Призвание — миньон! - Татьяна Коростышевская

— Это Этельбор, — неожиданно сказал Мармадюк.

— Простите?

— На портрете изображен лорд Этельбор — последний канцлер ранней ардерской династии, именно той, на смену которой пришла наше величество. Я состоял у него в услужении.

— Насколько я помню, именно лорд Этельбор был виновен в эпидемии черной хвори.

— Да, его казнили, — шут поднялся, — когда я был примерно ваших лет. Пройдемте, лорд ван Хорн. Канцлер ждет встречи с вами, и я имею в виду не покойного, а вашего батюшку.

Гэбриел тоже поднялся, размышляя, что с большим удовольствием пообщался бы как раз с покойником.

Отец в сопровождении верного Креспена ждал их в библиотеке. Мармадюк, поклонившись и сообщив, что отправляется на вечернюю аудиенцию к ее величеству, оставил их.

— Кто-нибудь из пажей проводит вас, Гэбриел, когда вы закончите, — сказал он на прощанье.

Канцлер подождал, пока за шутом закроется дверь, приблизился к сыну и наотмашь ударил его по лицу.

— Тряпка! Ничтожество! В первый же день ты умудрился опозорить меня!

Гэбриел пошатнулся, но устоял на ногах. Сейчас следовало проявить немного твердости, не реагируя на боль, а затем, будто не в силах с ней справиться, заскулить обиженной собачонкой.

Следующий удар пришелся в солнечное сплетение. Притворяться не потребовалось, он согнулся, воздух вырвался с громким всхлипом.

— Ты надеешься, что, если тебя изгонят с состязания, ты сможешь вернуться домой и продолжить свое никчемное существование? Не бывать этому!

«А ведь он стареет, — отстраненно подумал Гэбриел, — уже не так сильны удары, да и сам процесс стал короче…» И тут же упал, подкошенный ударом в спину.

Канцлер ван Хорн носил тяжелую обувь, обувь, которая пристала настоящему мужчине, а еще он был садистом.

Гэбриел посмотрел на Креспена. Лицо подручного искажала гримаса нездорового любопытства. Ван Хорн-младший охнул, и его вырвало от отвращения.

В казарму он шел очень медленно и осторожно. Надо обработать ушибы и рассеченную губу, важные органы не задеты, с остальным он справится самостоятельно. Ничего страшного, он потерпит, недолго осталось терпеть.

В это же самое время его отец, канцлер ван Хорн, возвращался в портшезе в свою резиденцию. За эти пять лет мальчишка ему надоел. Немедленно он выпишет из Дювали свою супругу леди ван Хорн, и, если в ближайшее время она не одарит его новым наследником, он подарит себе новую леди ван Хорн. Креспен об этом позаботится, как позаботился о предыдущей.

Шут вошел в покои ее величества чернее тучи, фрейлины исчезли со скоростью птичьей стаи.

— Твое подавленное состояние вызвано тем, что королевский совет хочет перевести твоих миньонов под свой патронат?

— Не моих миньонов, а твоих. — Шут тряхнул головой, поднял к ней руку, поморщился. — Это был вопрос времени. Пусть лучше сражаются со мной в этих вопросах, чем ополчаются против тебя. Я уже предоставил отчеты лорду-казначею.

— Тогда что?

Мармадюк фыркнул, затем схватил Аврору за плечи и встряхнул.

— Какая экспрессия! — Королева недоуменно хихикнула и отступила на шаг. — Ну хотя бы начни, чтобы я смогла размотать клубок твоих недомолвок.

— Вчера ты отправила меня к Богдене!

— Ты не уверен?

— Это не вопрос!

— Что произошло? Неужели мой блистательный шут поддался чарам древней, очень древней, очень-очень древней…

При каждом слове лицо Мармадюка искажала гримаса.

Аврора расхохоталась:

— Она тебя соблазнила? Ты пал жертвой ее чар?

— Если бы любовных, от меня бы не убыло. — Шут устало опустился на кровать и сдернул с головы плотный чепец.

Волос на голове не было.

Королева смеялась так, что даже фрейлины осторожно заглянули в покои убедиться, жива ли еще повелительница Ардеры.

— Ты не сказала мне, что только твое общество, золотая кость, ограждало меня от любовных чар фей.

— Нет!

— И не сказала, что на самом деле она не статная красавица, которой казалась мне даже в твоем обществе, а старая скрюченная карга, которую мужчина может рассмотреть, только если она сама это позволит.

— Нет!

— И не поведала, что больше всего в нашем мире феи ценят человеческие волосы!

— И об этом я умолчала.

— Это месть?

— Конечно, дорогой. И надеюсь, это маленькое приключение научит тебя не нарушать сон своей королевы.

Мармадюк поднял на нее абсолютно несчастные глаза.

— Больше никогда. — Потом запрокинул голову и тоже засмеялся.

В купальне кто-то был, я с осторожностью вошла, было чисто, пол протерт, умывальные ковши стояли стопкой у стены, рядом со свернутым тюком грязных полотенец, в печи горел огонь, на камельке пыхтел котелок с каким-то варевом, а из щели под дверью парилки тянуло запахом пижмы.

Я туда заглянула. Абсолютно голый ван Хорн как раз переворачивал над раскаленными камнями ковш с отваром. Клубы пара скрыли мое смущение.

— Жди своей очереди, Цветочек!

Я захлопнула дверь. Одежду меченый красавчик оставил здесь, сложив ее прямо на умывальном поддоне. Рядом стоял сундучок с какими-то склянками. Я сунула туда свой любопытный нос. Все бутылочки были подписаны, но буквы были мне незнакомы. Зато знаком запах, достигший моих ноздрей из котелка. Именно этим зельем меня поили вчера ночью. Значит, это был не Патрик? Он меня обманул?

Я подняла голову. Ван Хорн как раз выходил, обернув свои чресла полотенцем. И на том спасибо.

— Раздевайся! Пара хватит как раз еще на одного, — весело велел он.

— Это ты стащил ключ!

Ван Хорн медленно приблизился — я с усилием отвела взгляд — и стал одеваться.

— Ты услышал мои стоны, напоил меня отваром, а потом взял ключ. Зачем?

— Затем, что мне нужна эта купальня. Мне больше негде хранить ингредиенты. — Гэбриел кивнул на сундучок. — Лекарство помогло, я мог рассчитывать на благодарность, но не ожидал, что твой смазливый друг так резво перехватит инициативу, присвоив мои лавры себе.

Это я проглотила, потому что это было правдой.

Ван Хорн запер свой сундучок, поставил его на пол и задвинул под лавку.

— Пора спать. Запри тут все, когда закончишь. Кстати, я рекомендовал бы тебе все-таки попариться, иначе после сегодняшних усилий на турнирном поле утром тело ответит болью и бессилием.

— А варево? — Я показала на котелок.

— Это долгий процесс, к утру на остывших углях оно как раз дойдет до нужной кондиции.