Док - Олег Борисов

— Где гарантии, что, вернувшись домой, вы не взорвете бомбу? Или думаете, что, оставив здесь пару-тройку заложников, сможете спокойно улететь назад, создав после себя химическую пустыню?

— Гарантии — наша жизнь. Если мы не сдержим слово, нас за такое шлепнут свои же. Это все гарантии, которые вы можете получить.

— И вы думаете, что этим можно кого-то здесь купить? Здесь серьезные люди, дураков нет. Поэтому — вы снимаете все устройства, сдаете все, до последней канистры. И мы поспособствуем в получении статуса военнопленных и депортации с планеты. Кроме того…

Ненавижу толстопузых говорилок. Что в телеящике, где на две тысячи каналов ни одного вменяемого человека не найдешь, что в многочисленных подкомитетах разнообразных политических сборищ. Говорящие головы, с трухой вместо мозгов. С упертыми военными хотя бы можно говорить, согласно устава: да, нет, расстрелять, привести в исполнение. Но их система координат понятна и вырублена в граните на века. А у этих проституток — набор слов меняется в зависимости от суммы, полученной от нового клиента. Достал этот умник, право слово…

— Можно я вам скажу на ухо, не для общего пользования? — попросил я, скособочено откинувшись на жесткую спинку стула.

— Да, — обрадовался лощеный идиот, шагнув поближе. Наверное думал, что я буду выторговывать себе отдельные условия в будущих шеренгах военнопленных.

Зло пробив в голень, я дождался, когда взвывший мужчина упадет на пол, и еще разок добавил тяжелым ботинком в рожу. И еще, для верности. Потом посмотрел на хмурое лицо начальника полиции и выкрикнул:

— Тебе говорю, как умному человеку! Спроси у десантников, сколько грузовозов они дадут местным для эвакуации! Один, два?! Или фигу покажут?… Мы — спецназ, за эти сутки пролезли везде, куда смогли дотянуться. Ты уверен, что в каких-нибудь пустующих емкостях нет наших следов? И сколько воды вы успеете сохранить до того, как сработают заряды? В банках, бутылках, канистрах… Вам этого на неделю хватит, не больше. И что потом? Без эвакуации с планеты, без новых скважин и помощи с орбиты?… Я уже покойник, меня списали и забыли. А способен ли ты списать своих близких ради этих толстожопых уродов, которые даже торговаться не умеют? Торговаться вашими жизнями, заметь!

Прежде чем до меня добежали первые орущие рожи, воздух в зале прорезал взбешенного рев:

— Стоять! Стоять всем!

Дождавшись, пока его подчиненные наведут в зале подобие порядка, блистающий золотым шитьем погон начальник полиции зло отчеканил:

— Я уже говорил с командованием колониальных войск… Не надо на меня шикать! Именно колониальных, как бы они не назывались!.. Не будет транспортов. Те, на которых прибыла первая волна захвата, уничтожены. И даже будь они целы, на них город и пригороды не вывезти. У нас больше восьмидесяти тысяч населения. Кто оплатит эвакуацию и сопутствующие расходы? Кто позволит нам уехать, бросив здесь шахты и заводы по переработке?… Если мы не договоримся сами, сдохнем все вместе. А колониальщики улетят домой, оставив после себя лишь кладбище…

Подойдя ко мне вплотную, крепко сбитый мужик вцепился ладонью мне в подбородок и жарко зашипел, с трудом сдерживая бушующую злобу:

— Говоришь, свои же угробят, если вздумаете финтить, и заряды все равно взорвутся? Поверь, я хорошо знаю наемников. И обещаю, что если с вашей стороны будет какой-нибудь вонючий фокус, то перед смертью мы все наши капиталы вложим в контракт. Контракт за ваши головы. И попросим убивать вас медленно, чтобы каждый из вас, ублюдков, успел перед смертью помучаться.

— Я тоже знаю наемников, — просипел я в ответ. — И знаю, почему они сейчас молчат… Потому что взяли пробы из фляги и теперь лихорадочно готовятся защищать себя от возможного химической атаки… А до вас им и дела нет… А часы тикают. И на стене сейчас показывают без двадцати минут полночь… Если не договоримся, то в полночь мой командир нажмет кнопку. И дороги назад не будет… Вот так.

Полицейский выпрямился и от души вмазал мне в зубы. Потом тряхнул отбитой рукой и уже спокойнее скомандовал:

— Давай частоты связи. Мы заключаем сделку… Я получил подтверждение от командования «Общегражданских линий». Им тоже не нужна мертвая планета…

* * *

Нам выдали старый трухлявый мусоровоз, который скрипел всю дорогу и сифонил воздухом через многочисленные щели в космос. Чудо просто, что мы смогли взлететь на нем, не развалившись по дороге и не потеряв ни одного человека. Перед самым прыжком домой, Кокрелл отдал радисту диск, и на Шамбалу ушел кодированный пакет информации. После чего увешанные оборудованием саперы приступили к разминированию «подарков». Еще через час на стол начальника полиции лег доклад:

— Снято шестнадцать зарядов, как и заявили наемники. Во всех зарядах вместо отравы — вода с вареньем. Где-то по жаре даже забродила… Канистры с химикатами так же указаны, стояли в бункере, под замком.

— А собака? Ведь собаку они траванули!

— Да, собаку угробили. Но остальное использовать для атаки не стали. Шикарный блеф, однако… Жизни в обмен на варенье.

— Будь они прокляты, ублюдки… Я поседел за эти дни, пока ждал результатов…

И крепко сбитый мужчина плеснул себе в стакан жгучей жидкости, чтобы «хлопнуть» одним глотком, смывая ощущение безысходности и ужаса, почерпнутого из моих глаз.

А мы горохом ссыпались с наскоро сколоченных нар, когда корабль тряхнуло, и по внутренней связи прозвучал сухой доклад навигатора:

— Отказ главной двигательной установки! Нештатный выход из подпространства! Наблюдаю множественные корабли по курсу…

Похоже, кто-то из потерявших барыши на добыче руды, решил все же с нами посчитаться. Как бы ни было, пятьсот три прокопченных наемника и гражданский экипаж прямиком неслись навстречу новому кругу ада. Дабы поставить точку в затянувшейся трагикомедии…

— Нас выбили с третьего яруса! Отходим, от…

Рация выплюнула далекое эхо разрыва и зло зашипела мусором помех. Еще одна группа наемников перестала существовать. Ошалевший офицер связи покосился на мрачного подполковника, застывшего в кресле, и осторожно приглушил звук на канале. За последние двадцать минут это была уже пятая группа, которую сшибали с занятых позиций. Отлично экипированный противник шел напролом, не считая нужным беречь хрупкие потроха корабля, прорубая себе дорогу сквозь железо и тела защитников. Шел вперед, чтобы вцепиться в глотку офицерам, закрывшимся в рубке управления. Вцепиться и порвать, как делал это уже не раз. Кровь за кровь, смерть за смерть…

— Две роты резерва к четвертому ярусу. Разрешаю установить термические заряды в лифтовых шахтах, — скомандовал подполковник. Потом жестом подозвал одного из адъютантов и прошептал ему на ухо: — Один из зарядов доставить сюда. Если ублюдки все же прорвутся, поджаримся все вместе.

И, отпустив помощника, командир стал вслушиваться в редкие доклады от выдвинувшихся вперед отрядов, с огромным трудом сдерживавших натиск врага.