Шторм в тихой гавани - Наталия Антонова

Но поговорить с помощником нотариуса всё равно стоит, так как именно он в ночь убийства Рудневой по просьбе своего шефа выходил из дома за оставленными в машине документами. Но из протоколов, которые майор всё-таки показал Мирославе, было видно, что сам Окаров не обмолвился даже словом о том, что покидал дом.

Однако она решила отложить разговор с Окаровым на потом и побеседовать ещё раз с горничной Ганиной.

Мирослава подумала, что ей пока больше не следует светиться в доме Рудневых, и, позвонив Тамаре, попросила девушку прийти к дубу, к которому так любил прижиматься её отец Глеб Лазаревич. Тамара оценила шутку и, хмыкнув, пообещала явиться к восьми вечера.

Было ещё довольно светло, и Мирослава, подойдя к дереву без двух минут восемь, сразу заметила девушку. Тамара в своём пёстром платье на фоне тёмной коры была похожа на диковинную бабочку.

– Привет, – обронила детектив.

– Привет, – ответила девушка, – прижимайтесь тоже, если любопытные увидят нас, то решат, что доченька пошла по стопам отца, ещё и фанатку с собой к дубу прилепила.

– А что, о пристрастии вашего отца к дубам известно многим?

– Да практически всем аборигенам, – улыбнулась горничная.

– Что ж, отлично, – Мирослава прижалась к дубу и спросила: – Тамара, вы не помните, в тот вечер никто не проливал на себя сок, кофе, вино?

Девушка посмотрела на детектива с изумлением и спросила:

– А вы откуда знаете?

– Я не знаю, – тихо ответила Мирослава, – просто предполагаю.

Девушка вздохнула и призналась:

– Я пролила вино на Окарова, но, честное слово, я нечаянно, – тут же заверила она.

– И как же это случилось? – спросила Мирослава. – Вы несли поднос с бокалами?

– Угу.

– И он налетел на вас?

– Нет! В том-то и дело, что это я на него налетела! Я чуть не умерла от ужаса! – видимо припомнив пережитые ощущения, Тамара прижала руки к груди.

– И что было дальше? – спросила детектив.

– Я сдуру предложила ему папину одежду. Но он отказался!

– И что?

– Покинул гостиную и вернулся минут через двадцать в других брюках и рубашке.

– Что же стало с одеждой, залитой вином?

– Я хотела отдать её в химчистку, а потом вернуть ему. Но он отказался и попросил меня не беспокоиться и вообще забыть об этом инциденте.

– Но вы не забыли, – констатировала Мирослава.

– Да разве забудешь такое! – воскликнула девушка. – Ведь вещи у Окарова дорогие. Хорошо, что с ботинок вино можно стереть. Они у него вообще итальянские! И стоят уйму денег!

– А вы откуда знаете?

– Я хорошо разбираюсь в брендовых вещах, – гордо заявила девушка, она улыбнулась, – образовываюсь, я же не собираюсь весь век в этом болоте просидеть.

«Лихо, – подумала про себя Мирослава, поняв, что болотом Тамара назвала обитель богачей «Тихую гавань». – А может, и впрямь болото, – мысленно согласилась она, – если здесь затхлым пахнет».

Поблагодарив девушку, Мирослава отлепилась от ствола дуба и пошла по направлению к оставленной недалеко «Волге». Она позвонила Миндаугасу и сказала:

– Морис, постарайся как можно скорее раскопать всё, что можно, о помощнике нотариуса Ильи Артемьевича Белоногова Окарове Андриане Кирилловиче, а также о его родителях.

– Хорошо, – только и обронил Морис.

Застать в это время на рабочем месте Отбывайко Мирослава уже не надеялась, но на всякий случай позвонила ему на рабочий телефон.

– И кому черти покою не дают? – донёсся из трубки миролюбивый голос майора.

– Опанас Самойлович! – обрадовалась Мирослава. – Добрый вечер!

– Добрий вечир!

– Я так рада, что вы ещё на месте!

– Куды бидному селянинови дитися?

– Я сейчас к вам прибегу!

– Тока швыдче!

– Что?

– Не что, а шо! – передразнил её майор и снизошёл: – Быстрее, говорю.

– Ага. Одна нога здесь, другая там! – заверила Мирослава.

Примчалась она на самом деле быстро.

Майор встретил её причитанием:

– Ой, лишенько! Як я страждаю, як страждаю!

– И с чего это вы так исстрадались? – усмехнулась Мирослава.

– У меня это дело вот где! – без малейшего акцента произнёс майор и чиркнул себе ребром ладони по горлу.

– Ничего, Опанас Самойлович, потерпите ещё немного, – проговорила она голосом заботливой матери, которая уговаривает своё дитятко съесть ещё одну ложечку опротивевшей ему манной каши.

И майор с тяжким вздохом приготовился покориться.

– Опанас Самойлович, меня интересует одежда ещё одного человека.

– Лихолетова? – коротко спросил он.

– Нет. Окарова.

– Окарова? – брови майора взлетели вверх. – Его-то с какого перепугу?

– Горничная Ганина сообщила мне, что опрокинула на Окарова в тот вечер поднос с вином.

– И что?

– Его одежда запачкалась.

– Вестимо.

– Одежда убийцы тоже не могла не запачкаться.

– Но не вином же! – воскликнул майор.

– Кровью! – не осталась в долгу Мирослава.

– Кровь мы уже обнаружили на одежде Ксении Моравской.

– И успокоились?! – Она села напротив него за стол и стукнула кулаком.

– Вы это, – проговорил он, – полегче на поворотах.

– Вы разговаривали с помощником нотариуса?

– Да.

– Он вам не рассказал, что по поручению своего шефа покидал дом во время вечеринки?

– Нет, – задумчиво протянул майор.

– Кроме Окарова, вам об этом могли бы сообщить косвенно Рогачёв и напрямую Белоногов.

– А почему Рогачёв косвенно?

– Потому что Павел Владимирович думал, что из дома за оставленными в машине документами ходил сам нотариус. Но Илья Артемьевич предпочёл партию в бильярд, а за документами послал своего помощника.

– Так-так, – забегал пальцами по столу Отбывайко.

– Давайте ещё раз рассмотрим фотографии участников той вечеринки.

– Чего на них смотреть-то, – буркнул Отбывайко, но всё-таки достал из сейфа фотографии.

Через некоторое время Мирослава придвинула майору фотографию, где Окаров был запечатлён во весь рост.

– Опанас Самойлович, обратите внимание на ботинки Андриана.