Признание в любви - Патриция Хэган

Люк ударил кулаком по ладони:

— Я не допущу, чтобы это случилось с моими людьми. Весной мы уйдем на юг. В резервацию нас не загонят.

Марта тихо кашлянула, намекая Сайласу, что пора кончать этот тяжелый разговор и ложиться спать. Он попрощался с гостями и пошел вслед за ней.

Марта не была глупа и отлично понимала, что в пути Люк и Джеси спали, как муж с женой. Но в своем доме она этого не позволит: они живут по христианским обычаям. Впрочем, молодые люди наверняка и не ждут от нее никаких послаблений.

— Идемте, милочка, — позвала она Джеси. — Я постелила вам с девочками в другой половине.

— Сейчас приду, — вежливо отозвалась Джеси.

Марта оставила их на несколько минут наедине. Пытаясь успокоить Люка, Джеси положила ему руку на плечо:

— Может, стоит отправиться в Мексику прямо сейчас? Если дела так плохи, наверное, не надо ждать до весны?

— Нет, надо, — раздраженно отозвался он. Его не она рассердила, а то, что рассказал ему Сайлас. — Зиму надо переждать здесь. Я пошел в сарай. Приходи ко мне, когда все заснут. Под утро вернешься.

Он сбежал по ступенькам и исчез за углом. Джеси смотрела ему вслед. Нет, она к нему не пойдет. Вдруг девочки проснутся и увидят, что ее нет? Или Марта с Сайласом услышат, как за ней закрывается дверь? Ей не хотелось, чтобы они плохо о ней думали.

И потом, пора Люку попять, что она вовсе не собирается выполнять каждую его прихоть.

Марта нервничала. Засунув в духовку противень с рассыпчатыми лепешками и поджаривая толстые куски ветчины, она старалась не думать о том, какой важный день это будет для Джеси. Ее беспокоил Люк: она никогда не видела его таким мрачным. Спросить его, что случилось, она не решалась. Улегшись спать, они с Сайласом долго говорили о том, что ему, наверное, придется нелегко; как бы он себя ни обнадеживал, Джеси вряд ли согласится жить с его племенем. Они слишком мало ее знали, чтобы судить, серьезно ли она любит Люка и сможет ли стать настоящей женой индейца. «Ничего не поделаешь, — думала Марта, разбивая яйца в сковородку, — это его жизнь, и нам с Сайласом лучше в нее не вмешиваться».

После завтрака все Тэрнеджи вышли на крыльцо проводить Люка и Джеси.

— Ты помнишь, как подавать дымовые сигналы? — спросил Люк Сайласа. — Если с вами что-нибудь случится, подай сигнал. Я возьму людей, и мы прискачем на помощь.

Сайлас пожал ему руку.

— Не сомневаюсь, что ты прискачешь, но мы здесь живем уже давно, и все индейцы знают, что мы мирные люди и что у нас всегда можно найти еду и пристанище. Думай лучше о себе и своей женщине. — И он улыбнулся Джеси.

Марта обняла Люка и шепнула ему на ухо:

— Надеюсь, что все сложится так, как ты хочешь.

Ничего не ответив, он пошел к выходу.

Они переехали вброд реку и направились дальше на север. Люк упорно молчал, и Джеси решила, что он сердится на нее за то, что она не пришла к нему ночью. И решила игнорировать его плохое настроение.

Ей было невдомек, что он рисует в уме картины встречи Джеси с ее матерью и не может думать ни о чем другом. Джеси ехала на своей лошади: Люк хотел успеть до ночи добраться до становища. Марта дала им с собой провизии — оставшиеся от завтрака лепешки и несколько кусков холодного жареного тетерева. Они ели на ходу и останавливались только по нужде и чтобы напоить лошадей.

Солнце начало склоняться к горизонту, окрасив небо и землю в янтарно-розовые тона. Весь день Люк открывал рот лишь для того, чтобы предупредить Джеси об опасных участках дороги. Это рассердило Джеси. Неужели он всегда так будет реагировать, если она откажется ему повиноваться? Усталость наложилась на раздражение, и она наконец выпалила:

— И долго ты еще будешь дуться за то, что я не пришла к тебе ночью?

— Я не дуюсь, — бесстрастно отозвался Люк.

— Тогда почему ты со мной весь день не разговариваешь? Что случилось?

Ей вдруг пришло в голову, что Люк, быть может, уже сожалеет о том, что везет ее с собой. Ведь для того чтобы она сумела приспособиться к такой непривычной жизни, от них обоих потребуется максимум терпения и уступчивости и от всех его соплеменников тоже. А может быть, дело вовсе не в этом. Может, в становище его ждет невеста и он боится встречи с ней?

Люк искоса глянул на нее и увидел, что она встревожена.

— Меня просто одолевают заботы, Джеси. Они не имеют к тебе ни малейшего отношения, — солгал он, чтобы успокоить ее. — Но конечно, жаль, что ты не пришла ко мне ночью, — добавил он.

— Я боялась, что кто-нибудь услышит, как я выхожу из дома.

— Тебя и сегодня ночью кто-нибудь может услышать. Все равно приходи. Я привык спать, держа тебя в объятиях.

И он улыбнулся ей теплой улыбкой.

Джеси не была уверена, что придет к нему этой ночью, — впрочем, в эту минуту она ни в чем не была уверена.

Люк увидел, что лицо у нее все еще озабоченное.

— Тебе многое покажется непривычным, Джеси. Мы оба это знаем. Боюсь, что тебе нелегко будет приспособиться к новой жизни. Но не тревожься. Я буду тебе помогать. И ни за что с тобой не расстанусь.

Глаза Джеси засияли — ведь их ждут еще много-много радостных завтра. Успокоившись, она сказала:

— Когда я оглядываюсь назад, Люк, я понимаю, что моя прежняя жизнь тоже не была легкой: я пыталась убедить себя, что люблю человека, которого не любила. А сейчас я нашла свою настоящую любовь, и я тоже ни за что с тобой не расстанусь.

Ее красивое лицо дышало беззаветной любовью.

— Поди ко мне, — севшим голосом сказал он, ухватив повод ее лошади и подтягивая ее к своему жеребцу.

Их губы встретились в обжигающем поцелуе, который был молчаливой клятвой любви. Джеси прильнула к нему и почувствовала привычный трепет желания. Но заставила себя предупредить его:

— Так мы не доберемся до становища и к утру.

— Ладно, только приходи ко мне ночью.

Люк еще раз поцеловал ее. Он поверил, что она и в самом деле никогда не расстанется с ним.

Ударив жеребца пятками, он послал его в галоп.

Они приближались к концу одного путешествия… и началу другого.

Айрис посмотрела в варочный мешок, который она сделала, прикрепив к четырем шестам внутреннюю оболочку желудка бизона. Мешок новый и будет годиться для приготовления пищи дня три-четыре, пока не раскиснет от жара. Тогда и его съедят. А пока Айрис варила в нем похлебку. Она бросила в мешок несколько раскаленных в костре камней размером примерно в кулак, и вода закипела. Тогда она положила мясо и луговую репу.

Сама она не была голодна, но помогала другим женщинам, которые были замяты обработкой добычи охотников. Им предстояло освежевать оленей и бизонов и нарезать мясо для вяления, а также обработать шкуры, из которых потом сошьют одежду и одеяла. И сделать это необходимо быстро, потому что мужчины опять отправились на охоту и через день-два вернутся с новой добычей, которую тоже надо будет обработать, чтобы сделать запасы на зиму.