки этикета не нужны и не интересно, каким прибором пользоваться для рыбы. Я усердно занималась с леди Уиндхем, потому что чувствовала себя благодарной лорду Бестерну. Его готовность построить лабораторию, привезти Мэй, искренне тронули, а в ответ хотелось сделать что-нибудь и для него. Например, постараться не опозорить на приеме в мою честь. Обмен не равноценный, но видимо у лорда Бестерна своя выгода от нашего брака.

А что нужно мне самой?

Сначала мне хотелось чувствовать себя важной, выучиться, найти свое занятие. Затем я променяла возможность стать эмбией на объятья принца. Не совсем по своей воле, но я была счастлива с Энтони на мгновение. Одной любви оказалось недостаточно, и вот я тут. Вновь не на своем месте, полна разочарований и смутных сомнений. Чего же нужно мне, Свете?

И вдруг я поняла.

Я хочу настоящего. Искренней любви и уважения, заработанных своими силами. Они не даются легко и уж точно не приходят сразу.

Из забытья меня вывело осторожное прикосновение к плечу. Сзади стояла обеспокоенная Роуз.

— Что с вами, леди? Могу ли я чем либо помочь?

— О нет, Роуз, спасибо за заботу. Я совсем скоро буду в порядке.

— Кто вас обидел, леди?

— Роуз, обижаются те, кто не в силах принять собственное несовершенство. Я же прекрасно сознаю то, что недостойна называться леди. Впрочем, лорда Бестерна это не остановило, вот и переживать не о чем.

— Я не знала, говорить ли вам… Но теперь вижу, что время пришло. Моя прежняя хозяйка, леди Линда Бэрроуз, считалась первой красавицей и почти невестой лорда Бестерна, но я никогда не видела, чтобы он смотрел на нее так, как он смотрит на вас. Он мог остановить свой выбор на любой, но выбрал вас и что-то подсказывает мне, — Роуз трогательно улыбнулась. — Не только по расчету.

Горничная поправила выбившийся локон из моей прически, оправила рукав платья и всплеснула руками.

— Вы красавица, леди. Но некоторым мужчинам нужно не только это. Они смотрят еще и в сердце.

— Ты слишком добра, Роуз.

— Я всего лишь всю свою жизнь наблюдаю за благородными леди и джентльменами. Вы другая, это правда, но вы еще всех удивите.

Я покорно дала приготовить себя к обеду. С тоской вспомнила лабораторию. К сожалению, мне удавалось выкроить для нее не слишком много времени. Только глубоким вечером я спускалась туда, вместе с визом лорда Бестерна. Оказалось, что я забыла попросить колбы Эрленмайера, термометр, приспособление для медленного огня. Виз записывал мои требования с невозмутимым видом. В лаборатории на данным момент был готов только пол — его покрыли плотно прилегающей плиткой и готовились позвать алхимика, чтобы как следует заварил швы. Столы ожидались через пару дней и уже после установки мебели должны были привезти колбы и приборы.

Вниз к обеду я спустилась уже полностью владеющая собой и занималась даже с большим рвением, стараясь не вспоминать о словах леди Уиндхем. Я не должна нравиться ей, достаточно того, что сама леди мне симпатична.

После обеда, я направилась навестить Пруденс, но сиделка загородила телом двери художественной комнаты и сказала, что сестра мужа заболела.

— Передайте Пруденс пожелания о скорейшем выздоровлении, — дежурно ответила я, стараясь заглянуть за плечо сиделки. — Но если она больна, то должна лежать в своей комнате, а не в мастерской.

— Леди Пруденс не меняет свои привычки даже во время болезни, — с нервным смешком ответила сиделка.

Ко мне подошла одна из горничных и попросила пройти в бальный зал, где ждал учитель танцев. Я удалилась со стойким чувством, будто меня стараются не подпустить к Пруденс.

Учитель танцев оказался томным молодым человеком, который за большие деньги был способен восхищаться мастерством даже такого медведя как я. Он мне не понравился своей манерностью и излишними комплиментами. К концу урока, я чувствовала себя облитой липкой патокой. Между тем, замечаний было не мало — фигур танцев я не знала, а тут каждое движение должно было быть доведено до совершенства.